Зейн Грей - Пограничный легион (др. перевод) Страница 59

Встав, она подошла к своему месту наблюдения, и то, что она увидела, наполнило ее внезапным ужасом. Почти незаметная и неуловимая перемена в Келсе теперь выделялась с резкой и устрашающей отчетливостью. Груды золота, равные шансы играющих и пьяная отрава в черных бутылках – все это превратило каждого бандита в игрушку его собственных диких страстей. Исключением являлся только Гульден. Он был таким же, как всегда. Но при взгляде на окружающих холод пробегал по телу Жанны. Келс был мертвенно бледен и восторжен. Нетрудно было понять, что он выигрывал. Бликки осатанел от злости. Джесси Смит выглядел еще мрачнее и свирепее, чем обычно, но его хладнокровие исчезло. Ненависть светилась во взгляде, которым он окидывал Келса, когда тот требовал от него золота. Биди Джонс и Бриверман чуть не падали в обморок от жгучего нетерпения в ожидании своей очереди. Бад тоже сидел за столом, и его лицо исказилось от какой-то внутренней страсти. Проигрывали Пайк и Боссирт; хмуро стоя в стороне, они следили за своим тающим золотом с болезненной ревностью и злостью. Охваченный этой напряженной атмосферой, Джим стоял, нервно стиснув кулаки; его лицо побледнело, глаза сверкали. А игра продолжалась. С громким треском летели карты, кулаки яростно ударяли по столу, слышался глухой стук кожаных мешков с золотым песком, свирепые проклятья проигравших и грубые взрывы радости сгребавших золото счастливчиков.

Вдруг Бад вскочил, перегнувшись через стол, сжал дрожащими пальцами свои карты и с искаженным яростью лицом и горящими глазами уставился на Келса.

– Вот! – хрипло крикнул он, страстно швыряя ему свои карты.

– Ни к черту не годятся! – насмешливо ответил Келс. – Нет ли чего получше?

Бад низко наклонился, стараясь заглянуть в карты Келса. Затем, побелев, выпрямился и с ненавистью посмотрел на него.

– Ты разорил меня… Ограбил… у меня ничего больше нет! – с пеной у рта гаркнул он.

– Не было ничего легче добиться этого. Проваливай вон из игры! – с ликующим презрением ответил Келс. Его охватил не азарт, а страсть остаться победителем.

– Ты плутуешь! – вне себя крикнул Бад.

Это обвинение подействовало на окружающих, словно электрический удар. Глубокая тишина прерывалась тяжелым дыханием. Келс остался все таким же бледным и торжествующим.

– All riqht, Бад, – ответил он, но его тон не подходил к его странному взгляду. – Это было в третий раз!

Как удар молнии грянул выстрел. Бад повалился прямо на Гульдена, и тот одним движением руки отбросил в сторону смертельно раненного бандита. Тяжело грохнувшись на пол, Бад больше не шевельнулся.

– Дайте мне виски! – с хриплой дрожью в голосе приказал Келс. – И едемте дальше!

– Можно мне примкнуть теперь? – жадно спросил Биди Джонс.

– Нет, погоди еще, – ответил Гульден.

– Скоро Бликки ляжет на обе лопатки, – воскликнул Келс. Что-то насмешливое прозвучало в его голосе. Золото больше не интересовало его, он упивался самой борьбой.

– Хозяин, от одной крупицы счастья ты уже задрал нос, – с мрачной презрительностью вставил Джесси Смит. – Еще немного, и твое сердце провалится в твои штаны.

Золото кучами лежало на столе; оно было только средством для достижения цели. Оно было ничем.

– Гульден, перемени игру, как желают эти господа! – издевался Келс.

– Двойную ставку! Тяните! – загремел в ту же секунду гигант.

Выдержав еще несколько ходов, Бликки поднялся из-за стола, проигравшись до копейки. Огорченный разбойник готов был пойти в эту минуту на всякую низость и преступление, но он молчал и только хмуро следил за всеми.

– Хозяин, не пора ли нам начинать? – осведомился Биди Джонс.

– Ой, Биди, никак тебе надоело твое золото? – ответил Келс. – Подожди, пока я оберу Гульдена и Джесси.

Счастье восстало против Смита. Сперва он проиграл Гульдену, затем Келсу и, наконец, поднялся, побежденный, но не надломленный. Он жадно схватил бутылку с виски.

– Ребята, мне кажется, что счастливой звезде Келса я гораздо лучше посодействую, если перестану сам играть, – сказал он.

Вождь бандитов посмотрел на него со сдержанным гневом, как будто насмешливое предсказание Смита о его провале уже давало себя чувствовать.

– Ко мне, друзья, ко мне, и посмотрите на настоящую игру, – сказал он.

В эту минуту у Келса было в два раза больше золота, чем у Гульдена. Громадная куча маленьких мешков лежала перед ним.

Бандиты расплачивались уже целыми мешками. Кто открывал самую большую карту, тот выигрывал. Первые четыре раза Келс выиграл. Его лицо сияло. Он проигрывал и снова брал свое назад. Все бандиты столпились вокруг игроков, но только Джонс и Бриверман проявляли еще прежнюю алчность. Все остальные молчали. В воздухе повисла гнетущая напряженность. Вдруг Гульден начал без перерыва выигрывать, и поза Келса изменилась. Было жутко смотреть, как слабел этот человек, как под ударами капризной фортуны он постепенно терял мужество. Наконец половина набранного им золота перешла к Гульдену. Гигант был по-прежнему неуязвим. Он принимал свои потери так же, как и свои выигрыши, – с полным равнодушием. Руки Келса тряслись, но Гульден оставался спокойным и уверенным. Келса тошнило от его способности одинаково принимать и победу и поражение.

Самообладание настоящего, большого игрока выражается не в терпеливом отношении к своим потерям, а наоборот, в редком даровании оставаться спокойным в минуту полной победы. Все ярче и ярче сказывалось, что Гульден был великим игроком, а Келс нет. Гигант-разбойник не обладал никакими чувствами, никакой фантазией. Келс же казался воплощением страстности, горячей надежды, отчаяния и злости. Эта игра решала многое. Презрительные взгляды людей Келса предсказывали характер ее конца. То и дело протягивалась рука Келса к бутылке с виски. Однажды с тихим проклятьем он швырнул ее через дверь на двор.

– Эге, хозяин, не пора ли тебе… – начал было Смит, но в ожидании чего-то еще лучшего умолк.

Судьба по-прежнему играла Келсом. Выиграв раза два, он снова просветлел. Однако в тот момент, когда с его лица уже начали сбегать мрачные тени, петля снова затянулась у него на шее. Он терял, терял, и с каждым мешочком золотого песка убывала частица его мужества и самообладания. И когда перед ним осталось то количество золота, с которым он начал игру, его охватила та трусость, о которой ему говорил Джесси Смит. Попытка Келса взять себя в руки и под презрительными взглядами товарищей сохранить прежнюю мужественную выдержку, – сорвалась жалко и безнадежно. Всегда холодный и великолепный в своей безумной отваге, здесь он позорно провалился. То был человек, которому никогда не следовало садиться играть в карты.