Мэри Брэддон - Кровавое наследство Страница 3

– Вы можете ехать по Гертфордской железной дороге, а потом взять карету до Вильмингдонгалля.

– Хорошо, – Вестфорд сел в кабриолет и приказал спешить на станцию северной дороги.

«Ни я, ни Руперт Гудвин не будем спокойны, пока эти деньги не вернутся к законным владельцам!» – воскликнул капитан и поднял руку, как будто призывал Небо в свидетели этой клятвы. Он не предвидел, каким ужасным образом будет исполнена эта самая клятва; он не знал, какие несчастья, какие преступления вызывает демон, который должен быть рабом человека и которого человек сделал своим повелителем, – демон, который называется золотом.

3

Вечером того же дня Руперт Гудвин сидел в великолепной столовой древнего и щеголеватого дома, известного под названием Вильмингдонгалль. Эта вилла была не новым строением, воздвигнутым богачом спекулянтом, а благородным остатком прошлого, одним из тех величественных зданий, окруженных вековыми деревьями, которые в настоящее время причисляются к редкостям. Этот четырехугольный замок мог свободно вместить в себя целый полк. Один из его четырех флигелей был давно необитаем, и отсыревшие обои висели клоками на его стенах. Немногие из прислуги банкира решились бы войти в эту часть замка из-за слуха, что здесь водятся привидения, но мистер Гудвин посещал его нередко, так как в погребах его хранились сокровища, которые вверялись его попечению. Немногие спускались в эти подвалы, но все говорили, что они тянулись на всем пространстве, занимаемом флигелем и даже отчасти самим домом. Уверяли еще, что в военное время эти подвалы служили темницами.

В окрестностях Вильмингдонгалля мистера Гудвина считали обладателем баснословных богатств. Роскошь и изящество окружали банкира со всех сторон, но, несмотря на все это, на прекрасном лице Руперта Гудвина выражалось чувство сильного неудовольствия.

Он был не один. За столом с ним сидел его главный приказчик Яков Даниельсон – отталкивающая личность. Обстоятельства вынудили Руперта Гудвина стоять с ним на дружеской ноге. Якову была известна тайна этих знаменательных двадцати тысяч, из-за которых проходили в уме Гудвина такие мрачные мысли. Эта сумма могла поддержать некоторое время его поколебавшийся кредит. Все затруднение состояло только в том, что останется делать, когда капитан, возвратясь из Китая, потребует вернуть и деньги. Гудвин ненавидел непримиримой ненавистью Гарлея Вестфорда, хотя до этого не видал его ни разу в жизни. Эта ненависть зародилась в прошлых тайнах, в которых Клара Вестфорд играла важную роль.

При таком положении дел Гудвин твердо решился присвоить себе достояние капитана. Его ждало несомненное банкротство: в последнее время из-за безрассудных спекуляций он понес огромные потери. Он задумал оставить навсегда Европу, прихватив с собой вверенные ему двадцать тысяч.

В пору первой молодости Гудвин долго жил в Южной Америке, где до сих пор оставался родственник его матери, очень богатый и именитый купец. Гудвин был убежден, что это переселение избавит его от всяких преследований, и эти двадцать тысяч помогут ему составить состояние, равное тому, которое он терял в настоящее время.

«Юлия, – думал он, – поедет со мной, а Густав может оставаться и в Англии и отыскать себе какое-нибудь дело. Между нами не было никогда искренней привязанности, и мне надоело слышать его вечные порицания всем моим предприятиям».

– Да, Яков, – заговорил опять банкир, возвращаясь к прерванному разговору со своим приказчиком, – эти двадцать тысяч помогут нам отвратить беду. Если первые требования будут исполнены без всяких отлагательств, мы возвратим себе доверие и покончим со всеми слухами.

– Это очень возможно, – отвечал приказчик, но так сухо и холодно, что оскорбил банкира. – Но что мы станем делать, когда капитан возвратится домой и потребует у нас свои деньги обратно?

– Наше положение может поправиться за это время, – возразил банкир.

– Может, конечно, но как мы приступим к этому исправлению?

– Но ведь некоторые из наших спекуляций должны же удасться, – заметил банкир, делая страшное усилие, чтобы выдержать проницательный взгляд серых глаз Якова.

– Вы действительно так думаете, мистер Гудвин? – спросил приказчик, делая странное ударение на этих словах.

– Совершенно уверен. В этих деньгах открывается источник другого состояния.

Гудвин впал в глубокое раздумье, из которого его внезапно вернул голос, как-то странно прозвучавший в его ушах.

