Робин Янг - Отступник Страница 30

В светлых глазах Эдварда вспыхнули искорки, и Хэмфри понял, что его слова наконец-то достигли цели.

— Очень хорошо, — пробормотал Эдвард. — Я прикажу людям разбить лагерь. Мы начинаем осаду замка.

— Вы приняли мудрое решение.

Эдвард собрался уже вернуться к своим товарищам, но остановился.

— Сэр Хэмфри, меня забавляет глубина вашей ненависти к человеку, которого вы некогда называли братом. — В его тоне прозвучали саркастические нотки.

Эдвард удалился, а Хэмфри посмотрел на стены и укрепления замка, но перед его внутренним взором всплыло лицо Роберта Брюса.

Задолго до того, как они достигли Смитфилда, подъезжая к нему по дороге со стороны Ньюгейта, впереди стали видны ряды палаток и павильонов, увенчанных разноцветными флагами, откуда долетали звуки музыки и запах жареного на вертелах мяса. Шел третий день августовской ярмарки, и вечернее веселье было уже в самом разгаре. Солнце, клонившееся к горизонту на огромной равнине, протянувшейся от берегов Темзы у Вестминстера до мрачных глубин Миддлсекского леса, озаряло жарким и душным сиянием ярмарку, которая занимала все пространство между рекой Флит-ривер и кладбищем Святого Бартоломея. Костры, на которых готовилось угощение, пылали в ночи целыми созвездиями.

Хэмфри охватило радостное возбуждение. Это чувство было связано с воспоминаниями о прошлом, когда он часто приезжал сюда еще мальчишкой. Он вновь ощутил себя одиннадцатилетним подростком, едущим на лошади рядом с отцом, пока люди на дороге с любопытством поглядывали на свиту графа, состоящую из рыцарей и пажей. Правда, с тех пор как они были здесь вместе в последний раз, прошло много лет. Теперь, когда отец был занят военными действиями во Франции, они не скоро побывают тут вновь.

Хэмфри оглянулся на Роберта Брюса, скакавшего рядом на сером в яблоках жеребце, который был на несколько ладоней ниже Урагана, боевого скакуна Хэмфри. Взгляд молодого графа был устремлен на заполненные народом поля, и на лице его играла широкая улыбка. Хэмфри улыбнулся; откровенное восхищение и радость товарища доставляли ему удовольствие.

— Я так и думал, что это зрелище произведет на тебя впечатление! — крикнул он, возвысив голос, чтобы заглушить нарастающий гомон толпы.

Генри Перси, возглавлявший процессию на скакуне, покрытом богатой попоной, обернулся в седле прежде, чем Роберт успел ответить.

— Разве у вас не бывает таких ярмарок в Шотландии, сэр Роберт? — Лицо лорда Алнвика пошло красными пятнами от жары, а прядь светлых волос прилипла к вспотевшему лбу, но глаза его сверкали холодным блеском.

Роберт с небрежной легкостью встретил его взгляд.

— Бывают, сэр Генри. И очень похожие. Только намного, намного больше.

Хэмфри коротко рассмеялся, видя, что Генри выразительно приподнял бровь и вновь уставился на дорогу. Скакавший рядом Эймер де Валанс, наследник графства Пембрук и кузен короля, оглянулся на шотландца. В его взгляде сквозила неприкрытая враждебность, но Роберт, похоже, ничего не замечал. Его внимание привлекли три девушки, шагавшие по обочине в сторону ярмарки. Они держались за руки, весело смеялись и переговаривались.

— Не ловись на первую же попавшуюся наживку, друг мой, — с усмешкой предостерег его Хэмфри. — На этих полях можно встретить женщин, чья красота заставила бы даже монаха расстаться с рясой.

— В самом деле? — заметил Роберт, подбирая вожжи. — В таком случае, можешь быть спокоен, я расскажу им о тебе. Потом.

— С дороги, красавицы! — закричал Хэмфри, когда Роберт вонзил шпоры в бока своего жеребца и пустил его легким галопом. — Дорогу графу Каррику! Мужчине из замерзших варварских земель, принадлежащих скоттам, где женщины отращивают бороды, чтобы защититься от холода! — Роберт запротестовал, а Хэмфри, расхохотавшись в ответ, послал своего коня за другом.

Молодые люди, ехавшие вместе, растянулись цепочкой: сначала — королевские рыцари Ральф де Монтермер и Роберт Клиффорд, за ними — Генри Перси и Ги де Бошам, наследник графа Уорика. Кавалькаду замыкал Эймер де Валанс, который не утруждал себя тем, чтобы держаться поближе к обочине, чем вынуждал людей, запрудивших улицу, поспешно разбегаться в разные стороны, дабы не попасть под копыта его коня.

Оказавшись на ярмарочном поле, семеро благородных молодых людей оставили лошадей на своих оруженосцев и принялись пешком пробираться сквозь толпу, пробуя разнообразные угощения, выставленные в павильонах и палатках. Здесь были темный ржаной хлеб и жареная свинина, малиновые вишни, горячие медовые пряники и засахаренный миндаль. Рекой лились дымчатый желтый сидр и сладкий эль.

Хэмфри заплатил за две большие кружки и вручил одну Роберту.

— Пей медленно! — прокричал он графу на ухо, поскольку они как раз проходили мимо группы мужчин, столпившихся вокруг двух петухов, которые с кукареканьем бились насмерть. — На самом деле он крепче, чем кажется.

Роберт ухмыльнулся.

— Не крепче яблочного вина моего деда. — Он поднес кружку к губам и опрокинул в глотку изрядную порцию пенной жидкости.

Выдержав паузу, Хэмфри последовал его примеру, после чего вытер рот тыльной стороной ладони.

— Ну что, тогда еще по одной?

— Теперь я угощаю, — заявил Роберт, развязывая кошель, висевший на поясе рядом с кинжалом. Кожаная петля, в которой обычно болтался в ножнах меч, была пуста.

После размолвок и стычек, закончившихся большой кровью, ношение мечей в Западном Смитфилде в дни ярмарок и турниров было запрещено. Отношения между лондонцами и их благородными соседями в Вестминстере оставались весьма натянутыми.

— Будь осторожнее и не зевай, — предостерег друга Хэмфри, кивая на кошель, когда Роберт протянул ему новую кружку. — Здесь мало джентльменов.

Потягивая эль, они зашагали вглубь ярмарки, не выпуская из виду пятерых своих товарищей. Здесь на лотках предлагали ткани всевозможных расцветок: лен из Фландрии, шерсть из Бервика, шелка из Венеции и дамаст[17] из Святой Земли. Местные коробейники вовсю торговались и спорили с заезжими купцами. За палатками поле было заставлено временными стойлами, в которых продавали лошадей и сбрую.

Хэмфри объяснил Роберту, что на августовскую ярмарку посетителей привлекают не только ткани.