Мишель Зевако - Заговорщица Страница 21

— Одна еще за вами! — заметил шевалье.

— Будем рады, если эта единственная и последняя жизнь окажется вашей! — заключил Сен-Малин.

Пардальян покачал головой, улыбка мелькнула на его губах, и ответил он как-то странно, видимо, вслушиваясь в собственные мысли:

— Если мне придется просить вас сохранить лишь мою собственную жизнь, значит, дела будут обстоять хорошо, просто прекрасно…

Убийцы уже собрались уходить, но шевалье остановил их:

— Минутку, господа! Я приглашаю вас выпить с нами!

— Ну разве что за здоровье короля… — согласился Сен-Малин.

— Право, господа, — заметил Пардальян, наполняя стаканы, — каждый из нас волен выпить, за кого пожелает. Я же поднимаю бокал за свое собственное здоровье и за здоровье всех присутствующих!

Приятели переглянулись и рассмеялись. Спустя мгновение подосланные убийцы весело чокнулись со своей несостоявшейся жертвой!

— Но кое-что все же следует прояснить, — прервал общее веселье Шалабр, — а именно: что мы скажем королю? Нельзя же заявить, что мы не нашли человека, которого искали… Астролог подвел нас прямо к вашим дверям…

— Тем более мы не сможем признаться, что при встрече с господином Клеманом лилась отнюдь не кровь, а вино в стаканы…

— Зная Его Величество… — добавил Сен-Малин.

— Зная Его Величество, — продолжил Монсери, — можно предположить, что наш рассказ о прекрасном божанси в гостинице «Крик петуха» испортит королю настроение. И наш повелитель будет не в духе до тех пор, пока не увидит нас болтающимися на виселице с пеньковой веревкой на шее…

— Господа, — вмешался Пардальян, — позвольте мне высказаться…

— Конечно, говорите, шевалье, — в один голос воскликнули все трое. — Советы такого человека, как вы, бесценны…

— Вот мой совет: избавьтесь от монаха Жака Клемана.

Карл Ангулемский с изумлением взглянул на Пардальяна. Что касается святого отца, то он и бровью не повел — даже не шевельнулся. Казалось, вся эта сцена не имела к нему никакого отношения. Жак Клеман смотрел перед собой мрачно и равнодушно, он никак не отреагировал на угрозы убийц, его не тронуло собственное чудесное спасение, и последнее, мягко говоря, неожиданное предложение Пардальяна он выслушал совершенно бесстрастно.

— Как! — воскликнул Шалабр. — Вы настолько великодушны, что отдаете святого отца в наши руки?

— Так мы можем с ним разделаться? — обрадовался Сен-Малин, и рука его потянулась к кинжалу.

— Не беспокойтесь, сударь, — заверил Монсери, — дело будет сделано чисто, вы и оглянуться не успеете…

— Нет, вы меня не так поняли… — улыбнулся шевалье.

Трое приятелей разочарованно вздохнули.

— Вы заблуждаетесь, господа… Рад бы вам услужить, но жизнь Жака Клемана по праву принадлежит мне, и я вам ее не отдам!

— Но вы же сами посоветовали нам от него избавиться?!

— Конечно, лучшего совета и не придумаешь. Я прекрасно представляю, что может произойти. Король, узнав, что монах жив, прикажет закрыть городские ворота и перевернет весь город. Вы окажетесь перед выбором: или навлечь на себя монарший гнев (а это прямая дорога на виселицу)… или найти и убить моего друга и стать клятвопреступниками и предателями; но вы так не поступите… тем более, что добиться своего вы сможете только через мой труп.

— И через мой тоже, — добавил герцог Ангулемский.

— Вы, конечно, правы, — вздохнул Шалабр. — Мы не намерены отступать от своего слова, но и болтаться на виселице тоже не хочется.

— Вот что я предлагаю, — продолжал шевалье. — Достаньте нам трех хороших коней и проводите до ближайших городских ворот. Пароль вы, конечно, знаете; с вашей помощью нас пропустят… И мы исчезнем… святой отец вернется в монастырь, вы о нем больше никогда не услышите, а королю скажете, что от Жака Клемана вы благополучно отделались.

— Клянусь Мадонной (как говорит королева-мать), совет не плох! — воскликнул Сен-Малин. — Что скажешь, Шалабр?

— Скажу, что так мы и поступим. Мы с Монсери отправимся за конями, благо в конюшне Его Величества хороших скакунов хватает, а ты, Сен-Малин, проводишь господина де Пардальяна.

В глазах шевалье промелькнула хитрая усмешка.

«По-моему, я неплохой дипломат! — подумал он. — Говорил же мне когда-то батюшка: удачное слово не хуже удачного удара шпаги. Господин де Пардальян-старший как всегда был прав… «

Шалабр и Монсери допили божанси и ушли. Сен-Малин остался в компании Пардальяна, герцога Ангулемского и Жака Клемана.

— Жаль, — заметил Сен-Малин, — что святой отец в рясе…

Жак Клеман вместо ответа снял рясу, свернул ее и бросил под кровать. Под монашеским одеянием у него оказалась дворянская одежда, правда, без шпаги. Зато на поясе у него красовался кинжал… тот самый, что передала ему женщина… нет, не женщина, а ангел небесный… тот самый кинжал, которым Жак Клеман должен был заколоть Генриха III… В таком наряде монах стал совершенно неузнаваем, его природному изяществу позавидовали бы многие придворные… Пардальян и Сен-Малин смотрели на Жака Клемана с вполне понятным изумлением.

Карл Ангулемский оставил на столе в качестве платы золотой экю, и все четверо бесшумно спустились во двор. Через несколько секунд они уже шагали по улице. Сен-Малин шел немного впереди.

— Знаете, что я думаю? — шепотом сказал молодой герцог Пардальяну. — По-моему, нас заманили в ловушку. Двое приятелей отправились за подмогой, и сейчас на нас набросятся человек двадцать…

— Не стоит оскорблять этих достойных дворян, — заметил шевалье. — Они на службе у короля Франции, а служба их состоит в том, чтобы убивать. Дело свое они знают, но поверьте, и слову своему не изменят.

Карл с сомнением покачал головой и руки с эфеса шпаги не убрал. Они подошли к воротам, и Сен-Малин знаком приказал остановиться. Минут пятнадцать они подождали, а потом заметили двух всадников. Герцог Ангулемский прошептал:

— Это они! Вы были правы!

Шалабр и Монсери подъехали верхом и еще одного коня привели в поводу. Они соскочили с коней, и Пардальян, герцог и Жак Клеман получили в свое распоряжение этих благородных животных. Шалабр подошел к офицеру, командовавшему охраной ворот, и что-то вполголоса сказал ему. Еще через минуту заскрипели блоки, опустился подъемный мост, и Шалабр крикнул:

— Прошу вас, господа!

Карл чувствовал, что сердце у него готово вырваться из груди. Все происходящее казалось молодому герцогу невероятным. Даже всегда бесстрастный Жак Клеман начал бормотать какую-то молитву. А Пардальян беззаботно улыбался:

— Господа, рад буду увидеть вас снова!

— Хорошо бы нам встретиться поскорей! — ответил ему Сен-Малин. — Когда, наконец, мы выплатим наш долг, я буду безмерно счастлив — ведь тогда ничто не помешает мне убить вас… пока вы живы, мы шагу ступить спокойно не можем!