Алый Первоцвет возвращается - Эмма Орци Страница 24

Мгновение спустя, подняв глаза, испанка также увидела леди Блейкни.

– Миледи! – воскликнула она с восторгом. – Ну, наконец-то, я вижу вас! Я много раз думала, почему мы с вами не встречаемся.

Маргарита поздоровалась с ней за руку, стараясь при этом выглядеть как можно более доброй.

Мадам де Фонтене рассказывать было особо нечего. Ее приютили во французском монастыре Успения Пресвятой Богородицы в Твикенхэме, настоятельница которого в былые дни являлась близкой приятельницей ее матери. Сестры говорили ей, что прекрасный дом леди Блейкни находится совсем рядом. Но она никогда не осмеливалась даже мечтать о такой встрече.

О милорде она тоже расспрашивала сестер, но те сказали, что он почти постоянно пропадает со своим королевским другом в Брайтоне. О своем же муже мадам де Фонтене так и не удалось до сих пор ничего узнать. Возможно, он скрывается где-то под вымышленным именем и живет, наверное, в страшной нищете. Поэтому Тереза многое отдала бы за то, чтобы найти его.

Затем она спросила у леди Блейкни, не видела ли та кого-нибудь из семейства Серваль.

– Я очень интересуюсь ими, потому что слышала немного о них в Париже, а потом узнала, что мы в один день прибыли в Англию, хотя и при совершенно различных обстоятельствах. Однако нам не удалось вместе поехать в Лондон, как вы предлагали тогда, потому что я заболела на следующий день… Ах, можете ли вы представить себе… Обо мне в Дувре позаботился один добрый человек. Но я, тем не менее, помню о Сервалях и не прочь была бы встретиться с ними.

– Да, я время от времени вижу их, – ответила Маргарита и далее рассказала, что одна из дочерей – Регина – целыми днями занята в одном из модных ателье Ричмонда, младшая – Жозефина – служит в качестве гувернантки при юных леди, выпускницах школ, а Жак работает в нотариальной конторе.

Мадам де Фонтене очень заинтересовалась всем этим. Затем высказала предположение, что брак Регины с ее замечательным избранником принесет в их дом лучик настоящего счастья.

– Я тоже очень надеюсь на это, – откликнулась леди Блейкни.

– А вы видели этого молодого человека – жениха Регины?

– О, да, я видела его несколько раз. Но он постоянно занят каким-то делом.

Мадам де Фонтене вздохнула, потом, еще раз вздохнув, вновь выразила надежду, что как-нибудь со временем судьба все же сведет ее с Сервалями.

– У нас было так много общего, так много печали и несчастья, – с трогательной улыбкой добавила она. – Уже по одному этому мы с ними должны стать друзьями.

Затем она слегка вздрогнула.

– Что-то слишком холодно для июля. Поневоле вспомнишь роскошные вечера во Франции.

После чего с грациозным наклоном головы попрощалась сердечным «Au revoir»[12].

Маргарита еще долго смотрела вслед ее удаляющейся фигурке на этой узкой лесной тропинке среди кустов и папоротников.

Глава ХХ. Отъезд

Солнце на следующее утро выглядело невероятно лучезарным, казалось, будто такого еще никогда не было. Вскоре после завтрака Маргарита приказала заложить карету, намереваясь поехать в Лондон, чтобы посетить леди Фоулкс и передать сэру Эндрю инструкции, полученные с последним письмом от мужа.

Вдруг ее внимание привлекли торопливые шаги по гравию совсем рядом с домом. Обернувшись, она увидела бегущего к ней запыхавшегося молодого человека, которого в первый момент даже не узнала. Встретившись с ней глазами, тот издал крик радостного облегчения.

– Леди Блейкни! Слава богу! Слава богу!

Наконец-то она узнала его, им оказался Бертран Монкриф.

Упав перед ней на колени, молодой человек вцепился в подол ее платья. Он был совершенно не в себе, и Маргарита некоторое время тщетно пыталась добиться от него чего-либо вразумительного; несчастный только бессвязно бормотал что-то невнятное:

– Вы мне поможете… вы всем нам поможете… вы поможете…

– Разумеется, разумеется, месье Монкриф, если это в моих силах, – пыталась успокоить его Маргарита. – Но попытайтесь же все-таки взять себя в руки и расскажите мне, что случилось.

Она заставила его подняться и проводить ее до садовой скамейки. Юноша и в самом деле постарался взять себя в руки и через некоторое время начал более-менее связно рассказывать.

– Слуги сказали мне, миледи, что вы в саду. Я не мог дожидаться, пока они вас позовут, и побежал сам. Простите меня, я знаю, нельзя так врываться без разрешения.

– Я обязательно прощу вас, – улыбнулась ему в ответ Маргарита, – но лишь в том случае, если вы мне расскажете наконец, что случилось.

– Регина уехала.

Маргарита была настолько поражена, что медленно прошептала:

– Уехала? Куда?

– В Дувр. С Жаком.

– С Жаком? – все еще ничего не понимая, переспросила она.

– Да. С братом. Вы ведь его знаете?

Маргарита кивнула.

– Горячая голова, – продолжал Монкриф, всеми силами пытаясь сохранить спокойствие. – Им с Жозефиной все мерещится, что они призваны избавить Францию от крови и анархии.

– Так же, как и вам, месье Монкриф, – мягко улыбнулась леди Блейкли.

– О, я стал намного умнее, с тех пор, как убедился в полной бессмысленности этого. Мы все обязаны своим спасением благородному Сапожку Принцессы, и теперь не имеем права швыряться своими жизнями. Жак же с Региной все последнее время были будто в горячке, а мадам де Серваль от бесконечных волнений совсем уже потеряла рассудок. Она обожает мальчика. Но Жак ничего не сказал ей, он вообще никому ничего не сказал. Каждый день, как обычно, ходил на работу, а вчера вдруг не пришел ночевать. Мадам де Серваль получила записку, что его приглашает на спектакль какой-то лондонский друг, у которого Жак якобы и останется ночевать. Она даже не заподозрила ничего. Ей, наоборот, было приятно, что он хотя бы немного развеется. Однако Регине все это показалось странным. Когда мадам легла спать, она зашла в комнату Жака и нашла там, кажется, какие-то письма… Я не знаю… По-видимому, какие-то бумаги, из которых стало ясно, что мальчик уехал в Дувр и собирается переправиться во Францию.

– Mon Dieu! – воскликнула Маргарита. – Какая глупость!

– Но это еще не самое худшее. Вы говорите – глупость. Нет, все намного серьезнее.

После этих слов он вытащил из кармана скомканное перепачканное письмо.

– Я получил вот это сегодня утром и сразу же бросился к вам…

– Вы считаете, что это от Регины? – спросила она, взяв протянутое письмо.

– Да. И я просто не знаю, что делать… С кем посоветоваться… У меня здесь нет никаких друзей…

Маргарита тем временем развернула бумагу и прочла следующее:

«Бертран мой, милый, Жак уехал во Францию. Он утверждает, что это его прямой долг. По-моему, он сошел с ума, к тому же это убьет maman. А потому я решила поехать с ним. Быть может, мои слезы и мольбы, в конце концов, где-нибудь в Дувре смогут пересилить его безумие. Если же нет, и он все равно доведет до