Владимир Андриенко - Гладиаторы Страница 10

Каждый вечер Давид кормил голубей, набрав в свой деревянный учебный шлем целые пригоршни хлебных крошек, которые он всегда запасал для птиц.

— Зачем тебе это, Давид? — спросил Децебал. — Мало ли у нас своих проблем? Ведь мы не на родине.

— Эти птицы не знают родины, друг.

— Ты не прав, брат. У каждой живой твари есть родина. И они, как и мы, люди, её любят. И всегда туда возвращаются. Но на них нет цепей и ошейников и они свободны лететь куда вздумается.

— Может ты и прав насчет родины. Но все твари угодны богу.

В этот момент, один из питомцев Давида сбросил на голову дака нечто не сосем приятное. Давид, увидев это, мягко улыбнулся. Голуби слетались к иудею со всей казармы и настолько привыкли, что садились на голову и плечи. Он давно не обращал внимания на их экскременты.

— Как тебе такое может нравиться, — дак с отвращение очистил себе волосы.

— Все твари живые угодны господу, — повторил он. — Хотя он и не нуждается в их крови.

— Я не совсем понимаю твоего бога, брат. С нашими все гораздо проще. Вот ты недавно говорил, что твой бог въехал в Иерусалим на простом осле.

— Это так. И что же?

— Но почему бог, если он бог, ехал на простом осле? И почему он дал себя распять простым смертным? Наши боги могущественны, и среди них самый великий Замолвсис. И они могут поразить любого смертного молнией. Они могут обратить в бегство целые армии.

— А ты видел хоть раз, как боги делали это? — с усмешкой спросил Давид. — Ты видел бога в земном сражении со смертными?

— Нет. В последнее время они редко лезут в дела людей.

— Богу совсем и не нужно лезть в дела людей, Децебал. Царство божие на небе, а не на земле. Запомни это!

— Это так, и наши боги живут далеко в небесах! Но заслужить на лучшее будущее там может только смелый и решительный человек. Воин, который убивал врагов получит там почет и уважение.

Давид ничего не ответил даку и только молча про себя улыбнулся.

— Ты, говорят, скоро, попадешь на арену. Одним из первым. Ты смерти не боишься, Давид?

— Нет. Смерть всего лишь начало новой жизни. Жизни вечной и светлой. И её не стоит бояться.

— Но ты говорил, что вам, христианам, нельзя убивать. Как же ты станешь это делать?

Иудей снова загадочно улыбнулся и промолчал.

В этот момент к ним подошел Кирн.

— Снова Давид рассказывает о своём боге. Вот пропустил я потеху. Ты, иудей, делаешь нашу жизнь здесь совсем не такой тоскливой.

Давид никогда не отвечал на насмешки и издевательства. Он словно был одет в непроницаемую броню и никогда не отвечал греку. Даже когда Кирн намалевал на стене их общей казармы иудейского бога в виде длинноухого осла, пригвожденного к кресту.

Вот и сейчас он чтобы не сказать резкого слова греку стал бормотать себе под нос слова молитвы. Кирна это всегда начинало бесить.

— Что ты за человек, Давид? — спросил он, уже без смеха. — Разве можно жить так? Бабы тебе не нужны, что нам приводят. Почему? Ты не мечтаешь ни о чем, что нужно каждому молодому и здоровому мужчине!

— А ты разве хочешь меня понять, Кирн? Я ведь много раз говорил тебе. Я много раз отвечал на твои вопросы. Но ты не хотел и не хочешь слышать мои слова.

— Да то, что ты говорил сплошная дрянь. Любому мужику баба нужна! Что твой бог баб запретил? А размножаться то как? Без баб, да? Да без баб род человеческий бы вымер начисто! Разве не так?

— Господь благословил любовь между мужчиной и женщиной. И я никогда не отрицал и не стану отрицать этого. Но любовь — освященную узами брака, чистую. А эта любовь, о которой говоришь ты, порочная любовь. Похоть.

— А разве нам дают возможность завести жен? Кто освятит нас браком? Ты?

— Я ведь не судья тебе, Кирн. Я не смею судить тебя, ибо сам грешен. Судить право господа, а не моё. Поэтому я живу, так, как мне позволяет моя совесть. А ты так, как позволяет тебе твоя.

— Если мы попадем с тобой в одну пару, когда-нибудь, я выпушу тебе кишки, иудей.

— На все воля господа, — спокойно ответил Давид.

Грек плюнул ему под ноги и удалился. Давид никогда не углублялся в разговоры о женщинах. И как только гладиаторы начинали хвастаться друг перед другом своими похождениями, иудей краснел, как девушка, и немедленно уходил. Этот случай с Кирном был редкостью, когда он ввязался в подобную полемику…

На следующий день три пары гладиаторов были отобраны для боев на вилле одного знатного патриция приехавшего из Рима. Это были Кирн, Юба, Давид и трое "стариков", что были в школе еще до прибытия Децебала, и которых не продали в деревенские эргастерии.

Сам Децебал был еще в числе новичков, и считалось, что он мало обучен искусству боя. Хотя он сам себя новичком не признавал и вполне мог сражаться, но у ланисты Акциана были насчет дака свои планы.

Поэтому он остался ждать своих друзей в казарме. Еще у себя на родине Децебал слышал греческую легенду о знаменитом мореходе царе острова Итака Одиссее. О том, как этот Одиссей попал в пещеру людоеда и дал ему вина, после чего чудовище обещало в виде милости съесть его последним. Тяжело было итакийскому царю видеть, как гибнут его друзья. Вот и он, Децебал, сейчас подобен легендарному греческому герою. Ему предстояло ждать.

Но ведь Одиссей не только ждал. Он сумел обмануть людоеда и спас уцелевших друзей. Может ли он Децебал бездействовать?

И снова пред его глазами возникла надпись: "Не умирать на потеху толпе, а сражаться за свободу…"

Глава 3

ПОХИЩЕНИЕ

Хорошо, если конь закусил удила

И рука на копье поудобней легла,

Хорошо, если знаешь — откуда стрела,

Хуже-если по подлому из-за угла.

В. Высоцкий

Рутиарий Квинт в третий раз пересчитал золотые монеты, полученные от Акциана. Отобранные им бойцы отлично выступили на вилле римского патриция Кальвия Пизона, и тот был восхищен искусством провинциальных гладиаторов.

Ланиста получил сумму вдвое большую, чем та, что была обещана первоначально и щедро одарил своего рутиария.

"Я сегодня отлично подзаработал, — думал Квинт. — И это всего лишь начало. В будущем я получу много больше и снова попаду в Рим. Тогда некие господа сенаторы будут вынуждены вспомнить о существовании Квинта. А то сохранили мне жизнь и думают, что мы квиты? Нет, господа, не будет по вашему! Я сделал для вас в свое время много больше. Если бы не я, Нерон тогда снял бы ваши головы с плеч за укрывательство христиан. Ведь обещали, что по гроб своей жизни не забудут этой услуги".

Перед глазами рутиария встали те далекие и страшные события, когда император Нерон устроил гонения на христиан, обвинив их в поджоге Рима. Горящие кресты с дико кричавшими людьми и запах горелой человеческой плоти, преследовали его в страшных снах и по сей день.