Александр Мазин - Белый Волк Страница 23

– И промахнулся? В горло себе попал? – Это опять Хальфдан. – Этот человек врет, отец!

– Может, и врет, – проворчал Рагнар, сверля хищными глазками торговца. – А может, и нет. Послушаем.

– Он в бок ударил, – обиженно пробормотал оружейник. – Сильно ударил. И попал.

– Попал, говоришь? – усомнился Хальфдан. – А почему крови нет?

– А мне откуда знать? Я, что видел, то и говорю.

Я хотел пояснить, но мне опять сунули кулаком, и пришлось помалкивать.

Рагнар подошел поближе, изучил мой бок, пояс, малость подпорченные рукавицы. Потрогал разрубленную бляшку-дракончика.

– Да, – согласился конунг. – Был удар.

Ага! Вот наконец и Хрёрек.

– Что бы ни сделал мой человек, я за него отвечу! – Ярл с ходу ворвался в круг и встал рядом со мной, отодвинув головореза, пихавшего меня в бок.

Я как-то сразу успокоился.

Рановато.

– Жизнь за жизнь! – снова заявил Хальфдан.

– Убитый – человек из дружины Торсона-ярла! – Хрёрек с ходу опознал покойника. Хотя теперь бы и я его опознал, потому что куртка на покойнике была распахнута, а под ней был славный византийский панцирь, который запомнил и я. Теперь понятно, почему его бывший владелец после хольмганга смотрел на меня так недружелюбно. За дядю обиделся.

– Был! – не согласился Хальфдан. – Я взял его в хирд.

– От этого он не перестал быть родичем Торсона, – сказал Хрёрек.

Надо же, мой ярл знал и это. Хотя – тоже понятно. Кто-то же выплачивал покойнику его долю от собственности: драккара Торсоновой дружины.

– Выходит, у него были основания отомстить за дядю! – Тут же заявил Хальфдан. – Вергельд ему никто не платил.

– Хочешь получить вергельд за Торсона, родич? – усмехнулся Хрёрек-ярл.

– За Торсона – нет, а за него, – кивок в сторону покойника, – возможно. Племянник был в своем праве, когда хотел отомстить за дядю.

Вот как. Ну конечно! Копни поглубже – сразу выяснится, что где-то зарыты бабки.

– Не торопись, сынок, – вмешался конунг. – Законоговоритель здесь я. А я говорю, что права на месть тут не было. Ульф Черноголовый (надо же, помнит, как меня зовут. Я даже загордился немного) бился заместо Торсона-ярла. И мстить за смерть должно было не выставленному поединщику, а тому, кто выставил. Кабы нашего брата Хрёрека здесь не было, тогда ладно. Но если каждый желающий отомстить станет выбирать себе кого пожелает из рода убийцы, то это будет уже не Закон, а беззаконие!

– Верно говоришь, отец! – сказал Ивар Бескостный, о котором говорили, что он платит вергельд только тогда, когда сам пожелает (считай – никогда), потому что плевать ему и на Закон, и на чужую месть. – Тогда это будет закон трусов. Ты – за такой Закон, братец?

Это была шутка, притом добродушная. Хальфдан не обиделся.

– Я за тот Закон, который не позволяет безнаказанно убивать детей Одина! Я оцениваю жизнь воина в пятьдесят марок серебром.

– Не много ли – для него? – Хрёрек махнул рукой в сторону покойника.

– А я не о нем говорю, а вот о нем! – Хальфдан показал на меня и ухмыльнулся. – Думаю, у этого хускарла найдется чем заплатить. А если не найдется, то я готов взять у него в счет долга тот грэнд, что он купил недавно у Вальтева Кьервальвсона.

Ей-богу, весь Сёлунд – одна большая деревня. Все всё знают.

– Мы выслушали всех свидетелей, – пробасил Рагнар. – Теперь говори ты, Ульф Черноголовый. Расскажи нам, как ты убил этого человека.

Ага. Последнее слово предоставляется подсудимому.

«Я защищался!» – хотелось крикнуть подсудимому, то есть – мне.

Но сказал я другое. Я успел продумать линию защиты.

– Этот человек схватил мое оружие!

Тут я сделал паузу, дал присутствующим возможность вникнуть в сказанное: племянник Торсона-ярла взял чужую вещь! Оружие! Без разрешения! Согласно местному моральному кодексу это всё равно что чужой жене подол задрать. Уголовно наказуемое деяние.

– Возможно, он хотел его украсть, иначе зачем он это сделал?

Я догадывался, почему он пытался зарезать меня моим же кинжалом. Посчитал, что, если убить меня секирой, месть будет неполной. Дядьку-то его я ножиком запорол. Другим, правда, но это уже детали. А может, фишка в том, что топором нужно было замахнуться, а замах я бы точно угадал – по тени. Солнце было у меня за спиной. Мой несостоявшийся киллер мог учесть этот момент. Боюсь, мне уже не узнать его мотивов. Ну и хрен с ними.

Я оглядел присутствующих: как, дошло до них, к чему я клоню… И поймал одобрительный взгляд Хрёрека. Ярл уже понял мою линию защиты. Вора убить – это не чужого дренга в драке прикончить. Скандинавы всегда рады пограбить чужих, но на собственной территории к праву собственности относятся очень трепетно. Вора бить можно и нужно. Тем более, вора, который хотел стырить оружие. Оружие – это, вообще, святое!

– Не думаю, что он хотел меня убить, – авторитетным голосом заявил я. – Если бы хотел – ударил бы топором. Но когда он понял, что я хочу вернуть свой кинжал, то ударил меня в бок. Это был сильный удар, но неточный. Мне повезло: удар пришелся в пояс, и я схватил вора за руку. Я думал: он бросит кинжал и убежит, но вместо этого этот человек попытался вырвать свою руку и нечаянно ударил себя кинжалом. Это всё.

– Что скажут свидетели? – невозмутимо поинтересовался Рагнар. Интересно, проглотил он мою версию или нет?

После показаний оружейника и моей речи свидетели уже не были столь единодушны. Примерно половина допускала мой вариант. Вторая половина оспаривала, но большинство из них были слишком далеко, чтобы видеть подробности.

Кроме оружейника.

– Так ли все было, как говорит этот человек? – спросил Рагнар.

– Именно так.

Хорошо, что ему с самого начала не дали дорассказать свой вариант истории. Ведь он мог бы и разойтись с моим.

– Получается, что твой человек – вор, сынок, – сделал вывод Рагнар. – И сам себя убил. Покажите мне оружие, которое пытались украсть.

Возникла заминка. По здешним обычаям, тот, кто вынет оружие из трупа, как бы принимает на себя обязательство отомстить. Идти ко мне в кровники желающих не наблюдалось.

– Он сам себя убил, – Рагнар хмыкнул, наклонился и выдернул кинжал. Оглядел его, еще раз хмыкнул (кинжал был хорош, но не настолько, чтобы рисковать из-за него жизнью) и со словами: – Возвращаю собственность владельцу! – протянул его мне.

Вот так всё и разрешилось. Бескровно и бесплатно. Если не считать двух марок, которые пришлось заплатить Рагнару за «беспристрастный» суд. И небольшого (еще марка) подарка, который пришлось сделать Хальфдану, чтобы тот не затаил на меня обиды.

Триста граммов с хвостиком серебра – как не было. Блин! Если на меня еще кто-нибудь нападет – пусть лучше зарежет. Чистое разорение даже при относительно благоприятном исходе.