Олег Бершицкий - Кровавые воды Хьерунгавага (по мотивам «Саги о йомсвикингах») Страница 12

Корабли Сигвальди развернулись.

— Вагн, Буи, назад плывем, в Йомсборг! Ничего нам сия битва не сулит больше!

— Презренный трус! – срывая голос, крикнул Вагн. – Где твое слово, где верность законам Пальнатоки?! Убегаешь, как побитый пес!

— Безбородый недоносок, прими смерть за осквернение Норвегии! – использовав замешательство йомсвикингов, Торкель Длинный прыгнул на корабль Вагна, вознеся меч для удара.

Оттолкнув растерявшегося юношу, Буи принял уготованный тому гостинец. Сталь мерзко лязгнула о череп. Ошарашенные люди не успели и глазом моргнуть. Губы и подбородок великана Буи упали к ногам Торкеля. Буи просто стоял, изуродованная челюсть зашевелилась, роняя зубы:

— Пожалуй, датская женщина в Борнхольме, чего доброго, откажется теперь меня целовать!

Торкель не сразу осознал, когда мускулистая рука Буи понесла разящий клинок. Неловко уклонившись, он поскользнулся на крови троллеподобного мужа и распластался на палубе. Меч застал его лежащим, разрубив норвежского хевдинга вдоль талии. Две половины Торкеля разъехались, когда волна покачнула ладью. Меч остался в доске, вогнанный чудовищной силой Буи. Разбираясь друг с другом и с Торкелем Длинным, йомсвикинги пропустили нападение нового врага. Сигмунд, сын Брестира, вышел против Буи, его люди схватились с людьми Буи.

— А-а-а! – заревел Буи, истинно походя на тролля. Транс берсерка охватил его сознание.

Ухватив двуручную секиру, он кинулся на противников, рубил их, точно рожь жал. Сигмунд же оказался невероятно ловок. Рубанул по ребрам справа, уклонился, перекинул меч в другую руку, рубанул слева. Буи прекратил чувствовать боль, управляемый лишь яростью. Уйдя от секиры в десятый раз, Сигмунд взмахнул снова… Секира тяжело упала вместе с запястьями великана. Осев, Буи отполз к корме, где стояли его два сундука с золотом. Ревя и воя, он подхватил обрубками сундуки подмышки, и возгласил: «За борт, люди Буи!». Вода высоко плеснула, принимая Буи Большого в холодные объятья. Воины безоговорочно последовали за ним. До последнего они сжимали оружие. Темные, полные крови волны сомкнулись над храбрыми викингами, искавшими славы и нашедшими смерть.

Вагн отбился от дружинников ярла, отбился и от Сигмунда. Вскочив на корму корабля, он, через силу сдерживая боль, произнес вису вслед Сигвальди:

Бросил Сигвальди в беде нас.Малодушно сбежал,Спасая шкуру в Дании.Быстрый он человек,Вскоре падет в объятья жены,А Буи бросился храбро в пучину.

Сигвальди ушел недалеко и слышал сказанное. Стыд рвал душу вождя на части. Первым дав клятву – первым сбежал, бросив товарищей на погибель. Если бы Вагн видел муку на лице Сигвальди, возможно, не сделал бы того, что сделал… но он не видел. Взяв копье, юный викинг метнул его в Сигвальди. Ветер сбил копье с курса. Вскрикнув, рулевой полетел за борт, бултыхнувшись в воду. Сигвальди и Торкель Высокий, брат его, уплыли из боя.

— Последую за братом, пока не отступится от клятвы или не погибнет, — повторил одними губами Сигурд Рьяный роковую клятву. Сам смотрел, как волны заметают последние следы Буи, — …или не погибнет. Отступаем! В Йомсборг, за Сигвальди!

Таким образом двадцать четыре корабля вернулись в Данию. Решили те хевдинги, что исполнена их клятва.

Вагн, чуть не ломая челюсть, стиснув от злости зубы, клял предателей обета и горевал по Буи, любимому родичу. Он сражался со своими людьми, не желая принимать поражение. Осталась одна его ладья, йомсвикинги собрались на ней, защищаясь из последних сил. Норвежские суда окружили их, хевдинги Норвегии бросили все силы, и грянула воистину ужасающая сеча. Из людей Вагна осталось восемьдесят человек, по трупам за бортом его ладьи можно было ходить, не опасаясь утонуть. От полного истребления йомсвикингов спасла ночь. Особо темная она выдалась, и биться дальше стало невыносимо. Эйрик велел людям отойти так, чтобы Вагн не мог бежать, но и чтобы стрелы не долетали до них. Корабли создали оцепление, замкнув кольцом последнюю ладью. Поставив охрану, норвежцы устроились на ночлег. Они вволю хвалились доблестной победой и забавлялись, взвешивая градины, дабы оценить, насколько велико могущество Торгерд и Ирпы. Отыскалась одна градина весом в целый эйрир.

— Ждать здесь и умереть с рассветом или совершить вылазку, — Вагн не дождался ответа от Бьерна Уэльсца, хотя и не спрашивал. Он уже знал, что будет правильным. – Если отправимся к ним в лагерь – устроим такой переполох! А дальше попробуем с боем прорваться, да помогут нам боги.

— Да, — устало согласился Бьерн. – Умирать, так умирать. Лучше с мечом в сердце, нежели со стрелой в спине.

Люди сняли мачту с реей, спустили на воду и на ней поплыли к берегу, все восемь десятков. Двое от слабости соскользнули в темноту и исчезли. Даны выползли на берег, страдая от ран и холода. Восемь человек уже не встали.

Глава 10

Утром норвежцы занялись перевязкой ран. Разбитый на берегу лагерь оживал. Ярл Хакон сидел у тлеющего костра с родичем Гудбрандом и другими хевдингами, обсуждая план решающего удара по йомсвикингам. Люди были довольны и сыты. Победа досталась им не легко, но досталась. Внезапно утренняя тишина нарушилась звоном тетивы. Стрела вонзались в грудь Гудбранда. Схватив плечо ярла, он упал мертвым, опалив бороду в углях. Несколько воинов бросились к прибитым штормом к мелководью ладьям и обыскали их. На корабле Буи они нашли еще живого Хаварда Дровосека. Он лежал на животе с отрубленными ступнями, позади него тянулась кровавая полоса, разбавленная водой. В руках он держал верный лук, не ведавший промаха.

Подняв голову, он спросил обступивших его норвежцев:

— Кого это я подстрелил?

— Гудбранда, родича ярлова, — огрызнулся воин.

Лицо Хаварда озарилось грустной улыбкой, из белых глаз потянулись ленточки слез, тонущие в густых усах и бороде.

— Не та у меня нынче удача, как раньше, — он поджал губы. – Ведь я в ярла метил.

Солдат Хакона перевернул его ногой на спину и проколол мечом.

Хакону доложили о Хаварде, сказали, что убили его. Ярл забормотал проклятья. Эйрик устал слушать возмущения отца и с Эйнаром Звоном Весов пошел проверить раненых. Торлейв Поморник выглядел очень худо, Эйрик обратился к нему первому:

— Чего это с тобой, Торлейв. Словно стоишь на пороге смерти.

— Видать, причиной тому рана, оставленная Вагном. Опередил он мою дубину, — он убрал руку от почерневшего пятна под сердцем, кровь продолжала сочиться, Поморник побледнел.

— Не думай умирать, отец твой сильно расстроится, когда узнает, — ярл говорил, зная, что словами тут уже не помочь.