Аэций. Клятва Аттилы (СИ) - Тавжар Алекс Страница 29

— Либо ты станешь правителем Скифии вместо меня. За тем я сюда и вернулся. Хочу передать кому-то заботу о наших землях. Ты молод, силен, у тебя большое войско. Поклянись, что впредь не допустишь здесь войн и разбоя. И тогда правителем этих земель будешь ты. А не я.

Карпилион не сразу нашел, что ответить. Руа хотел помешать ему враждовать с Империей, возложив обязанности, которые прежде исполнял Гаудент — следить за торговлей на реках, за тем, как строятся города, собирать налоги на содержание скифского войска, наводить порядок там, где возникнет усобица.

Карпилиону это было не по душе. Он хотел остаться свободным от обязательств перед кем бы то ни было, а вражду с Империей считал своим обязательством перед отцом. Но Руа предлагал ему нечто большее, чем женитьба на дочери или должность вечного заместителя. Он предлагал ему стать правителем скифов и в одно мгновенье сравняться с правителями Империи, называвшими себя не иначе как божествами. А если к тому же ему удастся объединить Великую Скифию и Великую Степь, то сможет легко превзойти их обоих и превратить аттилу в главное божество.

— Перед кем я должен поклясться? Перед тобой? — спросил он Руа.

— Перед теми, кто ждет твоего решения, — ответил старик. — Перед людьми, которые знали тебя разбойником. А теперь узнают своим заступником. Но прежде, чем станешь правителем Скифии, я хочу передать тебе своего наследника, которого родила мне Ильдика.

— Кто… — Карпилион подумал, что ослышался.

— Ильдика, — повторил Руа. — У меня было несколько жен, но только она подарила мне сына. Дни мои на исходе, защитить его некому, а Ильдика, как бы она ни хотела, не сможет этого сделать одна. Пусть она позаботится обо мне, как положено верной жене. А ты позаботься о сыне.

Ильдика — жена Руа?.. Ах, да, ей ведь подавай постарше…

— Я позабочусь о вашем сыне, — ответил Карпилион.

*

Когда они вышли на двор, там собралась толпа. Карпилион оглядел её вскользь. Вот ему подали меч, но не в руки, а вбили в твердую, словно камень землю, до середины клинка. Руа ухватился за рукоять, для вида подергал и отпустил. После этого он стал вызвать других, и те, кого вызывал, подходили к мечу и так же делали вид, что не могут с ним совладать. Таков был древний обычай, когда предводителя племени выбирали по силе и предлагали выдернуть меч из каменной тверди. Карпилион подошел последним и вынул клинок без труда. Скифы намеренно ему уступили. Они уже знали, кому достанется меч правителя Скифии, и выражали согласие с выбором Руа. Каждый по очередности задавал вопрос, а Карпилион отвечал — клянусь, что сделаю то-то, клянусь, что буду таким-то. В этом и состояла клятва.

— Теперь остается самая малость, — сказал Руа, объявив Карпилиона правителем вместо себя. — Отвести тебя к нашим видьям. От них ты узнаешь, какой способностью обладаешь, и чего тебе следует остеречься.

Пророчество

Карпилион никогда не встречал так много неприбранных косматых старух, и чтобы рядились в мужскую одежду, и при этом вели себя как молодые девки.

— Какой хорошенький. Давайте его съедим? Может, и сами похорошеем, — хихикали они.

Жили старухи в норе среди леса. От мяса, которое запекали на своем поганом костре, сладковато пахло.

«Неужели, и правда, едят человечину?» — подумал Карпилион.

— Не всю, разумеется. А только маленьких деток, — сказала одна из них, словно знала все его мысли.

Карпилион ужаснулся, а старухи подняли его на смех. Неужели поверил, что они действительно людоедки? Тогда бы родичи убиенных деток давно поджарили их самих на огне. Карпилион рассмеялся в ответ. И все же стряпню попробовать отказался. Старух это озадачило. Воин и не хочет мяса.

— Какой-то он не такой, — заговорили разом. — Не светлый, как остальные…

— Может, родился от злого духа, и нет у него никакого дара?

— Поскребите его получше, авось, что и выскребится!

Старухи всем скопом кинулись на Карпилиона, стали скрести его сквозь одежду своими когтями. А было старух то ли семь, то ли восемь, и каждая протянула руку.

