Елена Гантимурова - Кольцо Дамиетте Страница 22

За спиной знакомый голос насмешливо произнес:

– Какая смелая девушка – не боится проводить время в компании хищных птиц!

Обернувшись, она увидела неслышно подошедшего Ульриха. Он, как всегда, улыбался. Она рассмеялась в ответ:

– Я проверила – все клетки закрыты на замки!

– Крепкие замки – это хорошо, но я бы больше полагался на крепость дружбы. Между прочим, птицы всегда узнают того, кто дает им пищу. В это время ловчий разносит им еду. Если вы поможете накормить птиц, то будете иметь шанс подружиться с кем-нибудь из обитателей клеток.

Катарина захлопала в ладоши:

– Это было бы здорово! Я так хочу, чтобы кто-нибудь показал мне, как приручать птиц! Мы не держали их в поместье. А что мне нужно делать?

– Для начала – научиться их кормить.

Ульрих подозвал графского ловчего с большой миской в руках, наполненной до краев нарезанными кусками свежего мяса.

Немолодой ловчий, в перчатке из толстой кожи, закрывавшей руку до самого локтя, поклонился Катарине:

– Если вы выберете молодого сокола, госпожа, и будете несколько дней сами кормить его, то он привыкнет и запомнит вас. Тогда на охоте, улетев, птица вернется на вашу руку.

Катарина недоверчиво обернулась к Ульриху:

– Неужели приручить хищную птицу так просто?

– Не забывайте, мы находимся в Хоэнверфене, где разведением охотничьих птиц занимаются уже почти сто лет, с самого основания замка. Молодые птенцы приучаются жить и охотиться с людьми, здесь их дом. Если их выпускают из клеток, они, полетав, возвращаются в замок. Немного терпения, и через несколько дней, когда старый граф объявит о начале соколиной охоты, вы сможете выехать с соколом на руке.

Катарина обошла несколько клеток, пристально разглядывая через прутья сидящих в них птиц, и наконец выбрала небольших размеров сокола с красивым коричнево-белым оперением.

– Вот, – показала она Ульриху и ловчему, – можно я буду охотиться с ним?

Ловчий разъяснил, как правильно надо кормить птицу, чтобы она узнавала Катарину, и пообещал к следующему ее приходу подобрать кожаную перчатку по руке.

В это время над замком разнесся удар церковного колокола. Ульрих спохватился:

– Я искал вас, чтобы проводить в главный зал. Для расследования вчерашнего убийства граф Эдмунд созвал первое заседание суда. Госпожа Лаура и Флориан уже там.

Только сейчас Катарина обратила внимание, что поверх обычной одежды Ульрих набросил плащ крестоносца, который в невоенное время рыцари одевают лишь при проведении турниров или важных собраний.

– Конечно, я иду! Ульрих, а ведь я хочу вас еще кое о чем спросить. – Девушка серьезно посмотрела рыцарю в глаза. – Только ответьте мне правду и не смейтесь.

– Все, что хотите, моя госпожа. – В глазах Ульриха вновь зажглись смешинки. – Я готов рассказывать вам о чем угодно, лишь бы вы слушали!

– Нет, нет, не о чем угодно, у меня есть к вам всего один вопрос, и ответ на него очень важен. – Катарина прижала руки к груди. – Скажите, той ночью, когда убили актрису, где вы находились? Вы спали?

Брови рыцаря удивленно поднялись:

– Той ночью? Я провел ее как обычно, перед дверями спальни моего господина.

– Один?

– Я и рыцарь Симон – мы охраняем покои графа вместе. Я спал, и достаточно крепко, чтобы что-либо слышать.

Разочарованная Катарина решила поддеть Ульриха:

– Разве сон рыцаря на страже может быть крепок?

К ее удивлению, на лице молодого человека промелькнуло виноватое выражение:

– Я всегда чутко сплю. Но в тот вечер, похоже, я позволил себе лишнего за ужином. – Он смутился и в недоумении развел руками. – Такого никогда не случалось… Черт возьми, я даже не помню, как уснул! А проснулся уже на рассвете. Так что мне нечего рассказывать.

Катарина скрыла улыбкой чувство досады. «А ты что вообразила? – мысленно отругала она себя. – Так все запутано…»

– Идемте, рыцарь. – Она шагнула к арке, ведущей во внутренний двор, а про себя подумала: «Возможно, что-то прояснится в замке».

Глашатай в одежде цвета Хоэнверфена – зеленом – открыл первое заседание суда по делу об убийстве актрисы Мариам. Главный зал, самое большое помещение замка, не смог вместить всех, кто захотел услышать о ходе расследования. У дверей толпились те, кто не сумел попасть внутрь. Тщетно стараясь понять, что происходит на заседании, они нетерпеливо забрасывали вопросами впереди стоящих:

– Ну, а эта актриса-то что говорит? За что она ее убила-то?

– Да известно за что, мужика не поделили! Ясно, чем актрисы занимаются!

– Да кто тебе сказал, что это она?

– Я слышал, сама призналась!

– Тебя бы так отделали, и ты б признался!

– Нечистый тебя забери, я и в замке-то не был той ночью, а на конюшне спал!

– Вот я и говорю, что после графского допроса даже если ты в Вену ездил, и то признался бы!

– Да тихо вы, и так ничего не слышно!

Перед Ульрихом и Катариной толпа расступилась, и они прошли к своим креслам в тот момент, когда граф Эдмунд начал представлять судей. Зал наполняли жители Верфена и челядь замка, в первом ряду Катарина заметила взволнованных актеров во главе с Тобиасом. В зале не было жарко – очаг сегодня не разжигали, но Тобиас все равно вытирал со лба крупные капли пота. Рядом беспокойно ерзала на стуле его жена, во все стороны вертя головой на тонкой, похожей на птичью шее. На противоположной стороне зала, на возвышении, Катарина увидела старого графа и Хедвиг, сидящих в окружении рыцарей. На всех рыцарях – плащи крестоносцев. Кузина графа со скучающим видом склонилась к что-то тихо разъяснявшему ей рыцарю Симону, ее голову венчала высокая прическа, вышитая черная накидка обрамляла бледное лицо.

– Посмотри, как она выглядит! А мне совсем не идет черное. – В шепоте Лауры слышались завистливые нотки.

Заседание вел сам граф, как представитель власти герцога на землях Хоэнверфена. Вторым судьей был священник отец Бенедикт, а третьим – выдвинутый из рядов почетных горожан Верфена низкорослый и невероятно толстый человечек, в длинной судейской мантии, похожий на завернутый в бордовую простыню круглый шар. Флориан, изучивший перед поездкой все подробности о местной городской жизни, шепотом сообщил, что это Асканио Бижор, владелец нескольких торговых лавок и единственной в городке гостиницы. Катарина засмеялась, взглянув, как опоздавший к началу заседания Бижор расталкивает толпу у входа, а потом, смешно подобрав мантию, поднимается по ступенькам к судейскому креслу:

– Посмотрите, как он нелепо выглядит! Еще и лысый!

Флориан нахмурился:

– Да, Асканио Бижор выглядит смешно, однако на судебных заседаниях лысый коротышка всегда поддерживает обвинение, и не случалось, чтобы при нем суд вынес мягкий приговор. Кроме того, он всегда за допросы с пристрастием. Я слышал, что деньги пришли к нему разными путями, далеко не всегда законными. Он наживался на Крестовых походах, торгуя пленными. Особенно успешно Бижор поставлял мавританских детей в монастыри. А еще, – Флориан понизил голос до шепота, – в свой дом в Верфене он нанимает прислуживать девушек из семей должников, и вряд ли их обязанности ограничиваются домашней работой. Все молчат, потому что девушку через некоторое время отсылают домой с долговой распиской в руках, и родные стараются выдать ее замуж побыстрее и подальше от Верфена.