Рафаэль Сабатини - Игрок Страница 14

Именно к нему обратился за помощью не менее проницательный Джон Лоу, когда, устав ждать удобного случая, он решил приблизить его сам.

Аббат жил в Пале-Рояле, в тех самых комнатах, которые он занимал когда-то, будучи скромным учителем у молодого герцога. Комнаты его были теперь прекрасно обставлены, а стол славился изысканностью. Это был сморщенный низенький человек в черной сутане и шапочке с худым заостренным лицом, покрытым глубокими морщинами, и впалыми щеками, словно у него отсутствовала значительная часть коренных зубов. Волосы у него были рыжие, глаза из-под красных век смотрели необычайно пронзительно. Очевидцы говорили, что он походил на сатирика Аруэ, которого опекала герцогиня Менская и который позднее называл себя господином де Вольтером.

Он принял мистера Лоу с радостными восклицаниями, придвинул ему самый удобный стул, приказал подать вино и предположил цель его визита:

— Тот, кто сидит дома, милый господин Ла, тот никогда не покорит мир. Мир не шлюха, и сам себя он не предлагает. Необходимо самому сделать первый шаг, чтобы заполучить его.

— Я это понял, — сказал мистер Лоу, — и пришел к вам, чтобы вы помогли найти повод оживить интерес регента ко мне.

— Повод! Поводы не находят. Их создают, — он взглянул на каминные часы из золоченой бронзы. — Даю вам десять минут, чтобы вы создали для себя повод. А потом отведу вас к Его Высочеству. Думаю, что человек с вашим умом всегда сможет оправдать свое вторжение.

На минуту задумавшись, мистер Лоу вспомнил об отвергнутой им просьбе графа Стэра оказать помощь, вспомнил его рассказ о событиях в Со, когда аббат вводил его к регенту, он уже нашел требуемый для визита повод.

Принц был рад, когда удавалось нарушить этикет; он принял его без всяких церемоний в своей лаборатории, являвшейся, пожалуй, самой странной частью той обстановки, которой регент Франции окружил себя. Эта была комната с очень простой мебелью, заполненная фантастической формы ретортами, колбами в шкафах и другой таинственной утварью.

Его Высочество в накинутом поверх обычного наряда халате забавлял себя химическими опытами, которые наравне с оккультными занятиями и изготовлением ядов, прибавляли ему скандальную славу.

— Дорогой барон, вы сами позабыли про меня.

Начало было ободряющим.

— Я ждал приказов Вашего Высочества. Если я вторгаюсь к вам теперь, то только потому, что посчитал своим долгом донести до сведения Вашего Высочества то, о чем недавно узнал.

— К чему говорить о вторжении? Я просто занимался приготовлением отвара из трав. Если я, — засмеялся он, — не увлекаюсь главным искусством алхимиков — получением золота, то это оттого, что я больше верю в ваше искусство. Но присаживайтесь, барон. Вот сюда, — он указал на трехногую табуретку, а сам занял место на краю стола. — Итак, какие новости вы принесли мне?

Мистер Лоу, про себя стыдясь своей неизобретательности, мересказал то, что ему было известно о событиях в Со, не открыв, однако, источника этой информации.

К удивлению и облегчению мистера Лоу регент довольна рассмеялся:

— И это все? Да пусть интригуют сколько угодно, раз им это нравится. Лучше интриги этого инвалида с его карлицей, о которых мне сообщают, чем стишки, в которых пытаются задеть меня. Один из таких стихоплетов, отвратительный хитрый тип по имени Аруэ, — настоящее дерьмо, — сидит теперь в Бастилии. Жаль наказывать людей за гадости, придуманные cabotine[27], но что поделаешь.

Презрительные слова, с какими Его Высочество говорил о герцоге и герцогине Мен, не называя их иначе как инвалидом, поскольку герцог хромал, и карлицей, так как герцогиня была ростом с ребенка, он перенял от своей весьма острой на язык матери, которая была родом из Баварии.

Когда мистер Лоу посчитал уместным сообщить, что в этих интригах принимает участие испанский посол, регент беззаботно рассмеялся:

— Сельямаре! Ба, старый негодяй вдохновился благосклонностью ее сиятельства. Однако у него своеобразный вкус. Да он просто ломает комедию, чтобы польстить ей. Я ценю вашу озабоченность, барон, но не стоит, не стоит это дело вашего времени. Вы меня прямо разочаровываете. Ваше появление возродило во мне надежду, что у вас появились идеи, которые смогут наконец убедить Совет. Кстати, о деньгах. Я слышал, несколько дней назад вы облегчили графа Орна на пять тысяч луидоров? Красивая такая, круглая сумма. Он вам ее вручил?

— У меня его расписка.

Регент захохотал:

— Ну, конечно же, вы так верите бумаге. Я хотел бы, чтобы вы убедили мой Совет поступать также.

Вот оно, подумал мистер Лоу. Лучшего шанса не будет.

— Тщетно спорить с упрямцами, но я мог бы убедить их примером.

— Примером? — регент с интересом смотрел на него. — У вас есть какой-то образец на уме?

У мистера Лоу был такой образец.

— Разрешите мне основать частный банк на свои страх и риск, и я смогу переубедить Совет.

— Частный банк? — регент задумался, почесывая подбородок. — На это понадобятся деньги, друг мой.

— Шести миллионов должно хватить для начала.

— У вас есть шесть миллионов?

— У меня два. Я выпущу банкнот еще на два. Первые два, золотые, будут служить для них гарантией. Итого — четыре. Оставшиеся я смогу получить совсем просто.

— Как?

— Выпущу облигации, скажем, стоимостью пять тысяч ливров каждая.

— А кто их купит?

— Те, у кого хватит ума мне поверить.

— А если во Франции не окажется таких умников?

Мистер Лоу объяснил, что у него есть способы вызвать спрос. Он сделает так, что за эти облигации золотом будет платиться только четверть цены, а три четверти — государственными обязательствами. Эти обязательства он будет принимать по их номинальной стоимости, даже если в момент сделки они будут в два раза дешевле. Это сразу сделает его облигации привлекательными для тех, кто имеет государственные обязательства. А для регента этот план привлекателен тем, что дает возможность в перспективе поглотить часть государственных обязательств, снизив таким образом внутренний долг Франции. Но это не все. Банкноты он обязуется обменивать на золото по той цене, которую они имели в момент выпуска. Будучи лучше защищены от подделки, чем звонкая монета, они просто обязаны начать вытеснять ее из оборота.

На регента это произвело впечатление. Он подробно обсудил детали всего проекта, восхищаясь мудростью и предусмотрительностью мистера Лоу. В конце беседы он пообещал выдать ему разрешение на создание частного банка, который, в конце концов, ни в коей мере не сможет скомпрометировать государство.