Ридгуэлл Кэллэм - Ночные всадники. Нарушители закона. Чертово болото Страница 35

— Что такое Аризона! Я хочу говорить с тобой. Дай мне руку и подведи меня к кровати. Я хочу сидеть здесь. Мне это место незнакомо.

Диана исполнила его желание. Она была бледна, но глаза ее выражали решимость.

— Что с тобою, девочка? — спросил он. — Ты дрожишь?

Мягкость его речи не могла ее обмануть.

— Со мною? Ничего! — ответила она холодно.

— А, ты думаешь о нем, — сказал слепой и протянул руку, чтобы дотронуться до Треслера.

Диана ничего не ответила и только пристально смотрела на отца, точно желая проникнуть в его мысли.

— Эти люди поступили хорошо, — продолжал слепой. — Они спасли скот. Аризона дал знать полиции. Я не знаю подробностей, но, кажется, этот человек тоже оказал помощь. Если так, то это очень хорошо с его стороны.

— Да, отец, он честный и смелый, — тихо ответила девушка.

— Смелый? Он только исполнял свой долг, — сердито возразил слепой. — Ты слишком интересуешься им. Меня предупреждали об этом. Я говорил тебе, предостерегал тебя. Если этого недостаточно, то я…

Но он не договорил свой угрозы.

— Нет, этого недостаточно! — воскликнула девушка с пылающими щеками. — Вы не имеете права запрещать мне разговаривать с ним. Я подчинилась вашему решению относительно других людей в ранчо. Там вы, может быть, имели основания запрещать. Но мистер Треслер другой человек. Он джентльмен, и вы сами признаете, что у него безукоризненный характер. Это нелепая тирания с вашей стороны, и я отказываюсь повиноваться вам.

Старик нахмурился, и Диана с отчаянным спокойствием ждала бури. Однако на этот раз все обошлось. Та непреклонная воля, которая внушала страх всем, приходившим с ним в соприкосновение, помогла Марболту подавить свою ярость.

— Ты неблагодарная и глупая девчонка, — сказал он внешне спокойно. — Неблагодарная — потому, что ты отказываешься повиноваться мне, а глупая — потому что думаешь выйти за него замуж.

Диана вскочила с места.

— Я? — воскликнула она. — Как вы можете?..

— Ш-ш! Не протестуй! Я ведь знаю, что ты обещала ему быть его женой. Если ты станешь отрицать это, то солжешь.

Она снова бессильно опустилась на стул.

— Так-то лучше, — проговорил он. — Будем же разумны, не так ли? — Тон его голоса был такой, какой бывает у взрослого, когда он уговаривает ребенка.

— Ты должна прекратить это безумие. Иначе мне придется другим путем заставить тебя повиноваться моим требованиям.

Волнение девушки возрастало с каждой минутой, но она молчала, ожидая, что будет дальше.

— Ты никогда не выйдешь замуж за этого человека, — проговорил он с ударением. — Ты не выйдешь замуж ни за кого, пока я жив! Замужество не существует для тебя, моя милая! И чем безукоризнее характер человека, тем невозможнее для тебя брак с ним.

— Я не понимаю вас, — сказала Диана, стараясь говорить хладнокровно.

— Да, конечно, ты не понимаешь! — И он зло рассмеялся.

Слезы хлынули из глаз девушки. Она больше не могла сдерживаться. В душе ее поднялся горячий протест.

— Почему я не могу выйти замуж? Почему? Я должна иметь право, как и всякая женщина, выйти замуж за своего избранника. Я знаю, отец, что вы нехорошо относитесь ко мне, и я не могу понять почему? Ведь я всегда повиновалась вам, всегда исполняла свой долг. Если я не выказывала очень большой привязанности к вам, то не по своей вине! С тех пор, как я помню себя, вы старались уничтожить во мне любовь, которую я могла бы отдать вам. Вы сказали, что я неблагодарна! Но за что мне быть благодарной? Никогда вы не выказывали мне ни малейшей доброты. Вы создали преграду между мной и остальным миром за пределами этого ранчо. Я здесь настоящая пленница! И по какой причине? Разве я заслужила ненависть? Разве я не имею права на вашу снисходительность? Разве я не ваша собственная плоть и кровь?..

— Нет!

Слепой проговорил это слово с чрезвычайной силой. Очевидно, он потерял терпение. Но больше он ничего не сказал. Диана смертельно побледнела, и губы у нее так дрожали, что она с трудом могла спросить:

— Что такое? Что вы хотите сказать?

— Твое безумное упрямство довело меня до этого, — отвечал слепой. — О, не бойся! Никакого позорного пятна не лежит на тебе. Но есть нечто, что должно быть еще чувствительнее для тебя, как мне кажется.

— Боже мой, что вы хотите сказать?..

Его слова заставили ее вспомнить кое-какие прежние рассказы и намеки, касавшиеся ее матери. У нее перехватило горло, и она не могла выговорить ни слова.

— Что я хочу сказать? Ты же знаешь историю моей слепоты. Ты знаешь, что я провел три года, посещая в Европе всех известных окулистов. Но чего ты не знаешь и что теперь должна узнать, это вот что: когда я вернулся в Ямайку по истечении трех лет, то увидел себя отцом маленькой девочки, родившейся за три дня до моего приезда.

Он заскрипел! зубами, и на его лице отразилось застарелое страдание.

— Да, — проговорил он, скорее обращаясь к самому себе, — да, я вернулся для этого и для того, чтобы услышать последние слова, сказанные твоей матерью при жизни, и видеть ее агонию…

Диана вскрикнула, и это заставило отца встрепенуться.

— Ну что же? Теперь ты оставишь этого человека?

Она молчала, словно не слыша его вопроса, и он

снова повторил его. Чувство полнейшей беспомощности овладело ею. Все рушилось, все! У нее не было иного выхода, и она знала, что должна покориться воле отца. Она чувствовала на себе ненавистный взгляд его незрячих глаз. Он покорил ее своей воле, как покорял каждого человека.

— Я понимаю, — проговорила она, и голос ее дрогнул. — Я бы сама отказалась от него, если б знала это раньше. Я бы не могла покрыть его позором моего рождения. Но, вы… вы это скрывали от меня все эти годы, дожидаясь, в своем бессердечии, именно такого момента, чтобы сказать мне… Зачем вы мне сказали?.. Зачем удерживали меня возле себя?.. О, я ненавижу вас!

— Да, да, ты меня ненавидишь, — спокойно ответил Марболт, почти не затронутый ее словами. — Теперь, только теперь ты начинаешь отчасти понимать горе моей жизни. И это хорошо! Грехи родителей падают на детей. Да, ты, конечно, можешь чувствовать…

— Умоляю, оставьте меня! — крикнула девушка.

— Нет еще, я не кончил. Этот человек… — слепой нагнулся над лежащим и, нащупав его тело, положил руку на его сердце. — Было время, когда я обрадовался, что он сюда приехал. У меня были основания для этого. Его деньги как будто уже лежали в моем кармане. Он купил бы у меня скот за хорошую цену… Ну, а теперь я изменил свое мнение. Я готов этим пожертвовать. И может быть… может быть… Нет, он еще не умер. Но он может умереть. Правда, Диана! Было бы лучше, если бы он умер, это избавило бы тебя от объяснений с ним. Да, предоставь ему умереть! Ты не можешь выйти за него замуж. И, конечно, тебе будет неприятно, если он женится на другой. Пусть он умрет! Это будет лучше для тебя…