Фредерик Марриет - Приключение собаки Страница 27

Окончив свой туалет, Ванслиперкен потребовал завтрак, затем вышел на палубу и, убедившись, что погода стоит хорошая, приказал продолжать окраску судна, а сам отправился на берег — узнать в адмиралтействе, не будет ли ему каких-нибудь новых распоряжений.

Идя по улице, он заметил, что какая-то очень хорошенькая женщина то обгоняла его, от отставала, то снова нагоняла. Хотя Ванслиперкен всегда избегал подобного рода приключений, так как они неизбежно вовлекают в расходы, но, глядя на эту незнакомку, от души пожалел, что почтенная вдова Вандерслуш не похожа на нее.

— Право, мне кажется, что я заблудилась! — произнесла хорошенькая женщина, поравнявшись с лейтенантом. — Не можете ли вы указать мне, где находится Кастель-Стрит? Я положительно не найду дороги домой!

Кастель-Стрит была одна из лучших аристократических улиц города, как это было известно лейтенанту, и молодая особа смотрела так прилично, была так нарядна, что все это несколько обнадежило его. Он любезно подал ей руку, предложив вместе проводить ее до дому. После некоторого колебания и жеманства красавица согласилась, а когда они остановились у ее дверей, ей не оставалось ничего более, как пригласить его войти. Лейтенант Ванслиперкен, никогда не бывавший в хорошем обществе, был поражен роскошной обстановкой и богатым убранством квартиры. Прекрасная незнакомка рассказала ему, что она вдова, жаловалась на судьбу одиноких женщин, которых все обманывают; дала ему понять, что она очень богата и, когда он, просидев у нее с четверть часа, стал уходить, просила его навещать ее, наградив на прощанье таким взглядом, что лейтенант долго не мог забыть его.

Эта веселая и очаровательная вдовушка оказалась Нанси Корбетт, которая по совету леди Алисы разыграла всю эту комедию. На основании полученных от Могги сведений относительно характера Ванслиперкена, которого та описывала как человека жадного до денег и притом малодушного труса, контрабандисты, чтобы залучить его в свой лагерь, решили не только подкупить его деньгами, но прибегнуть еще и к другому, не менее сильному средству, чтобы заставить изменять своему государю.

И они действительно не ошиблись в своих расчетах. Конечно, предложи они ему прямо и открыто даже очень крупную сумму, чтобы он передался на их сторону, Ванслиперкен, при всей своей жадности, не решился бы на такой шаг из трусости и боязни, тогда как таким путем он становился более доверчив, не подозревая в этом никакой предумышленной цели и видя только ряд случайностей.

Имея своих агентов в Гаге, якобиты должны были поддерживать с ними постоянные сношения, а в то время это было крайне затруднительно; куттер же «Юнгфрау» очень часто посылался Гагу. Стало быть, завербовав Ванслиперкена, можно не только с полной безопасностью отправлять туда письма и депеши, но и сами агенты могли с полной безопасностью под его флагом переправляться в Англию.

Нанси, как оказалось, действовала как нельзя более удачно, так как лейтенант, выйдя от нее, мысленно решил послать вдову Вандерслуш ко всем чертям, если только он будет иметь успех у этой вдовушки, которая была настолько же прекрасна, насколько богата.

Вернувшись на судно, он заперся в своей каюте и, лаская свою собаку, приговаривал: «Подожди, моя бедная собака, твой барин заберет себе теперь такую вдовушку, что всякий ему позавидует; и она не потребует, чтобы я принес твой труп к ее порогу!»

При следующем посещении прекрасная вдовушка была еще очаровательнее, доверчиво советовалась с ним о своих денежных делах, говорила о своей семье, что ожидает к себе брата, который, однако, должен приехать тайно, так как состоит при дворе изгнанного короля Якова II, и явно высказывала свою приверженность дому Стюартов. Но ее политические убеждения, по-видимому, мало тревожили лейтенанта, а очаровательная вдовушка с каждым разом была милее, добрее и любезнее, вследствие чего Ванслиперкен, наконец, не выдержал и признался ей в своих чувствах.

Вдовушка краснела, потупляла глазки, говорила, что все это так неожиданно для нее, что она не может решиться дать ему немедленно ответ, но при этом была еще милее, еще ласковее.

Однажды, вернувшись на судно совершенно опьяненный чарами прекрасной вдовушки, лейтенант узнал, что его начальство требует его к себе на следующее утро и, явившись поутру в адмиралтейство, получил приказ немедленно идти в Гагу с депешами от короля Вилльяма Генеральным Штатам. Прямо из адмиралтейства Ванслиперкен направился к вдовушке и сообщил ей о полученном приказании; так как будто опечалилась, призадумалась и в конце концов осведомилась:

— А долго вы пробудете в отсутствии?

— Да неделю или дней десять! Я, как на крыльях, примчусь к вам, как только будет возможно!

— Но сознайтесь, есть у вас там знакомые? Я спрашиваю не о мужчинах, конечно! — сказала Нанси с притворной тревогой.

— Клянусь честью, я не знаю там ни одной женщины! — воскликнул Ванслиперкен, восхищенный этим признаком ревности со стороны такой хорошенькой женщины. — Но, увы! — Я должен с вами проститься. Мое начальство крайне строго и не допускает ни малейшего промедления!

— Проститься?! А я хотела вас просить об одной услуге: мне надо непременно переслать брату письмо. Милый лейтенант, не откажитесь доставить его ему… Ну, если вы меня любите, вы это сделаете, не так ли? — и она положила свою ручку ему на плечо, заглядывая в лицо.

— О, конечно, все, что вы только пожелаете, я сделаю для вас с величайшей радостью! — отвечал Ванслиперкен, принимая письмо из ее рук.

— Вы передайте его французскому агенту, а тот доставит его моему брату: он знает его адрес. Кроме того, у меня будет к вам еще просьба, только я боюсь, что вы сочтете меня очень неразумной! — краснея и как бы стесняясь, продолжала Нанси. — Я хотела вас просить написать мне оттуда всего только несколько строк… Напишите мне, что вы передали письмо — и… и… что вы сами благополучно прибыли… что вы здоровы… и…

Восхищенный Ванслиперкен обхватил вдовушку за талию и прошептал ей над самым ухом: «Я напишу, напишу непременно все, что вы хотите, моя дорогая!» после чего, пожеманившись и поломавшись немного, Нанси дала ему поцеловать себя в щеку; затем мнимая влюбленная парочка рассталась.

Менее часа спустя «Юнгфрау» снялась с якоря и ушла в море при благоприятном ветре. Но под вечер их захватил почти полный штиль, так что куттер почти не двигался с места. Большинство матросов собрались на баке, по обыкновению беседуя между собой. Предметом их беседы на этот раз были предположения относительно того, что сталось с капралом ван-Спиттером, причем все выражали пожелание, чтобы он никогда больше не вернулся на куттер. Когда же эта тема была исчерпана, все обратились к Джемми с просьбой спеть песню, — и Джемми запел.