М. Р. Маллоу - Пять баксов для доктора Брауна. Книга 4 Страница 2

Мисс Дэрроу высморкалась в платок.

– Какое?

– Одно из тех преступлений, что совершались и совершаются сотнями. Оставаясь при этом, – М.Р. выдержал эффектную паузу, – безнаказанными. Мужья превращают жизнь своих жен в ад и никто никогда не уличит их, а их жертвы не скажут никому ни слова. Но я, мадам, хотел бы сделать одно замечание.

Маллоу помолчал еще немного.

– Помните, на вопрос: "Почему вы сделали это?" миссис Гонзалес все-таки ответила: "О, ничего!" Вы бы тоже так поступили, мадам. Если бы…

– …его любила! – опять зарыдала экономка.

– Именно! – подтвердил Джейк. – И наша миссис Гонзалес наложила на себя руки, как делают все – в отсутствие мужа. Которому коронер посоветовал сказать неправду, чтобы не допустить вскрытия тела. Чтобы муж мог оставить тело в доме.

– Несчастный муж, мадам, добивался не сокрытия преступления, – Дюк опустил ресницы. – Нет, мадам.

При этом он наступил компаньону на ногу: тот начал пялиться на вазу с конфетами.

– Значит, – медленно проговорила экономка, – и он все-таки ее любил?

– Боюсь, мэм, – Джейк напоминал гранитное изваяние, – это уже не поможет миссис Гонзалес. Но ощутил раскаяние – несомненно.

Мисс Дэрроу вытирала глаза.

– А ведь не будь вы так бдительны, – продолжал сын похоронного церемониймейстера, – еще неизвестно, что могло бы оказаться на самом деле. Вы меня понимаете?

– Я вас понимаю, сэр! – прошептала экономка.

Джейк встал.

– Ну-с, компаньон, нам, похоже, пора. Спасибо, мисс Дэрроу, за ваш дивный завтрак и за то, что приютили нас в ту ночь. Бескорыстие сейчас такая редкость!

– Да, но… – спохватилась мисс Дэрроу, – почему же вам и не снимать у меня комнату? И мне было бы спокойнее.

Двое джентльменов прокашлялись.

– Мэм, – сказал Д.Э., – похоже, произошло недоразумение. Мы не сыщики.

– Хорошо, сэр.

– Мисс Дэрроу, мы действительно не сыщики.

– Да, сэр, я поняла, сэр.

– И в любом случае мы не собираемся заниматься сыском.

– Но, сэр, как же?

– Наши желания, – с горькой усмешкой заметил Д.Э. Саммерс, – не совпадают с нашими возможностями.

– Понимаю, – прошептала экономка. – Понимаю.

М.Р. поправил новый галстук.

– Мы собираемся заняться бизнесом. Volens-nolens придется затянуть пояса.

Он машинально провел рукой по новому жилету. Под жилетом находились манишка, новые подтяжки – и больше ничего. Не будь денег Форда, двое джентльменов так и носили бы летние тряпки "по вакационным ценам".

Экономка подумала.

– Вы собираетесь жить в гостинице? Но ведь у меня только немного дороже. Я могу сделать для вас скидку.

Двое джентльменов потупили очи.

– Нет, мисс Дэрроу, ничего не получится.

– Да, но… тогда где? У миссис Христодуло?

– Д-да, вероятно, – пробормотали джентльмены, – у нее.

– Или у миссис Грацци? Имейте в виду, ее стряпня прекрасно подойдет для отравлений!

– Тогда к черту миссис Грацци. Мы будем жить у этой миссис, как вы сказали, Христодуло?

– Да, миссис Христодуло.

– А где живет миссис Христодуло?

Мисс Дэрроу оглядела обоих.

– Вот что, джентльмены, – сказала она. – Я вас никуда не отпущу.

Спустя четверть часа Д.Э. Саммерс распахнул дверь комнаты. Той самой, где не так давно был обвинен в покушении.

– Сошлась головоломка? – спросил он под нос самого себя, опускаясь на свежезастланную постель. – Или нет? Ну, почти.

М.Р. Маллоу тоже вошел туда.

– Что значит уметь впаривать гражданам сомнительные штуки, – сказал он. – Великое дело – коммерция!

Коммерция действительно оказалась великим делом: комната на втором этаже прекрасного старого дома, в котором, помимо прочего, имелось еще шесть комнат, считая библиотеку, и не считая комнаты мисс Дэрроу внизу, с роскошной, просторной ванной, которую следовало только привести в порядок, с дивным чердаком, заставленным рухлядью, который только в сильный дождь давал течь, и великолепно заботливой экономкой, которая, к тому же, была отличной кухаркой. Все это – за цену, вдвое меньшую, чем остальным жильцам: пятнадцать баксов ежемесячно.

"Бам-м", – сказал поднос, который уронила внизу мисс Дэрроу.

Бедная мисс Дэрроу

Однако, следовало заняться делами. В три дня арендовали сарай на перекрестке, наняли рабочих и принялись приобретать все необходимое.

– Мистер Саммерс! – экономка всплеснула руками и отскочила, чтобы не быть задавленной. – Зачем вы тащите это в мою комнату? Что это за вещь?

