Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев Страница 3

– Измена! – неистово завопил Калокир, увидев перед причалами сотни-две кораблей, а на берегу – стотысячную толпу, – измена! Меня хотят погубить! Немедленно разворачивайте корабль на Херсонес!

Логофет пребывал в полнейшей растерянности.

– Где же твои сановники? – продолжал вопить Иоанн, схватив его за рукав, – нет больше Никифора Фоки, разве не ясно? Переворот! Измена! Корабль – вспять!

Алексей Диоген, приблизившись к крикуну, положил ладонь на его плечо. Колени у Калокира так подогнулись, что он едва не упал.

– Никто не повернёт корабль, – сказал друнгарий, – пока тебя не встретит Игнатий Нарфик, я отвечаю за твою жизнь перед василевсом и перед Богом. Этого тебе мало?

– А если толпа вдруг бросится на меня? Скажи, что ты сделаешь? У тебя всего сто бойцов!

– Толпа – не взбесившаяся собака, чтобы бросаться без повода на кого попало. Но если даже что-то случится, я и один, без всяких бойцов разгоню толпу! Мы встаём на якорь в гавани Феодосия.

Пристально поглядев на военачальника, возвышавшегося над ним горой, Калокир дал знак своим слугам – точнее, слугам магистра, собирать вещи. Их у него оказалось совсем немного.

Хозяин одного из самых больших кораблей, стоявших у пристани, знал Патрикия Алексея и не посмел отклонить его предложение быстро сгинуть ко всем чертям. Как он ни спешил, отход корабля занял полчаса, и примерно столько же Алексей потратил на то, чтобы подвести «Константин Великий» к причалу. Матросы бросили якорь, и его цепь, натянувшись, остановила корабль перед краем пристани. После этого Алексей опять собрал воинов на корме, чтоб дать им какое-то указание. На краю причала молниеносно скопилась толпа зевак. Как было не обсудить, что бы могло значить прибытие столь большого военного корабля с отрядом схолариев? Точки зрения разделились, и дело чуть не дошло до драки. Сверкнули два-три ножа, которые, к счастью, не были пущены в ход. Один из матросов, приземистый черноглазый индус с длинными усищами, закрепил на носу корабля канат, другой конец коего перекинул на берег, крикнув:

– Эй, кто умеет узлы вязать?

В толпе отыскался бывший моряк. Натянув канат, он хитрым узлом привязал корабль к кольцу, ввинченному в пристань. Матросы выдвинули на берег лёгкие сходни.

– Где были-то? – поинтересовался бывший моряк у индуса. Тот закрутил усы и гордо ответил:

– В Таврике!

– Ну, и как дела там? Что говорит сын градоначальника?

Индус сплюнул и заговорщицки огляделся.

– Да плохо всё! Ждут гостей. Сам знаешь, каких! Мы ведь были с тайным поручением к …

– Ах ты, собака! – взревел над ухом индуса вдруг появившийся у него за спиной Алексей Диоген, – ещё одно слово – и я отрежу твой поганый язык, а всё остальное отдам Игнатию Нарфику! Пошёл прочь!

Получив пинка, болтун отлетел. Схоларии во главе с патрикием устремились по шатким сходням на берег. Разгневанный Алексей Диоген – в доспехах, в шлеме с забралом, с мечом в руке способен был разогнать не то что толпу людей, а стадо слонов.

– Любой, кто не уберётся с дороги, будет убит! – прокричал он так, что гавань и торжища, простиравшиеся за нею, на один миг погрузились в полную тишину, десятками тысяч глаз с ужасом воззрившись на исполина. А в следующий миг все – покупатели, продавцы, зеваки, бросились врассыпную, давя друг друга и сокрушая всё на своём пути. То, что умудрялось устоять, с грохотом сшибал ударом ноги патрикий. По рынку сплошной лавиной катились арбузы, дыни, персики, груши, финики. Более дорогим торговали ближе к воротам. Там Алексей не намеревался расчищать место, хотя и мог бы. Но, тем не менее, все, кто был в тех рядах, также сочли нужным ретироваться. Рыночные таверны и кабаки мгновенно наполнились теми из них, кто уже привык к подобного рода мероприятиям, весьма частым во времена Никифора Фоки. Гости столицы, которым всё это было ещё в новинку, всего лишь отошли в сторону, удивляясь и негодуя. Они ещё не научились радоваться тому, что им вот так просто, средь бела дня, оставляют жизнь, даже не взимая за это никакой платы.

Освободив таким образом кусок пристани, воины оцепили его. Друнгарий, вложив меч в ножны, любезным голосом предложил Калокиру и логофету сойти на берег. Но Иоанн колебался.

– Всё хорошо, – шепнул ему Лев Мелентий, взяв его за рукав и потянув к сходням.

– С чего ты взял?

– Мои люди на берегу подали мне знаки.

– А почему нас не встретили?

– Я не знаю. Но уверяю тебя – вот-вот подоспеет гвардия, так что этот разгром был вовсе не нужен. Просто мы опоздали почти на сутки, и Алексей решил выслужиться как следует.

Солнце жгло беспощадно. Снимая на берегу кафтан, Калокир уронил мешочек, наполненный порошком. Один из двух слуг, приставленных к юноше, подобрал упавший предмет и подал его владельцу.

– Ах, я забыл в корабле кальян! – спохватился тот, – а мне без него нельзя!

– Ради Бога, – яростно прошипел ему на ухо Лев Мелентий, – неужто ты полагаешь, что в этом городе мало такого рода предметов?

– Откуда я могу знать? Мне кажется, что здесь нет ничего хорошего!

Даже не посмотрев на толпу, следившую за ним издали, Калокир обвёл взглядом безлюдный рынок и захотел по нему пройтись. Достаточного размера мешок отыскался сразу. Его понесли за юношей двое слуг.

Конный ряд ничем не привлёк внимание Иоанна. Минуя шёлковый ряд, он бросил в мешок несколько туник, обильно расшитых золотом, голубые атласные шаровары и безрукавку, пленившую его сказочной игрою оттенков бархата и тончайшими кружевами воротника. Оружейный ряд совсем не утяжелил мешок, но зато на поясе юноши появился дамасский меч с резной рукоятью, украшенной изумрудом. Золотой ряд, как легко можно догадаться, заинтересовал молодого человека до чрезвычайности.

– Я всё помню, – хрипло сказал он слугам, несшим за ним добычу, – каждую вещь, кинутую в мешок! Не рассчитывайте, таким образом, взять хоть что-нибудь из мешка! Можете брать с прилавков, если хотите.

– Магистр! Ради всего святого, сделай хоть что-нибудь, – вполголоса обратился, видя всё это, ко Льву Мелентию Алексей Диоген, – это стыд и срам! Попробуй его чем-нибудь отвлечь, что ли!

– Его? От золота? Ты что, шутишь? Да ладно уж, попытаюсь.

Жестом утихомирив торговцев, которые начинали тихо роптать, логофет направился к Иоанну. Тот уже ошивался с мешком и слугами по парчовому ряду.

– Я хочу знать твоё мнение вот об этой вещице, – вяло обратился он к логофету, заставив слуг разложить перед ним на земле персидский ковёр, – не слишком ли он вульгарен для городского жилища, как ты считаешь?

– Нет, я бы не согласился с