Георг Борн - Бледная графиня Страница 29

– Это примирение после смерти Лили для меня – благодеяние, – сказал Бруно.

– Посещайте почаще замок, покои, где жила и порхала наша птичка, где раздавался ее звонкий голосок, – продолжала графиня. – Вы всегда будете у меня желанным гостем. Только с вами я могу отвести душу и поговорить о милых умерших.

Бруно обещал обязательно воспользоваться этим любезным приглашением и объявил, что должен откланяться.

– Кажется, когда вы подходили к замку, с вами был какой-то господин? – как бы мимоходом спросила графиня.

– Да, это доктор Гаген, наш новый городской врач, – отвечал Бруно.

– Никогда раньше не видела его.

– Он был внизу, в деревне, у одного пациента-бедняка. Доктор Гаген неутомим, когда дело касается его врачебного долга, – продолжал Бруно. – Он появляется всюду, где нужна его помощь. Ни ночь, ни непогода, ни дальнее расстояние не могут остановить его.

– Какой достойный пример человеколюбия, – объявила графиня Камилла.

Бруно попрощался.

В эту самую минуту вошла горничная с канделябром в руках и засветила несколько настенных бра.

– Проводи господина асессора, – приказала графиня, снисходительно кивая в ответ на поклон Бруно.

Тот в сопровождении служанки торопливо вышел.

Камилла осталась одна. Торжествующим взглядом проводила она удалявшегося Бруно. Дьявольская усмешка пробежала по ее бледному лицу. В одну минуту слетела с нее маска, и она вновь предстала в своем истинном обличье. Куда девались мнимая доброта, глубокая грусть, которыми она так ловко сумела отвести глаза Бруно. Теперь это снова был демон – бессердечный, алчный, бесчеловечный демон, который для достижения своей цели не гнушался никакими средствами, как бы ни были они гнусны и возмутительны.

А то, что привело к ней сообщника и на минуту испугало даже ее, было не что иное как случайное сходство. Городской врач для бедных…

Неподвижно, как статуя, стояла графиня в своем кабинете, на том самом месте, где оставил ее Бруно. Ужасны были ее торжествующая усмешка, жгучий, пронизывающий взгляд, все ее бледное, обворожительное лицо.

Внизу раздался стук колес отъезжающей кареты.

– Преступник нашелся! – с дьявольским злорадством прошептала графиня. – Что ж, этот Губерт только и годится на то, чтобы выдать его за убийцу. Дуралей, он осмелился полюбить. Вот теперь из-за своей любви пусть и гибнет.

X. ПЕЩЕРА ВИТА НА БЕРЕГУ МОРЯ

Прошло несколько недель.

Однажды рано утром по дороге, ведущей из маленького городка к Варбургу, шли двое: старик с длинными седыми волосами и такой же бородой и пожилая крестьянка.

По обе стороны дороги простирались поля.

Старик шел босиком. На голове его красовалась старая шапка, перепачканная мелом настолько, что трудно было определить ее первоначальный цвет. То же самое можно сказать и о старом сюртуке, и о потертых полотняных штанах, подвернутых до колен. За спиной он нес мешок с покупками, сделанными в городке.

Измазанный мелом костюм старика нисколько не бросался в глаза его спутнице. Скорее всего, она принимала его за старого рабочего с известковой каменоломни.

– Нет, – говорила крестьянка, – в городке его нет, он живет в городе, а сюда только наведывается.

– Как вы его назвали-то? Никак не могу запомнить, память совсем плохая стала, дело к старости.

– Доктор Гаген, вот как его зовут. Добрый, отзывчивый господин. У моей дочки прихворнула малютка, так ведь среди ночи пришел. Пешком. И еще лекарство принес.

– Значит, доктор Гаген… – повторил старик.

– Он со слов моей дочки понял, чем болен ребенок, – продолжала крестьянка, – и хотел поскорее оказать помощь, а то пришлось бы еще раз идти в город, в аптеку, а болезнь ведь ждать не будет.

– Где же он живет в городе-то? – спросил старик.

– Сейчас у рынка. Перед дверями скамейка, на дверях вывеска и тут же звонок.

– И пришел пешком среди ночи?

– Да. Такой дальний путь, а ему все нипочем. Для каждого больного готов сделать все, что только в его силах. Моя дочь хотела отблагодарить его, как положено. Но она не богачка, он это сразу понял и деньги взял только за лекарство. И представьте себе – утром дочь перестилает постель ребенку и находит там эти деньги, завернутые в бумажку. Он подарил их больному ребенку.

– Добрейший человек, – пробормотал под нос старик.

– У него ни жены, ни детей, – продолжала крестьянка. – Живет совсем один, только со старухой-ключницей. Должно быть, невелик у него достаток. Всегда ходит пешком, нет ни лошади, ни кареты, но будьте уверены: те, что имеют немного, самые добросердечные и отзывчивые люди.

– Они-то понимают, каково приходится в нужде, – заметил старик.

Разговаривая, они дошли до развилки дорог.

– Ну, мне прямо, – сказала крестьянка и, простившись со своим попутчиком, побрела дальше, а он свернул на дорогу, которая вела к Варбургскому лесу.

Это был старый Вит. Он выглядел сильно озабоченным. Седая голова его клонилась вниз, изрезанное морщинами лицо было задумчиво и хмуро.

«Как будто кто подослал ко мне эту женщину, – размышлял старик, идя по дороге. – Будто сам Господь надоумил ее рассказать мне о докторе. Добрейший человек, должно быть. Никого не чурается, идет ко всякому больному, даже и к нищему. И не берет денег. Да, есть еще добрые люди на белом свете, не все еще вымерли. Конечно, – думал старик, – лучше бы он жил в городке, а не в городе, не сильно-то хочется идти туда. Последний раз был там года полтора назад, но нечего делать, придется идти. Бедняжка все в том же положении, ничего ей не помогает. Все еще без сознания, не ест, не пьет. Так и помереть недолго. А настоящий доктор должен ей помочь».

Он вошел в лес и скоро углубился в чащу. Еще немного – и начнутся обрывы.

Вдруг старик остановился и замер на месте – на другой стороне оврага, там, где пролегала дорога в замок, у самого обрыва стояла графиня. Она была в черном шелковом платье, на голову накинута черная вуаль.

Спрятавшись за дерево и затаив дыхание, старый Вит следил за графиней. Она не заметила его. Все внимание ее было приковано к обрыву.

Непреодолимый страх охватил старика при виде хозяйки Варбурга. Он боялся бледной графини, он хорошо знал, сколько в ней ненависти и жажды мести. Он знал также, что она не такая, как все люди, а скорее Дьявол, принявший облик женщины.

Он боялся пошевельнуться, и она не видела его. Немного погодя графиня отошла от оврага и двинулась обратно к замку.

Скрываясь за деревьями, старый Вит проворно спустился в один из боковых оврагов, постоянно служивший ему дорогой в его жилище, и скоро был в своей пещере. Здесь он жил вдали от людей, и все считали его умершим. Когда же он появлялся на скале, его принимали за призрак.