Жюль Верн - Граф де Шантелен Страница 10

Графиня находилась в замке рядом с дочерью, аббатом Фермоном и слугами и с нескрываемым беспокойством ожидала исхода сражения. Ожидание длилось недолго: Карваль во главе отряда гвардейцев ворвался в покои с криком:

— Смерть дворянам! Смерть роялистам! Смерть вандейцам!

Графиня в растерянности хотела бежать, но у нее уже не оставалось времени. Головорезы Карваля настигли ее в часовне замка.

— Арестуйте эту женщину и ее дочь — жену и дочь бандита! — приказал Карваль, опьяненный кровью и сознанием собственной победы. — И не забудьте священника! — добавил он, указывая на аббата Фермона.

Мари, потерявшую сознание, оторвали от матери.

— А твой муж, граф, где он? — в голосе Карваля зазвенела угроза.

Графиня бросила гордый взгляд на своего врага, но не произнесла ни звука.

— А Кернан?

То же молчание. Бешенство Карваля, увидевшего, что двое его заклятых врагов сумели ускользнуть, не поддавалось описанию. В порыве безудержного гнева он ударил графиню. Удар оказался смертельным — несчастная женщина повалилась на пол, бросив на свою дочь последний, полный ужаса взгляд. Карваль обыскал все помещения замка, но никого не обнаружил.

— Они в этой армии бандитов, — сказал он. — Хорошо же, я их разыщу!

Затем он обратился к своим людям:

— Заберите с собой девушку! Это все же лучше, чем ничего.

Мари и аббата Фермона присоединили к группе арестованных крестьян. Им связали руки и погнали в Кемпер, словно стадо животных. Потрясенная происшедшим девушка не сознавала, что происходит вокруг.

На следующий день Карваль привел пленников к Гермеру.

— А где же самец? — спросил тот смеясь.

— Ему повезло! — ответил Карваль. — Но будь спокоен, — добавил он с мерзкой ухмылкой, — я его сцапаю!

Мари де Шантелен и ее собратьев по несчастью бросили в тюрьмы города, и лишь в тюремной камере сознание наконец вернулось к ней.

Но вскоре все тюрьмы оказались заполненными до отказа, и революционные власти спешили их разгрузить. Машина смерти на главной площади Кемпера работала вовсю. Рассматривался даже вопрос о переносе ее прямо в зал заседаний суда, чтобы дело шло быстрее.

Известно, каким образом в те времена осуществлялось революционное правосудие, как соблюдались все процедурные формальности и какие гарантии предоставлялись обвиняемым. Несчастной девушке не приходилось надеяться на долгое ожидание своей очереди.

Вот что произошло за эти два месяца, в течение которых граф не получал известий из дома, вот какие события разыгрались на этой сцене, в которую превратился замок де Шантелен.

Теперь Кернан понимал, почему на лице Карваля отразилась утоленная жажда мести, когда он произнес эти ужасные слова: «Тебя ждут в замке Шантелен!» И сейчас, шагая рядом со своим господином, поддерживая его, обессиленного обрушившимся несчастьем, он тихо повторял:

— Карваль, я буду беспощаден! Беспощаден!

Было около восьми часов, когда граф и Кернан покинули замок. Бретонец, оглянувшись, окинул последним взглядом проступавшие сквозь голые ветви деревьев стены замка своих господ. Друзья вновь устремились напрямик через поля, и ни усталость, ни чувство голода не могли заставить их остановиться.

Кернан вел своего господина, почти обезумевшего от горя; верный слуга решил быть отважным и находчивым за двоих. Чтобы избежать нежелательных встреч, он выбирал проселочные дороги и вскоре оказался возле деревушки Корролан, где проходил большак, соединяющий Конкарно и Кемпер.

Граф и Кернан находились теперь не более чем в двух с половиной лье от Кемпера и, двигаясь в том же темпе, могли добраться туда еще до десяти часов утра.

— Где она? Где моя дочь? — Причитания графа могли разжалобить самые жестокие сердца. — Погибла! Погибла, как и ее несчастная мать!

Мрачные видения вставали перед его взором; иные настолько чудовищные, что, пытаясь спастись от них, граф пускался бегом. Как будто можно убежать от собственных мыслей!

Кернан не оставлял его. Теперь он едва поспевал за своим другом в его сумасшедшем беге и порой силой заставлял его сворачивать в придорожные заросли, чтобы не попасться на глаза одиноким прохожим. В их положении любая встреча могла оказаться роковой — необычное возбуждение графа сразу бы привлекло к нему внимание.

Надо сказать, что слуга страдал не меньше, чем господин, но в сердце бретонца боль утраты изрядно разбавляла порция гнева. Крестьянин старательно обдумывал планы мести, о которых и не помышлял граф. К тому же он пытался ответить на мучивший его вопрос: что граф де Шантелен собирается делать в городе? Если его дочь находится в тюрьме, возможна ли будет их встреча? Революционное правосудие никогда не выпускало добычу, раз попавшую в его сети. И несчастный отец при малейшем неосторожном шаге сам мог оказаться под арестом. На самом деле граф не имел готового плана; он шел наудачу, влекомый непреодолимой силой.

Как и предполагал Кернан, около десяти часов утра они вступили в предместье Кемпера. Улицы оказались почти пустыми, но вдалеке слышался какой-то зловещий шепот. Все жители, видимо, собрались в центре города. Тогда Кернан смело зашагал по одной из улиц, увлекая за собой графа, который беспрестанно твердил:

— Дочь моя! Девочка моя!

Отец в нем страдал еще сильнее, чем муж в своем безутешном горе.

Через десять минут ходьбы они оказались на одной из улиц, примыкавших к соборной площади. Перед ними бурлила огромная толпа: одни кричали и улюлюкали, другие, пробравшись к своим домам, в спешке запирали окна и двери. Страдальческие возгласы сливались с проклятиями. Выражение ужаса на лицах соседствовало с безудержной жаждой крови. Что-то зловещее витало в воздухе. Вскоре среди нестройного гула толпы послышались слова:

— Вот они! Вот они!

Но ни граф, ни Кернан, стоя в последних рядах, не могли видеть то, что так возбуждало любопытство толпы. Впрочем, площадь тут же огласилась новыми криками:

— Смерть роялистам! Смерть аристократам! Да здравствует Республика!

Судя по всему, на площади происходило что-то ужасное. Головы людей, стоящих на углу улицы, были повернуты в одну сторону. Большинство из них, обуреваемые нечеловеческими страстями, собрались, чтобы насладиться предстоящим зрелищем.

Временами шепот толпы переходил в гул; и вдруг площадь взорвалась криками, похожими скорее на вой, которые достигли самых последних рядов.

— Нет! Никакой пощады! Никакой пощады!

По лицу графа катился холодный пот.

— Что происходит? — спрашивал он у окружающих.

Но толпа, опьяненная кровью, лишь скандировала: