Боб Хостетлер - Усыпальница Страница 23

— Не лучше ли смерть одного или даже сотен, чем гибель целого народа?

— Разве что рассуждать именно так, — согласился Каиафа, не останавливаясь.

Гамалиил улыбнулся.

— Да, именно так. И я согласен. Если мне суждено стать мучеником, я пойду на это, как агнец под нож. Я готов сыграть свою партию. Но твоя принадлежит тебе.

Во дворе показался слуга, юноша с черными вьющимися волосами. Он стоял, дожидаясь, пока Каиафа обратит на него внимание.

— Поклажа готова, лошади тоже.

— Спасибо, Малх. — Каиафа остановился. — Где ты достал лошадей?

— Взял взаймы у купца. Они вполне годятся, но не слишком хороши.

— А поклажа?

— Ваше превосходительство ничто не выдаст. Разве что достоинство и благородство.

Каиафа невесело улыбнулся.

— Благодарю тебя, Малх. Мы скоро отправимся.

Когда слуга ушел, Каиафа повернулся к Рабби.

— Мы совсем не знаем этого человека, Пилата. Он прибыл сюда всего пару месяцев назад. Как угадать, примет он меня или встретит так, как Аннон, сын Нааса, послов Давидовых?[23]

— Кто знает, — вздохнул, качая головой, Гамалиил.

— Именно так, мой мудрый друг. Кто знает, станет ли он вообще меня слушать? Можно ли его хоть как-то переубедить? И способен ли он рассуждать здраво, в конце концов?

Гамалиил приблизился и положил руки на плечи Каиафы.

— Бог Израилев, — сказал он. — Он знает. И так или иначе даст нам знать о том, что ему известно.

37

Южный Иерусалим, Тальпиот

— Спасибо, что привез меня сюда, — поблагодарила Трейси Карлоса.

Они только что сказали Мири Шарон, что Карлос уезжает с раскопок, и пошли к «лендроверу», на котором приехали из Тель-Мареша сегодня утром.

— Рад был с тобой познакомиться, — с улыбкой ответил Карлос.

— Было бы здорово, если б ты остался и помог нам.

Карлос пожал плечами.

— Мне бы тоже этого хотелось. Но за последнюю неделю профессору Хавнеру пришлось отпустить двух сотрудников, так что ему приходится нелегко. Мне кажется, я и так уже слишком задержался.

Они посмотрели друг на друга, и Трейси вдруг стало неловко. Она хотела продолжить разговор, но не знала, что сказать.

— Может быть, я приеду, когда у меня будет выходной, — предложил Карлос.

Карлос открыл дверь «лендровера».

— Это здорово! — воскликнула Трейси. — А когда у тебя выходной?

— Не знаю. Определенного дня нет, так что точно не знаю. Но обязательно узнаю и приеду повидаться с тобой… и с твоим отцом, конечно. Приеду и помогу вам.

Сквозь загорелую кожу на его щеках пробивался густой румянец.

— Эта идея мне нравится, — ответила Трейси, улыбаясь и убирая с лица растрепавшуюся на ветру прядь. — Думаю, она понравится и отцу.

Рэнд ждал, когда вернется Трейси. Когда она спустилась по лестнице в гробницу, выражение ее лица удивило Рэнда. Оно было радостное. Рэнд заметил, что между дочерью и Карлосом проскочила искорка взаимного интереса, и подумал, что, когда Карлос уедет, она загрустит. Но, как видно, этого не произошло, и Рэнд вздохнул с облегчением. На вопрос, как она простилась с Карлосом, Трейси ответила: «Замечательно».

— Не поможешь мне с этой крышкой? — спросил Рэнд, показывая на первый из двух оссуариев, которые он извлек из локулы в южной стене. — Думаю, пора открыть его и посмотреть, что внутри.

Трейси кивнула и поддела крышку пальцами.

— Поднимаем медленно, — скомандовал Рэнд, — а потом переносим влево от тебя и аккуратно кладем на пол. Готова?

Спустя мгновение они заглянули в ящик, который Рэнд назвал «оссуарием Мириам».

— Ого! — Трейси отпрянула. — Это действительно жутковато.

В оссуарии лежали кости.[24]

— Да, — согласился Рэнд. — Нужно убрать со стола второй оссуарий, чтобы положить туда кости и как следует рассмотреть.

— Ты станешь до них дотрагиваться?

Рэнд усмехнулся.

Они поставили на пол второй оссуарий, не снимая с него крышку, а затем Рэнд начал осторожно вынимать из первого ящика кости, пролежавшие в нем две тысячи лет, и раскладывать на столе.

Сначала он достал череп, который прекрасно сохранился. Однако Рэнд нахмурился и посмотрел на него сбоку.

— Что-то не так? — спросила Трейси.

Рэнд поднял череп на уровень глаз.

— В нем что-то есть.

Засунув пальцы внутрь, он достал из черепа монету.

— Трейси, не возьмешь мою фотокамеру? Надо было попросить тебя фотографировать, как только мы сняли крышку.

Положив череп на место, Рэнд показал, в каком ракурсе сфотографировать то, что лежит внутри оссуария. Затем положил монету на ладонь, и Трейси сфотографировала сначала одну ее сторону, потом другую. На первой был изображен человек с зонтиком, а внизу полукругом шли латинские буквы. На другой — три снопа пшеницы или ячменя.

— Как монета оказалась внутри черепа? — спросила Трейси.

Рэнд задумчиво покачал головой.

— Хороший вопрос. Трудно сказать. Если бы мы вели раскопки в Греции, а не в Иудее, то для находки, относящейся к первому веку нашей эры, ответ был бы очевиден. Греки клали монету в рот умершего, чтобы тот в загробной жизни мог заплатить Харону, перевозившему души через реку Стикс.

— Да, надо было учить мифологию, — задумчиво прошептала Трейси.

— Но здесь, в иудейской гробнице периода Второго Храма, — продолжал Рэнд, — даже не знаю… Может, какое-то наложение иудейских и языческих погребальных обрядов?..

Положив монету на стол, он снова достал череп и повертел в руках.

— Похож на женский.

— Откуда ты знаешь?

Держа череп в одной руке, Рэнд стал объяснять.

— Совокупность признаков.

Он постарался логически выстроить наблюдения, которые позволили сделать этот вывод.

— Размер. У женщин, как ты могла бы догадаться, череп немного меньше и с более выпуклыми отдельными частями. Другой признак — мандибула, нижняя челюсть. У женщин она меньше, закругленнее, а у мужчин ближе к прямоугольной и массивнее.

Затем он показал на глазницы.

— Переход ото лба к глазницам у женщин гораздо резче, — Рэнд повернул череп так, чтобы Трейси видела его в профиль, — при том что надбровные дуги более выражены у мужчин. И многое другое.

Рэнд улыбнулся.

— Тебе и правда все это нравится. — Трейси не спрашивала, а констатировала факт.