– Мистер Руперт Гудвин, – говорил этот голос, – я пришел к вам, чтобы получить обратно двадцать тысяч фунтов, которые имел честь вручить вам сегодня.

Раскаленное железо не могло бы произвести в сердце Гудвина того страшного ощущения, которое произвели эти простые слова. Они совершенно его уничтожили. Однако он скоро оправился настолько, чтобы отвечать с поддельной твердостью.

– Многоуважаемый капитан Вестфорд, меня испугало ваше неожиданное появление, несмотря на то, что я не страдаю слабостью нервов. Но мне часто твердили, что в моем замке водятся привидения, и вы в сумерках показались мне выходцем из другого мира. Прошу вас садиться и отведать этого бургундского, за доброкачественность которого я ручаюсь своим честным словом. Будьте так обязательны, Даниельсон, позвоните. Я тотчас прикажу подать сюда огня.

– Дорогой мой капитан, – сказал банкир по уходе Даниельсона, – объясните, чем я обязан удовольствием принять вас сегодня у себя? Вы хотите сделать какие-нибудь распоряжения? Или процент, который мы назначили вам, слишком мал?

– Мистер Гудвин, – отвечал капитан, – я человек прямой и не считаю нужным скрывать от вас причину моего возвращения: я просто хочу получить мои деньги.

– Вы боитесь доверить их мне? До вас, верно, дошли несправедливые слухи, распущенные в публике презренным интриганом?

– Дошедшие до меня слухи могут быть справедливы или ложны – желаю от души, чтобы эти слухи были обманчивы и даже сам готов признать их такими. Но дело идет о сумме, которой обеспечивается будущность дорогих мне существ. Я не смею навлечь на нее даже тени опасности.

– И вы ее получите, мой милый капитан, – отвечал банкир, – но так как таких денег у меня в кармане сейчас нет, вы должны поневоле прождать до утра.

Моряк изменился в лице.

– Я надеялся, – сказал он, – найти вас на Ломбард-стритс до закрытия банка. Я отдал приказание корабельному экипажу быть наготове к восходу солнца и, если я не вернусь к назначенному времени, корабль отправится в путь без меня.

Банкир хранил несколько минут глубокое молчание. Лампы еще не были поданы в комнату, и мрачная улыбка проскользнула по его лицу.

– Корабль отправится в путь без вас, – сказал он, – но лоцманы, без сомнения, ждут еще ваших приказаний?

– Нет, они не имеют никакой причины ждать их, – ответил капитан, – они получили нужные наставления, и, если я не возвращусь вовремя, старший лейтенант примет на себя мои обязанности и «Лили Кин» отправится в путь.

В это время внесли лампы.

– Любезный Даниельсон, – обратился банкир к своему старшему приказчику, – уже пробило девять часов, и если вы сейчас же не уйдете, то опоздаете на поезд, который в половине одиннадцатого отправляется из Гертфорда.

– Вы очень заботливы, мистер Гудвин, – ответил приказчик, смотря пристально в глаза банкиру, – мне в самом деле пора уходить.

– Я прикажу своему кучеру отвезти вас, – сказал банкир и, не дав Якову ответить, позвонил и отдал вошедшему лакею нужные приказания.

– Я хотел просить ответа насчет денег, мистер Гудвин, – забеспокоился Вестфорд. – Этот вопрос для меня весьма важен!

– Не угодно ли вам пройти в мой кабинет, я сию же минуту буду к вашим услугам, мистер Вестфорд, – отвечал банкир. – Теперь скорее в путь.

– Яков, или вы опоздаете на поезд, – с этими словами банкир почти вытолкнул приказчика за дверь.

Даниельсон сел в экипаж и помчался на станцию. Глубокий вздох вылетел из груди банкира.

4

– Любезный капитан! – сказал Гудвин, входя в свой кабинет. – Теперь объяснимся откровенно. Вы желаете получить ваши деньги сегодня же?

– Непременно, – отвечал капитан. – Требование мое вам покажется неприличным, потому что здесь не то место, где принимаются и выдаются деньги, но особенное обстоятельство, в котором я нахожусь, должно служить извинением.

– Я уже говорил вам, что не имею привычки носить с собой такую сумму и при обыкновенных обстоятельствах не был бы в состоянии возвратить вам сегодня же 20 тысяч фунтов. Но вы сказали, что завтра на рассвете отправляется ваш корабль и что вы понесете большую потерю, если не сможете отправиться на нем?

– Да, значительную потерю, – отвечал капитан.