10. Побег стрелка Шарпа. 11. Ярость стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл Страница 16

Феррагус, вывалившись наружу, приказал поднять англичанина.

– Ты даже не можешь драться. Ты слаб.

Град ударов обрушился на капитана, коротких, резких, плотных. Со стороны могло показаться, что в них нет силы, но Шарпу казалось, его лягает конь. Феррагус начал с живота, потом обработал ребра и раскроил щеку. Во рту появился вкус крови. Он пытался вырваться, но португальцы держали крепко. Сознание то уходило, то возвращалось. Кулак смял горло, и Шарп захрипел. Громила рассмеялся:

– Брат сказал, чтобы я не убивал тебя, но почему бы и не убить? Кто тебя хватится? – Он плюнул капитану в лицо и приказал подручным отойти. – Что ж, посмотрим, как умеет драться англичанин.

Португальцы опустили руки и отступили. Шарп пошатнулся, сплюнул кровь, моргнул. Саблю было не достать, и даже если бы он дотянулся до нее, у него, наверное, не хватило бы сил поднять ее. Феррагус улыбнулся, видя его слабость, и шагнул вперед. Шарпа повело в сторону, он вытянул руку, удерживая равновесие, и наткнулся пальцами на камень. Не сознавая, что делает, он сжал его и, когда Феррагус ударил, инстинктивно вскинул руку. Кулак врезался в камень. Что-то хрустнуло. Португалец сморщился от боли, отступил и удивленно посмотрел на разбитые в кровь костяшки. Шарп попытался перейти в наступление, но его толкнули в грудь.

– Ну, теперь ты покойник! – прошипел Феррагус.

Боль только укрепила его в желании забить англичанина до смерти. Начал он с того, что нацелился Шарпу в пах, но тот ухитрился подставить бедро. Португалец приготовился повторить попытку, и тут за спиной у него появился свет.

– Что здесь происходит? – прогремел чей-то голос. – Всем стоять!

Два или три человека бежали по тропинке. Должно быть, они услышали что-то, но ничего не видели из-за темноты и тумана. Феррагус дожидаться их не стал. Он сделал знак своим людям, и три португальца, бросив жертву, исчезли за деревьями. Шарп свернулся на земле, стараясь выдавить боль из ребер и живота. Кровь шла из носа, пузырилась на губах. Рядом возник фонарь.

– Сэр? – спросил сержант с синими кантами профоса, армейского полицейского.

– Я в порядке, – прохрипел Шарп.

– Что случилось?

– Воры. Кто такие, не знаю. Просто воры. Черт… Помогите мне подняться.

Двое подняли его. Сержант подобрал саблю и кивер:

– Сколько их было?

– Трое. Ублюдки… удрали…

– Вам надо показаться врачу, сэр. – Сержант моргнул, подняв фонарь к лицу Шарпа. – У вас…

– Нет. – Капитан вложил саблю в ножны, натянул кивер на разбитую голову и прислонился к стене. – Все в порядке.

– Если хотите, мы отведем вас к монастырю.

– Нет. Я иду в роту.

Шарп поблагодарил своих спасителей, пожелал им спокойной ночи, постоял еще немного, восстанавливая силы, доковылял до стены и побрел в расположение роты. Полковник Лоуфорд поставил палатку рядом с новой дорогой, проложенной вдоль хребта. Клапан был откинут, в пламени свечи поблескивали серебро и хрусталь. Услышав оклик часового и невнятный ответ капитана, Лоуфорд приподнялся со стула и громко крикнул:

– Шарп, это вы?

Пройти мимо, притворившись глухим, не было никакой возможности, поэтому Шарп после секундного колебания повернул к палатке командира:

– Так точно, сэр.

– Проходите. Выпейте бренди.

Лоуфорд был не один, компанию ему составляли майоры Форрест и Лерой и лейтенант Слингсби. Все сидели в шинелях – вместе с последним светом дня ушла и жара, а наступившая ночь принесла с собой даже не осеннюю прохладу, а настоящий зимний холод.

Форрест подвинулся, освобождая место на служивших скамейкой деревянных ящиках из-под боеприпасов, и удивленно уставился на Шарпа:

– Что это с вами?

– Споткнулся, сэр. Споткнулся и упал. – Голос прозвучал глухо, и Шарп, отвернувшись, сплюнул сгусток крови.

– Споткнулись? – Лоуфорд смотрел на капитана с нескрываемым ужасом. – У вас нос разбит.

– Сейчас уже лучше, сэр.

Шарп шмыгнул носом и, вспомнив про белый платок, снятый с башни телеграфной станции, вытащил его из кармана. Пачкать столь изысканную вещь кровью было жаль, но он все же утерся, моргнув при этом от боли и заметив глубокую царапину на правой руке, оставленную, наверное, глиняным кинжалом.

– Так, значит, споткнулись? – эхом полковнику повторил Лерой.

– Тропинку плохо видно, сэр.

– И под глазом синяк, – заметил Лоуфорд.

– Если будете плохо себя чувствовать, капитан, – встрял Слингсби, – я с удовольствием возьму на себя командование ротой. – Лейтенант раскраснелся и вспотел – похоже, немало залил за воротник. Выжидающе посмотрев на полковника, он нервно хохотнул и добавил: – Почту за честь, сэр.

Шарп пронзил наглеца убийственным взглядом.

– Ничего, бывало и хуже, – холодно заметил он, – например когда мы с сержантом Харпером французского «орла» захватили.

Слингсби фыркнул, явно задетый враждебным тоном капитана, а другие офицеры смущенно опустили глаза.

Лоуфорд попытался смягчить ситуацию.

– Выпейте-ка бренди, Шарп, – предложил он и, наполнив стакан из графина, подтолкнул его через стол. – Как майор Хоган?

Сидеть было тяжело. Болело все тело. Ребра горели, как воткнутые в грудь полоски раскаленного железа. Шарп не сразу понял вопрос и ответил только после паузы:

– Он спокоен, сэр.

– Да, хорошо бы все так и было. А Пэр? Вы его видели?

– Пэр? – спросил, слегка запнувшись, Слингсби и, проглотив остатки бренди, тут же налил себе еще.

– Лорд Веллингтон, – объяснил Лоуфорд. – Вы его видели, Шарп?