— Ну, хватит, хватит, — отпихнул их Карпилион. — Мой отец был воином. Ну, и я не стану никем другим. Лучше скажите, отчего я умру.

Видьи заохали, словно услышали что-то дурное.

— Держись подальше от своей златогривой. А то и умрешь, — шепнула самая молодая, та, что назвала хорошеньким.

Карпилиону стало не по себе от её прозорливости. У лошади, не раз выручавшей его в бою, и впрямь была золотистая грива.

*

— Как это ничего не нашли? Сказали про лошадь и все? — удивился Руа рассказу о видьях. — Дар есть у каждого — это то, что тебя выделяет, делает лучшим в каком-то деле, помогает добиться цели и заслужить уважение у людей. Но у каждого дара есть обратная сторона, о которой лучше узнать, перед тем как его использовать. Твоему отцу предсказали, что способность к лечению приведет его к слабости. А я за умение убеждать в своей правоте расплачивался смертями близких. Дочь умерла при родах. Так что твой брат недолго пробы́л моим зятем.

— Ну, меня ты ни в чем не смог убедить, — возразил на это Карпилион. — А значит, платить не придется. Твоей жене и сыну ничего не грозит.

— Их ожидает разлука, — сказал Руа. — Ильдике будет не просто расстаться с сыном. Надеюсь, мне не придется ни в чем её убеждать.

К Ильдике он поехал один и вскоре вернулся с мальчиком, которого несли на руках. На вид ему было не больше трех. Ильдика с ним не приехала. Руа оставил её в поселении на другом берегу реки.

Карпилион и не ждал, что она приедет. Из-за размолвки в прошлом видеться с ней не хотелось. Засело в памяти и пророчество видьи.

На лошади он больше не ездил. Велел Онегесию отправить её в табун.

— Как же ты без коня? — забеспокоился тот.

— По рекам пойдем на ладьях. А там возьму себе нового, — ответил Карпилион.

Все его мысли занимал предстоящий поход. Объединив богатые Скифские земли и Великую Степь, он надеялся получить не только громадное войско, но единый надежный тыл. Для этого надо было как можно скорее пройти по городам и весям и заменить посадников Водима своими людьми.

Сделать это оказалось намного легче, чем представлялось вначале. С кем-то он договаривался. С кем-то воевали по его приказу степняки. А кто-то, заслышав о грозном аттиле, прибежал к нему сам на поклон. И вскоре граница объединенных земель подошла к Кийгороду. Руа говорил, что навести там порядок вызвались двое воев, у которых был свой интерес. В Кийгороде их называли находниками. Пришли, мол, со своими дружинами, спросили, чей городок, и с тех пор сидят.

Карпилион подумал, что с ними не будет особой мороки. Отправил в Кийгород посольство, а сам задержался на несколько дней в многолюдном Сви́нече, откуда при его появлении сбежали посадники Водима. А может, и не сбежали, а просто переоделись. Такое тоже бывало. Карпилион и сам постоянно представлялся другом аттилы, а не самим аттилой. После убийства брата подобная осторожность была не лишней. В Сви́нече да и в других поселениях аттилу знали по описанию, которое давал ему сам Карпилион. А уж он не скупился на краски, изображая его героем, и каждый раз подправлял придуманный образ. Там где ценился рост — аттила становился гигантом. Там где ценилась стрельба из лука, становился метким стрелком. Иногда Карпилион забывал свое описание, и тогда с ним спорили, что аттила, мол, не такой, как он говорит. Выглядело это забавно. Карпилиону приходилось оспаривать собственные слова.

Однако теперь ему было не до веселья. Из Кийгорода прилетели нежданные вести. Находники развернули его послов восвояси, объявив, что к аттиле на поклон не пойдут, пока он сам не покло́нится в ноги и не пришлет им почетных даров.

Карпилион был так разъярен, что вначале хотел превратить Кийгородскую крепость в пыль. Но, во-первых, пришлось бы её отстраивать заново, а, во-вторых, — находилась она на горе в хорошо укрепленном месте, и подступиться к ней было непросто. Карпилион понимал, что без хитрости крепость не взять. Всю ночь он промаялся без сна, обдумывая как поступить. А спозаранок позвал к себе Онегесия.