Эрнест Капандю - Рыцарь курятника Страница 25

– Только бы это не помешало мне заснуть, – сказал Рупар, – ведь сон, по словам месье де Вольтера, который купил у меня чулки на прошлой неделе…

– Да замолчите же вы! – перебила его Урсула.

Рупар замолчал, разинув рот. Сабина с помощью Кино медленно приподнялась и продолжала:

– Прочитав письмо, я забеспокоилась. У меня была только одна мысль: бежать на помощь Ролану… Я представила его бледным, окровавленным, умирающим… и он звал меня ухаживать за ним…

– Милая Сабина… – прошептал Ролан.

– Как ты страдала! – воскликнула Нисетта, наклонившись к больной, чтобы скрыть краску, выступившую на ее щеках.

– Убедившись, что письмо было от месье Жильбера, я уже не колебалась, – продолжала Сабина. – Я велела Иснарде принести мне мою мантилью и все нужное для перевязки раны. Потом я бросилась в свою комнату и взяла все, что считала нужным, наскоро оделась и хотела идти, как внезапная мысль промелькнула в моей голове. Так как было еще не поздно, вы могли, батюшка, вернуться в Париж. Я подумала, что вы будете поражены, когда узнаете, что Ролан опасно болен и что я пошла к нему на помощь… Терзаемая этой мыслью, я приказала Иснарде не говорить никому, зачем я ушла, и прибавила: «Поклянись мне, что будешь хранить тайну и ничего не скажешь никому, прежде чем я не заговорю сама». Иснарда, видя, в каком волнении я нахожусь, дала клятву, которую я просила. Я отворила без всякого шума дверь на улицу; я знала, батюшка, что, когда вы вернетесь ночью, вы не велите меня будить. «По крайней мере, – думала я, – если надо сообщить вам ужасную новость, я сама это сделаю и принесу вам утешение, увидев Ролана своими глазами…» «Помни о клятве», – сказала я Иснарде и бросилась на улицу… Человек ждал меня у дверей. «Идите скорее! – поторопил он. – И не бойтесь ничего: хотя уже темно, я сумею защитить вас, если будет надо!»

Я думала о Ролане; ночные опасности мало меня пугали. «Поспешим», – сказала я. Мы быстро удалились. Работник шел возле меня, не говоря ни слова. От нашего дома до мастерской Ролана далеко, но надо идти все время прямо. «Если бы мы могли найти пустой фиакр», – сказал мне работник. «Пойдем пешком», – сказала я. «Мы добрались бы скорее, – прибавил он, – притом в фиакре мы привезли бы месье Ролана, который не может идти». «Это правда», – согласилась я, пораженная этой мыслью. «Не бойтесь, я с вами не сяду, – прибавил работник», – я помещусь рядом с кучером. «Мы не найдем фиакра в этот час, – заметила я. – Пойдемте!» Мы удвоили шаги. Вдруг мой спутник остановился и сказал: «Я слышу стук колес экипажа». – Мы находились возле улицы Эшель. Действительно, к нам подъезжал фиакр. Он был пуст. «Садитесь!» – сказал мне работник, отворяя дверцу. Я села; работник поместился рядом с кучером, и фиакр поехал очень быстро. «Мы скоро приедем, – говорила я сама себе». – «Я оставлю этот экипаж, и мы привезем брата». Лошади быстро бежали. Фиакр повернул налево. «Вы ошибаетесь!» – закричала я, но кучер меня не слышал, и сильнее стегнул лошадей. Я звала, стучала в стекла – он мне не отвечал. Я хотела отворить дверцу, но не смогла. Я опустила переднее стекло и схватила кучера за камзол, но он продолжал хлестать лошадей и не оборачивался ко мне… Куда мы ехали – я не знала. Я видела узкие улицы и была уверена, что мы удаляемся от мастерской Ролана… Ужас овладел мной. Я считала себя погибшей, упала на колени и умоляла Бога о милосердии. Вдруг фиакр повернул и въехал под свод. Я услышала стук затворившихся ворот. Фиакр остановился… Я считала себя спасенной… Я увидела яркий свет и услыхала громкие голоса. Дверца отворилась. «Мы приехали», – сказал тот, кто принес мне письмо. «Но где же мы?»– «Там, куда и должны были приехать». – «Разве мой брат здесь?»