– Это, мисс Дэрроу, – Д.Э. вытер лоб рукавом, – очень важная вещь.

Говорят это, он задел "важной вещью" за косяк: это была громоздкая вещь.

– Это бак для горячей воды?

Саммерс осмотрелся, выбирая место, куда поставить предмет.

– Да, мисс Дэрроу, это бак. Это специальный бак для перегонки жидкости, которой обрабатывают невидимые чернила, отпечатки пальцев и тому подобное.

– Надо же, какой большой… Но… но… но я не разрешаю!

Саммерс устроил "эту вещь", упакованную в брезент, за дверью, проверил, можно ли после этого протиснуться в комнату, и выпрямился.

– Мисс Дэрроу, это стоило нам страшных денег. У нас в офисе орудуют рабочие. Маллоу пригласил к ужину барышень – думают танцевать в гостиной матчиш. Тащить наверх по лестнице – одному тяжело. Мэм, ну не ругайтесь, правда, только ненадолго!

– Так уберите это куда-нибудь! Не могу же я спать с этой вещью!

– В гостиной курят жильцы. Кстати, вы, надеюсь, не курите?

– Как вы могли такое… а почему вы спрашиваете?

– Чтобы оно не взорвалось, разумеется. Иначе вы останетесь не только без платы за комнату.

Пока экономка с трудом приходила в себя, ее настигла другая ужасная мысль.

– Но Господи Иисусе! В гостиной – матчиш! В моей гостиной!

– Я говорил ему.

– А он?

– Сказал: "Не могут же они танцевать в нашей комнате!" Мисс Дэрроу! Куда вы?

– К вашему офису. Сказать вашему другу, что не желаю, чтобы в моей гостиной танцевали матчиш!

– Я скажу им, чтобы танцевали вальс! Не сердитесь!

– Но моя гостиная! Что скажут жильцы!

– Кстати: а кто у нас жильцы? Я только видел пожилого джентльмена. Он вскочил в уборную у меня перед носом.

– Это мистер Спарклз, нотариус. Не сердитесь на него, он лечится электричеством.

– А второй? Он, что, невидимка?

– Мистер Мацумага – секретарь страхового общества. Он уже две недели, как уехал по делам ложи.

– Какой ложи?

– Только никому не говорите. Общества "Преданность № 120".

– Что же он там делает?

– Не имею представления.

– А когда он вернется?

– Этого никто не знает.

– Как? – оторопел Саммерс.

– Что же вы хотите – тайное общество! – мисс Дэрроу с достоинством одернула фартук. – В городе их шесть, и испокон века никто не знает, чем они занимаются!

Той ночью нотариус, человек лет тридцати, с лоснящимся задом синих брюк, с испорченными зубами и заметной плешью, желающий только одного: чтобы его оставили в покое, съехал, не тратя времени на объяснения. Сделал ли он это потому, что ночью к нему в комнату стучались веселые барышни, желающие развлечь его танцами? Или, может быть, потому, что некие двое джентльменов, имея благородное намерение успокоить этих барышень, читали им вслух газету, где размещались "Разговоры о красоте бабушки Эйприл", изображая один молодую девицу, второй – бабку? Этого не знал никто (тем более, что мистер Саммерс с утра опять пел в ванной). Но только пришлось ехать догонять нотариуса, просить миссис Христодуло, чтобы пустила к нему в комнату, и, наконец, применить кое-какие экстренные меры. По принятии этих экстренных мер нотариус вернулся в "Мигли" почти счастливым и совершенно пьяным. Мазурку он начал еще на крыльце, не обращая внимания на то, что его не держали ноги, а когда мисс Дэрроу распахнула дверь, хлопнул экономку по заду и потащил в гостиную танцевать. Танец закончился стремительным бегством мисс Дэрроу. При этом нотариус назвал свое поведение" эксцессом интеллекта".

Пришлось срочно загонять нотариуса в его комнату. Спустя час бедняга был выгнан вон. Он топтался во дворе и плакал.

– Мисс Дэрроу! Мисс Дэрроу! – заклинали двое джентльменов из-за запертых дверей. – Ну, не сердитесь на него! Он же не имел в виду плохого! Он наоборот!

Не помогали даже и объяснения, что подобные" эксцессы интеллекта" как раз и случаются с людьми непьющими – с непривычки. Но Д.Э. Саммерс добился помилования для всех: он, один сохранивший кое-какие силы после экстренных мер, до самого утра пил с экономкой чай и рассказывал, как пинкертоны упустили однажды жулика в дамском платье; о том, что половина дам, ведущих дамские колонки в газетах – переодетые мужчины; о том, как именно изготавливаются некоторые шарлатанские средства, и о том, как он явился однажды утром в кабинет шефа одного сыскного бюро Сан-Франциско, и сам, лично, видел там следы поджога. Поджог сыскного бюро и особенно описание мужественной внешности его шефа, Майлза Дж. Болджера, сотворили чудо: опальный нотариус, которого компаньоны нашли спящим на крыльце, вернулся в свою комнату.