Морис Дрюон - Когда король губит Францию Страница 28

Что такое? Почему мы остановились, раз я не дал приказа? Ах, дорогу загородили ломовые дроги? Значит, мы уже въехали на окраину города. Велите очистить путь. Не люблю этих непредвиденных остановок. Никогда ведь не знаешь... А раз уж мы останавливаемся, так пусть стража окружит мои носилки. Среди разбойников с большой дороги попадаются столь предерзостные, что их даже святотатство не остановит; к тому же кардинал недурная добыча...

Итак, путешествие в Германию обоих Карлов – Карла Французского и Карла Наваррского – держалось в тайне; теперь-то мы знаем, кто должен был сопровождать их в Мец: граф Намюрский, граф Жан д’Аркур, этот толстяк, с которым произошла беда, как я вам потом расскажу, а также Годфруа Булонский и Гоше де Лор, а потом, само собой разумеется, мессиры де Гравиль, де Клер, д’Оне, Мобюэ де Мэнмар, Колен Дублель и, уж конечно, не обошлось без Фрике де Фрикана – словом, все заговорщики, на славу потрудившиеся в «Свинье Тонкопряхе». Да, кстати, еще одно довольно любопытное обстоятельство: лично я думаю, что они раздобыли себе на дорогу денег у Жана и Гийома Марселей, двух племянников знаменитого купеческого прево Марселя, которые сдружились с королем Наваррским и принимали участие во всех его развлечениях. Быть в заговоре одного короля против другого – есть от чего закружиться голове у молодых богатых горожан!

Отъезд был назначен на день святого Амбруаза. Тридцать наваррцев должны были поджидать к вечеру дофина у заставы Сен-Клу, затем отвезти его в Мант, к кузену, а оттуда весь этот сиятельный поезд двинется дальше, к императору.

А потом... а потом, не все и не всегда не благоприятствует человеку, родившемуся под роковым расположением светил небесных, и даже самому глупому из королей не всегда удается все испортить... Накануне, в день святого Николая, наш Иоанн II прослышал об этой истории. Он вызывает к себе сына, допрашивает его с пристрастием, и дофин, который признается ему во всем, вдруг понимает, что его сбили с правильного пути, да не только в отношении его самого, но и в отношении интересов французского государства.

Тут, я должен сказать, Иоанн II повел себя с не свойственной ему ловкостью. Он, мол, не таит зла на сына, разве что за то, что тот хотел покинуть страну без его королевского соизволения; он радуется сыновней искренности, прощает его и милует за эту ошибку; а раз теперь ему стало известно, что наследник умеет принимать самостоятельные решения, он, отец, хочет привлечь его к государственным делам, для чего жалует его герцогством Нормандским. А дать дофину это герцогство, где кишат соратники Эвре-Наваррских, равносильно тому, что послать его в западню! Но так или иначе, все было разыграно превосходно.

Его высочеству дофину оставалось лишь одно: предупредить о случившемся Карла Злого и заявить, что он предоставляет полную свободу всем, кто знал тайну их заговора. Надеюсь, вы не думаете, что после этого события любовь отца к сыну стала еще горячее, даже если неприязнь постарались прикрыть щедрым даром. Но зато ненависть короля к зятю достигает высшего накала, ее трудно переварить, она такая же тяжелая, как пирог, который шесть раз подряд без толку сажали в печь. Убить королевского коннетабля, разжигать смуты, высаживать войска, договариваться с врагами-англичанами... А главное, неизвестно еще, до чего они договорились! И наконец, сбить с пути наследника престола – это уж слишком... И король Иоанн ждал лишь благоприятного часа, дабы отплатить Наваррскому за все убытки и потери.

А мы, наблюдавшие все это из Авиньона, тревожились все больше и больше. Мы видели, как надвигается страшная катастрофа. Одни провинции отпали от королевства, другие опустошены, деньги обесцениваются, казна пустеет, долги растут. Генеральные штаты глухо ворчат, открыто бунтуют, крупные вассалы вступают в заговоры; король, прислушивающийся к голосу случайных союзников и в конечном счете делающий все кое-как, наспех; наследник престола, готовящийся просить у чужеземцев помощи против собственной династии...

Помнится, я сказал тогда Папе: «Святейший отец, Франция дала трещину». И не ошибся. Разве что в сроках.

Я считал, что полный крах наступит через два года. А не потребовалось и одного. И самое худшее еще впереди. Ну что вы хотите? Когда слаба голова, откуда же взяться сильному телу? А теперь нам приходится любой ценой собирать все по крохам, и для этого необходимо просить помощи у Германии, что еще больше укрепит влияние императора, хотя мы предпочли бы обуздать этого высокомерного наглеца. Согласитесь же, что есть отчего впасть в отчаяние.

А теперь, Аршамбо, вылезайте из носилок, садитесь на своего коня и встаньте во главе кортежа. Я хочу, пусть даже сейчас начинает темнеть, чтобы люди видели, как у вас на пике развевается наш перигорский флажок рядом с папским флажком. И велите раздвинуть занавески носилок, чтобы я мог благословлять толпу.

Часть вторая

Пиршество в Руане

Глава I

Льготы и бенефиции

х и много же мне попортил крови этот милейший монсеньор Буржский за те три дня, что мы провели у него. Вот уж воистину этот прелат из той породы людей, которые душат своим гостеприимством и все время что-нибудь да клянчат! С утра до вечера тянет вас за рукав и все просит... просит... А скольким этот высокочтимый муж покровительствует, сколько у него подопечных, и всем он дает обещания, и все припадают к вашим стопам. «Разрешите, ваше высокопреосвященство, представить вам причетника, человека высоких достоинств... Не соблаговолите ли, ваше высокопреосвященство, обратить благосклонный взгляд свой на каноника сего... уж и не помню какого... Осмелюсь поручить вашему вниманию, ваше высокопреосвященство...» Не понимаю даже, как это я сдержался и не сказал ему: «Пойдите, епископ, очистите себе желудок и соблаговолите... да, да, соблаговолите оставить в покое мое высокопреосвященство».

Нынче утром я пригласил вас, дон Кальво, проехаться со мной в носилках... По-моему, вы уже начинаете привыкать к тряске. Впрочем, буду краток... Я хочу вместе с вами припомнить, что я ему наобещал, а чего вообще не обещал, и только. Ибо теперь нам надо держать ухо востро, потому что по дороге вас будут осаждать те, до чьих просьб и ходатайств я якобы снизошел. Ведь сказал же он мне: «Просьбами о мелких льготах я не хочу надоедать вашему высокопреосвященству: я прямо вручу список мессиру Франческо Кальво, человеку, безусловно, высоких знаний, или же мессиру дю Буске...» Вот те и на! Не для того я прихватил с собой папского аудитора, двух богословов, двух ученых-юристов и четырех церковнослужителей, чтобы превращать в законнорожденных всех незаконнорожденных сыновей священников, которые отправляют в здешней епархии церковную службу или пользуются бенефициями. Просто чудо какое-то, что после тех льгот, которые предоставил им во время своего пребывания на папском престоле мой святейший покровитель Иоанн XXII... не меньше пяти тысяч льгот, причем добрая половина дарована этим поповским ублюдкам, и, конечно, они покупали себе индульгенции, что помогло пополнить папскую казну... все-таки и по сию пору встречается столько рукоположенных в сан священнослужителей, которые просто-напросто плод греха...