Он мне не ответил, я вышла. Но прежде чем я успела осмотреться, я почувствовала холодное и сырое полотно на лице: на глаза мне надели повязку, и чьи-то руки схватили меня, подняли и понесли. Я кричала; мне завязали рот. Что происходило тогда со мной, сказать не смогу… Мне казалось, что я лишаюсь рассудка.

– Как это ужасно! – вскричала Урсула. – Бедная милая Сабина!

– Это разбойники ее похитили, – прибавила мадам Жонсьер.

– Почему меня не было там! – воскликнул Доже.

– Продолжайте, ради Бога, продолжайте, если у вас хватит сил, – умолял Жильбер, который, нахмурив брови и сжав зубы, с трудом сдерживал себя. – Продолжайте!

– Я слышала странный шум, – продолжала Сабина, – крики, песни, звуки инструментов, хохот. Вдруг меня поставили на пол… на мягкий ковер… Повязка, закрывавшая мне глаза, упала, и я оказалась в комнате, великолепно освещенной, напротив стола, роскошно накрытого и окружен– ного мужчинами и женщинами в самых странных костюмах… как на маскараде при Версальском дворце… Ко мне подошли мужчины… Что они мне говорили – я не знаю: я не слышала и не понимала, но краска бросилась мне в лицо; мне казалось, будто я в аду… Меня хотели взять за руку – я отступила назад. Со мной говорил мужчина, одетый, как птица… У меня жужжало в ушах… глаза были ослеплены; я все видела и слышала сквозь красное облако. Человек, говоривший со мной, обнял меня и хотел поцеловать. Что нашло тогда на меня – не знаю. Откуда-то появилась во мне необыкновенная сила, я высвободи-

лась, так что тот, кто держал меня, отлетел на несколько шагов. Раздались восклицания, хохот, и меня окружил двойной ряд мужчин и женщин… Тогда сердце мое замерло… голова сжалась… жизнь остановилась во мне, и я упала без чувств…

Сабина остановилась. Волнение слушателей дошло до крайней степени. Особенно глубоко был потрясен Доже. Жильбер не спускал глаз с Сабины, и по выражению его лица было видно, какие гнев и жажда мщения скопились в нем.

Молчание Сабины затянулось, но впечатление, произведенное рассказом, было таким сильным, что никто не решился просить ее продолжать. Она сама это сделала.

– Когда я опомнилась, то увидела, что лежу на диване в маленькой комнате, слабо освещенной. Мне казалось, что я проснулась от тяжелого сна.

– Кого вы видели в зале, в которую вас отнесли? – спросил Жильбер.

– Я не знаю. На них были такие странные костюмы, все они были в масках.

– Продолжай! – сказал Доже.

– Я осмотрелась и заметила пожилую женщину, сидевшую у камина. Видя, что я пришла в себя, она встала и подошла к дивану, на котором я лежала. Она спросила меня, как я себя чувствую, но звук ее голоса был так неприятен, что я задрожала… Я не знаю, кем была эта женщина, но почувствовала к ней сильное отвращение. Она села возле меня и продолжала говорить со мной. Я слушала ее и не понимала. Наконец она, указав рукой на платье с блестящими украшениями, лежавшее на кресле рядом со мной, сказала: «Хотите примерить этот наряд, он вам подойдет». Я посмотрела на нее и ничего не ответила. Тогда она встала и, взяв корзинку, стоявшую возле платья на столе, продолжала: «Посмотрите, как все это блестит, как хорошо, не правда ли?» Она показывала мне бриллиантовые браслеты, золотые цепочки и всякие драгоценные безделушки! «Встаньте, нарядитесь! – теребила она меня. – Все это будет ваше!» Я поняла… То, что я почувствовала, услыхав эти слова, я не могу передать. Кровь закипела в моих жилах… Если бы я была в силах, я удавила бы ее. Я привстала и, собравшись с силами, сказала этой женщине: «Не оскорбляйте меня! Уйдите!» Она посмотрела на меня, потом расхохоталась и сделала шаг к двери. Наклонившись ко мне, она сказала тихим голосом: «Очень мило разыграно! Вы сделаете себе карьеру!» Она ушла, расхохотавшись еще больше.