Алый Первоцвет возвращается - Эмма Орци Страница 23

темноте в направлении к Пенту. На улицах уже почти никого не было, лишь невдалеке прогуливалась небольшая группа пьяненьких моряков, горланя непристойные песни и приставая к прохожим, да какой-то припозднившийся лоточник, сильно уставший от долгой и бестолковой торговли, понуро брел в свою жалкую лачугу. Когда тот проходил совсем рядом, Тереза обратила внимание на его деревянную ногу и тяжелый горб, от которого бедняга согнулся едва ли не вдвое. Несчастный протянул к ней свою грязную руку и жалобно запричитал:

– Смилуйтесь, добрая барыня! Купите хотя бы что-нибудь у бедного старика! Хотя бы кусочек черствого хлеба!

У него был чрезвычайно жалкий и заброшенный вид: редкие седые волосы развевались от ветра, а бесцветное лицо, покрытое испариной, сверкало в лунном свете металлическим блеском.

Тереза, несколько напуганная и ничуть не расположенная к милосердию в этот весьма неранний час, резко повернулась и вошла обратно в харчевню, сопровождаемая злобными проклятиями несчастного.

Стараясь быть все так же предельно осторожной, Тереза заглянула в гостиную, где только что оставила Бертрана. Тот уже лежал на софе и крепко спал.

На столе, что стоял посередине комнаты, лежали ручки, листы бумаги и стояла чернильница. Бесшумно, словно мышь, испанка проскользнула в комнату и быстренько написала несколько слов, после чего аккуратно сложила послание и осторожно сунула его в стиснутый кулак спящего молодого человека. Затем, так же беззвучно выскользнув обратно, она вновь вышла на крыльцо, несколько запыхавшаяся, но весьма довольная собой.

Бертран даже не шелохнулся, и вокруг никого не было. Переведя дыхание и уже больше ни о чем не раздумывая, Тереза направилась к Пенту.

В это время из темноты вновь возникла фигура несчастного старого калеки. Посмотрев вслед быстро удаляющейся женщине, он через некоторое время скинул горб, с наслаждением распрямился, встряхнув своими мощными плечами, и облегченно вздохнул. Затем, мягко откашлявшись, отстегнул деревянную ногу, подвесил ее рядом со своим горбом, перекинул через плечо и направился в противоположную от моря сторону. После чего, поднявшись по Хай-стрит, окончательно растворился в темноте…

Когда Бертран Монкриф проснулся, сквозь незашторенное окно уже вовсю светило восходящее солнце. Он почувствовал, что его немного знобит от холода, тело же затекло от неудобной позы. «Я заснул… здесь… в этой комнате. Где-то здесь должна быть Тереза. Она обещала прийти… а я заснул. Как дурак…»

Окончательно проснувшись, он быстро вскочил на ноги. Из его руки выпал сложенный листочек бумаги. Эта бумажка в первый момент показалась ему продолжением бредового сна. Но она, эта призрачная вещица, все же лежала у его ног на посыпанном песком полу, и он нагнулся, чтобы поднять ее дрожащей рукой.

С каждой минутой света в комнате становилось все больше. Обращенное на юго-восток окно открывало вид на далекий порт и открытое море. Подойдя к окну, Бертран широко распахнул его и, едва сдерживая нервозность и возбуждение, рискнул наконец развернуть таинственное послание.

«Одна добрая душа вызвалась позаботиться обо мне. Она предложила, поскольку в харчевне не оказалось свободной комнаты, место в своем коттедже, находящемся неподалеку отсюда. Где именно это находится, я пока не знаю. По поводу Вас я договорилась с хозяином харчевни; он не будет Вас беспокоить. Завтра Вы вместе с семейством Серваль отбудете в Лондон. Я приеду туда несколько позже. Так будет лучше. В Лондоне Вы сможете найти меня в доме мадам де Невшато, близкой знакомой моего отца. Ее адрес: площадь Сохо, 54. Мадам предлагала мне свое гостеприимство еще тогда, когда у меня была возможность путешествовать в свое удовольствие, она примет меня и сейчас, когда я оказалась в нищете и в изгнании».

Под всем этим стояла подпись Терезы.

Письмо настолько жгло руку Бертрану, что он не мог более оставаться в помещении. Кое-как нахлобучив шляпу, он выскочил на улицу.

Когда незадачливый патриот добрался до гавани, солнце уже пылало вовсю. На фоне прозрачного неба мягко покачивался силуэт грациозной шхуны. Ее поднятые расправленные паруса сверкали, словно позолоченные крылья. Бертран долго и неотрывно смотрел на них, думая о загадочном Сапожке Принцессы и о том чудовищном оскорблении, которое тот нанес его возлюбленной. Затем жестом, столь характерным для его нации, он медленно поднял кулак и погрозил сверкающей яхте.

Глава XIX. Встреча

Для Маргариты этот прекрасный майский день, как и бывает обычно у всех счастливых людей, закончился слишком быстро. Его последние часы протекали в нарастающей досаде, печали, озабоченности, но вместе с тем и с вызывающим приветствием вечной и непреодолимой неизбежности.

Самыми ужасными были последние полчаса, когда она стояла на пристани и неотрывно следила за уменьшающимся крошечным пятнышком яхты, уносившей ее мужа для исполнения долга во имя сострадания и самопожертвования, оставляя ей в удел опустошенность и одиночество.

– Разве сэр Перси не был сегодня ночью с вами, дорогая леди Блейкни?

– Со мной? Ну что вы, храни вас Бог, конечно же, нет. Я не вижу его уже три недели, повесу!

Когда леди Блейкни находилась в Ричмонде, Лондоне или Бате, сэр Перси охотился, рыбачил или катался на яхте – как это и было принято. А когда тот появился в обществе, всегда улыбающийся, элегантный, изысканный, Маргарита едва обращала на него внимание, превращая мужа лишь в мишень для милых и шаловливых острот. Каких сил стоило леди Блейкни исполнение этой роли, было известно лишь очень немногим людям. Да и подлинное имя одного из величайших героев последних лет до сих пор еще мало кому было известно в его стране, однако враги его уже хорошо знали.

Лишь в лицах членов лиги, в их веселых разговорах, в смехе, в несокрушимой удачливости, встречала она тот самый отголосок обожания, почитания и любви, который наконец приносил столь необходимое для нее успокоение. Она постоянно встречалась с леди Фоулкс и леди Энтони Дьюхерст, дабы иметь возможность поговорить о тех опасностях и приключениях, которые выпадают на долю их мужей…

О мадам же де Фонтене – ибо настоящее имя незнакомки Маргарите известно не было – она ничего больше не слышала. Впрочем, леди Блейкни на самом деле совершенно и не интересовало, уехала эта красавица в Лондон или нет и преуспела ли в поисках своего неверного мужа. Сэр Перси, верный своему слову, не стал говорить жене настоящего имени этой женщины, однако в свойственной ему ленивой и небрежной манере обронил пару намеков, укрепивших Маргариту в стремлении держаться как можно дальше от мадам де Фонтене.

Однажды вечером, прогуливаясь по ричмондскому парку, Маргарита дошла до самых ворот, выполненных в монументальном стиле, за которыми открывшееся мирное и пустынное одиночество окружающей природы, казалось, готово было полностью и навсегда поглотить ее. Ворота оказались запертыми, но она легко миновала их и вышла прямо на лесную тропинку, окаймленную диким кустарником