Эрнест Капандю - Рыцарь курятника Страница 29

– Графиня Потоцка.

– Вы полька?

– Это доказывает моя фамилия.

– Откуда вы приехали?

– Из Страсбурга.

– Вы живете в Страсбурге?

– Нет.

– Когда вы уехали из Страсбурга?

– Неделю назад, до Парижа я ехала, не теряя ни минуты.

– Вы очень торопились?

– Очень.

– Могу я вас спросить, зачем вы приехали в Париж и почему так торопились?

– Можете.

– Я спрашиваю вас.

– Вы имеете на это право, но я могу не отвечать.

– Откуда вы приехали в Страсбург?

– Из Киля.

– Вы там живете?

– Я там никогда даже не останавливалась.

– Но вы сказали, что вы приехали из Киля?

– Конечно. Я приехала в Страсбург из Киля, а в Киль из Тюбингена, а в Тюбинген из Ульма, а в Ульм из…

– Милостивая государыня, – перебил ее начальник полиции, – прошу вас, со мной не шутите…

– Я не шучу, – сказала молодая женщина, – я скучаю…

Она поднесла к губам платок, чтобы прикрыть зевоту.

– Мне очень жаль, что я надоедаю вам таким образом, – продолжал де Марвиль, – но это необходимо.

Молодая женщина снова поднесла платок ко рту, потом небрежно откинулась в кресле.

– Я совершила долгое путешествие, – сказала она, закрыв глаза, – и, как ни весел наш любезный разговор, я, к сожалению, не имею сил его продолжать.

– Я должен вас допросить.

– Допрашивайте, только отвечать я не стану.

– Но, сударыня…

– Говорите сколько хотите, но с этой минуты я стану глуха и нема.

Слегка поклонившись своему собеседнику, молодая женщина уселась поудобнее в кресле и закрыла глаза. Закутанная в свою дорожную мантилью, освещенная светом восковых свеч, опустив длинные ресницы, молодая женщина была восхитительна и грациозна. Фейдо де Марвиль смотрел на нее несколько минут, потом тихо подошел к ней и продолжал:

– Повторяю, мне жаль мучить вас и лишать вас столь необходимого отдыха, но долг превыше всего. Кроме того, в приключении нынешней ночи есть одно обстоятельство, которое необходимо прояснить.

Молодая женщина не отвечала и не шевелилась.

– Графиня, – продолжал начальник полиции, – я прошу вас обратить внимание на мои слова.

То же молчание, та же неподвижность.

– Мадам, – продолжал де Марвиль еще более грозным тоном, – именем правосудия я требую, чтобы вы мне ответили.

Графиня, по-видимому, спала глубоким сном. Де Марвиль подождал с минуту, потом поспешно пересек комнату и, схватив шнурок колокольчика, висевший на стене, яростно задергал его. Он обернулся к графине. Та пребывала в той же позе и, очевидно, спала. Де Марвиль топнул ногой и вновь сильно дернул шнурок. Графиня, по-видимому, так ничего и не слышала. Слуга отворил дверь.

– Где Марсиаль? – спросил начальник полиции.

– Во дворе, ваше превосходительство.

– Позвать его немедленно!

Слуга исчез. Де Марвиль обернулся к молодой женщине. Она спала так же крепко.

– Неужели это действительно усталость после дороги, или же она играет комедию? – пробормотал он. – Что это за женщина? Что значит это странное приключение?

Дверь тихо отворилась.

– Марсиаль, – доложил слуга.

– Пусть войдет, – отвечал начальник полиции, сделав несколько шагов вперед.

Бригадир объездной команды, тот, который задержал карету, вошел, кланяясь, в гостиную. Де Марвиль движением руки указал на графиню и сказал:

– Марсиаль, у Сент-Антуанских ворот вы остановили эту самую даму?

Марсиаль покачал головой.

– Нет, ваше превосходительство, – отвечал он. – Когда я остановил карету, этой дамы в ней не было.

– Вы в этом уверены?

– Да, вполне.

– Но если ее не было в карете, где же она была?

– Я не знаю.

– Но кто же был в карете? Ведь был же там кто-нибудь?

– Был, ваше превосходительство, мужчина.

– Мужчина! – вскричал Марвиль.

– Мужчина, такой же, как вы и я.

– Мужчина… – повторил Марвиль.

Марсиаль кивнул утвердительно головой.

– Но куда же девался этот мужчина?

– Я не знаю.

– Это невозможно!

– Господин начальник полиции, когда я остановил почтовый экипаж, в нем сидел только молодой человек с черными усами. Если я говорю неправду, велите меня повесить.

– Но как же объяснить, что этот молодой человек исчез, а эта дама одна очутилась в карете?

– Не понимаю!

– Вы удалялись от кареты?

– Ни на одну минуту.

– С тех пор, как ее остановили, и до тех пор, как она въехала на двор моего отеля, останавливалась ли она?

– Ни на одну секунду.

– Вы ее караулили?

– Все мои солдаты окружили ее. Я точно исполнил полученные приказания.

– Вы сейчас осматривали карету?

– Да, я снимал скамейки, сорвал обивку, осмотрел кузов, бока – и ничего не нашел.

– Ничего?

– Ни малейшего следа, по которому можно было бы понять происшедшее. Ничего, решительно ничего, и, повторяю вам, ваше превосходительство, я все осмотрел.

Слушая его, де Марвиль повернулся к женщине. Графиня, без сомнения, не слышала ничего, потому что продолжала спать спокойным сном ребенка. Начальник полиции опять обратился к бригадиру:

– Итак, вы уверяете, что в ту минуту, когда вы остановили карету и заперли дверцу, в карете сидел мужчина?

– Я ручаюсь своей головой! – сказал Марсиаль.

– И этот мужчина был один?

– Совершенно один.

– А когда карета въехала на мой двор, мы с вами увидели женщину? Так?

– Да, ваше превосходительство.

– Итак, во всяком случае можно предположить, что мы обмануты. Я имею в виду пол той личности, которая сидела в карете. Должно быть, эта личность – путешественник или путешественница – переоделась дорогой…

– Скорее всего.

– А можно ли было сделать такое в карете?

– Еще бы!

– А не брошено ли было платье на дорогу?

– Ваше превосходительство, – сказал Марсиаль, – шторы были закрыты, значит, ни в дверцы, ни в переднее окно ничего нельзя было выбросить. К тому же почтовый экипаж был окружен верными людьми, внимательно следившими, поэтому невозможно, чтобы мужской костюм, начиная от башмаков до шляпы, мог быть выброшен на дорогу даже лоскутками. Да и в какое отверстие могли их выбросить? Я сейчас осматривал карету, и если вашему превосходительству угодно…

– Но если эта одежда не была выброшена, – перебил де Марвиль с нетерпением, – она должна быть в карете, и ее надо найти.

Марсиаль посмотрел на начальника полиции, приложив руку к сердцу.

– Когда я остановил карету, – сказал он с глубокой искренностью, – в ней сидел мужчина; теперь этот мужчинабрюнет превратился в женщину-блондинку – я это вижу. Как совершился этот феномен и куда девалась снятая одежда – клянусь спасением моей души, я не знаю, разве только…

Марсиаль вдруг осекся. Очевидно, новая мысль промелькнула в его голове.