Ирина Измайлова - Троя. Герои Троянской войны Страница 29

— Так или иначе, Гелен оставался во дворце и при Эгисте, тот его не выгнал, пользуясь всякими там его предсказаниями. Я тоже не гнала его — он еще не стар, но хром, слаб и безобиден, кроме того, он мне кое в чем помог: с его помощью я когда-то спрятала своего брата от Эгиста.

Электра сделала паузу, ожидая, что Неоптолем попросит продолжать. Но царь Эпира молчал. И тогда она вновь заговорила:

— Недавно Гелен узнал о твоей женитьбе на Андромахе и попросил разрешения уехать в Эпир, если, конечно, ты согласишься принять его здесь, помня, что он спас Ахилла.

Неоптолем усмехнулся. Он видел, что длинный рассказ Электры о Гелене и ее просьба — вовсе не то главное, ради чего она явилась в Эпир. Что же еще она ему скажет?

— Он хочет жить в моем дворце? — сухо спросил юноша. — Но ведь я убил его отца!

— Он, скорее всего, не любил Приама, — проговорила Электра. — И во дворец он не просится — ему, как он говорит, хватило бы любой лачуги в городе. Он сам себе напророчил, что доживет до старости только в Эпире, где стала царицей троянка.

— Вряд ли Андромаха будет ему рада, — чуть заметно возвысив голос, сказал Неоптолем. — Но я, конечно, не откажу в лачуге спасителю моего отца. Даже в целом доме и десятке рабов. Только видеть его часто мне бы не хотелось. Он приплыл с тобой, царица?

— Да, он ждет твоего решения на моем корабле. Я отдала ему часть троянской добычи Агамемнона, так что кое чем он обеспечен и не станет просить у тебя ни скота, ни хлеба — сам всем обзаведется. Я передам ему твою волю.

— Это первое дело, с которым ты пришла сюда, высокородная Электра. А второе?

— Второе… — тут царица Микен, как показалось юноше, впервые заколебалась или притворилась, что колеблется, но затем вновь заговорила. — Я тебе сообщу сейчас одну новость, и ты сам решай, как поступить с тем, что узнаешь. Месяц назад в Микены приехали финикийские купцы. Ты сам знаешь, как много известий и рассказов они всегда привозят с собою. Я всегда их принимаю: мне интересно узнавать о том, что происходит в дальних землях. Тем более, что двоих купцов, приплывших на этот раз, я знаю уже не один год — они бывали у нас еще при отце. В этот раз они проделали большой путь и рассказали много интересного. Кое о чем я уже слыхала. Но самым интересным был рассказ об эфиопском восстании.

— Вот как? — оживившись, как обычно при упоминании о военных событиях, воскликнул Неоптолем. — Эфиопия восстала против власти Египта, которому покорилась уже сотни лет назад? Но разве это возможно? Феникс говорил мне, что Эфиопия или Нубия, как зовут ее сами египтяне, вся застроена египетскими крепостями, что там и царь только называется царем, а управляет страной наместник фараона. Или это уже не так?

— Не совсем так, — сказала царица Микен, видимо, немного удивленная познаниями юноши, не получившего, как она слышала, настоящего образования. — После долгих войн с соседями и смут прошедшего столетия Египет ослаб, его военная власть пошатнулась. И нынешнему фараону, третьему из Рамзесов, приходится прилагать много сил, чтобы удержать еще покорные ему земли. Царь, что правит сейчас Эфиопией, оказался коварен и хитер. Он, видимо, давно готовил восстание. И оно произошло, и эфиопы сокрушили египтян и взяли часть крепостей. На ту пору, когда купцы уезжали из Египта, а было это около двух лет назад, фараон послал к мятежникам своих царедворцев, чтобы начать переговоры. Возможно, ему пришлось пойти на большие уступки, чтобы вообще удержать Эфиопию в составе своего царства. Не знаю, чем там кончилось дело.

— Интересный рассказ! — проговорил Неоптолем задумчиво. — А мне говорили, что военное искусство египтян не знает себе равных. Выходит, эфиопы оказались искуснее?

Электра покачала головой.

— Нет. Просто их мятежные войска возглавил великий военачальник. Но он не эфиоп. По словам купцов, он прибыл в Эфиопию из далеких земель, причем не просто приехал, а будто бы стал жертвой кораблекрушения, и какой-то родственник эфиопского царя принял его на свой корабль у берегов Египта и тайно привез в свою страну. Этот великий воин сумел организовать войско и само восстание так, что искуснейшие египтяне потерпели поражение…

Она замолчала, и юноша вдруг понял, что сейчас царица скажет самое главное. Какая-то смутная и тревожная догадка поразила его сознание, и он спросил, еще не понимая, для чего спрашивает:

— И как его имя?

— Его имя — Гектор, — спокойно, все так же не отводя глаз, произнесла женщина. — Он легко говорит и на эфиопском, и на египетском языках, но родной его язык — критский, и сам он — троянец. Так о нем говорят в Египте. И так мне рассказали финикийцы.

Сквозь резкий гул, внезапно будто обрушившийся на его голову, Неоптолем успел различить слабый вскрик и тихий стук, словно в соседней комнате чье-то тело скользнуло вдоль стены и рухнуло на пол. Электра чуть заметно покосилась в ту сторону, но не переменила позы, в которой сидела.

Неоптолем усилием воли подавил растущее головокружение и спросил, поразившись, как сухо и спокойно, и словно бы издали звучит его голос:

— Купцы видели этого человека?

— Нет. Они же не были в Эфиопии. Им только рассказывали о нем. Они говорят, что это — легендарный воин, и он очень знаменит. Я привезла купцов с собою на случай, если ты захочешь поговорить с ними и убедиться, что я тебе не лгу.

— Я тебе верю — жестко произнес юноша. — Но с купцами поговорю. Сегодня же. А теперь спрошу я: для чего ты мне это рассказала?

— Для твоего блага, — голос Электры как будто стал мягче, или ему только так показалось, потому что шум в ушах не утихал.

— Для моего блага?

— Да. Всегда лучше знать, что у тебя есть враги, пускай даже и в будущем. И еще: если бы мой отец вернулся с войны и успел узнать о том, что мать изменила ему с Эгистом, Эгист умер бы тут же!

При этих словах ее глаза сверкнули темным недобрым огнем, а рука, украшенная отцовским браслетом, сжалась в кулак.

— Я не Эгист! — резко бросил Неоптолем, поднимаясь и вынуждая подняться Электру. — И я не боюсь врагов, ни нынешних, ни будущих. Я благодарен тебе за заботу обо мне, царица! Прошу тебя принять мое гостеприимство и остаться до вечера во дворце. После ужина я поеду с тобой к твоему кораблю и сам расспрошу купцов. А сейчас прости — у меня много дел.

И он направился к дверям, повелительным жестом приглашая женщину следовать за собою. Никто из стоявших за дверями — ни охрана, ни рабы, ни даже бдительный Феникс — не заметили его смятения. Он шел нахмуренный, но спокойный, в эти мгновения, как никогда, похожий на Ахилла. И никто не видел, что земля уходит из-под его ног, что мир вокруг него рушится и солнце меркнет.