Екатерина Мансурова - Возвращение чувств. Машина. Страница 31

Выяснить, в чём соль интриги, теперешняя Катарина сможет не скоро. Но выяснить придётся. Назовём то, что она сейчас делает, тактическим отступлением.

Пусть враг успокоится.

Но не она. Несмотря на просьбу матери, и то, что дело, вроде, не её, холодная ярость и жажда мести горели в её груди спокойным, но неугасимым огнём. Пусть сейчас она вынуждена на время покинуть сцену, на которой разыгрывается эта драма, но она ещё вернётся – в следующих действиях. Всему своё время. Она терпелива.

Однако время поджимает. Пора распрощаться с пока ещё Пуленом.

15

– Слушай внимательно и запоминай на всю оставшуюся жизнь. Твоё имя – Жан Клод Огюстен. Из Шампани. С семнадцати лет ты – профессиональный наёмник. Ты дослужился до… сержанта. Семьи у тебя нет: женат ты никогда не был, родители умерли.

Сейчас ты уснёшь и проспишь ровно час. Проснувшись, ты будешь помнить о себе только то, что я тебе сейчас сказала и скажу. А ещё, проснувшись, ты полностью забудешь всё, что происходило с тобой за всю предыдущую жизнь, вплоть до момента пробуждения.

Ты не вспомнишь ничего этого три дня.

Через час, когда ты проснёшься, ты выйдешь из этой комнаты, сядешь на коня, на котором ты сюда приехал, и поедешь к проливу Ла-Манш. По дороге побреешься в первой же цирюльне. А в первом же городе купишь себе другую одежду, более подобающую наёмнику, и поменяешь свой меч на другой. Ночевать будешь в трактирах, ехать будешь днём – всего три дня. Затем ты вспомнишь свою молодость до того момента, как тебе исполнилось шестнадцать лет.

Ты будешь помнить, что пошёл в наёмники из-за неудачной любви. Ты будешь помнить, что твоё теперешнее имя – прикрытие! И спасает тебя от грехов прошлых лет, но что это за грехи, ты не вспомнишь. Когда через три дня ты вспомнишь о своих молодых годах, ты поймёшь, что для тебя лучше всего продолжать карьеру наёмника.

Ты кратчайшим путём поедешь во Фландрию и наймёшься в их армию, или любую другую… Кроме Французской. Где ты служил, что делал за прошедшие годы – придумаешь сам, чтобы выглядеть заслуженным ветераном. Твоей основной задачей на ближайшие пять лет является заработать побольше денег, и обзавестись затем хозяйством где-нибудь в той же Фландрии, найдя себе вдову или другую приглянувшуюся женщину. Во Францию ты не вернёшься больше никогда, опасаясь за прошлые грехи – но в чём они состоят, ты не вспомнишь.

Теперь главное: то, что я тебе сейчас сказала, будет у тебя так глубоко в мозгу, что ты будешь считать это своими мыслями и желаниями. – она сделала особый нажим на этой фразе, перевела дух, и продолжила, – Вот тебе деньги. Расходуй экономно – это всё, что у тебя осталось от предыдущей работы. – она, покачав головой, вложила три, поколебавшись, добавила ещё две золотые монеты в его раскрытую ладонь, – Сожми кулак, – он так и сделал, – Когда ты через час проснёшься, к тебе вернутся все твои воинские навыки и привычки, ты будешь самим собой. Но с твоей памятью всё будет так, как я сейчас сказала. Пока, на ближайшие три дня ты – Жан Клод Огюстен….

И я надеюсь, ты и дальше захочешь использовать это имя…

Сейчас ты встанешь, запрёшь дверь за мной на щеколду, снова ляжешь и заснёшь ровно на час. Проснувшись, быстро уедешь. За комнату ты уже заплатил. Конь – в конюшне. Действуй.

Он встал, двигаясь ещё как сомнамбула. Она отворила щеколду, вышла. Убедилась, что он защёлкнул запор за ней. Тяжело вздохнула и утёрла пот со лба.

Конечно, она не была уверена, что всё сработает как надо, но надеялась, что ничего не упустила. Трудно вот так, сходу, запрограммировать судьбу человека до конца его жизни!..

Но лучше это, чем бросить его на произвол судьбы, и в руки так называемого Французского правосудия. С последним она уже довольно тесно соприкоснулась.

Нет, брать его с собой в любом случае было нельзя – под гипнозом он слишком странно выглядит. А без гипноза наверняка предал бы их при первом же удобном случае. Так что пусть живёт плохо – но на свободе. Она старалась изо всех сил.

И всё же определённую долю стыда и беспокойства она испытывала. Это совесть? Наверное. Но ей сейчас не до роскоши – предаваться угрызениям некогда.

Она небрежной походкой подошла к хозяину, и когда тот с готовностью подался к ней всем телом из-за своей стойки, сказала:

– Наш друг Жан Клод немного устал. Он думал, что останется ночевать, но дела не ждут. Если через час-полтора он не проснётся сам, разбудите его, и пусть едет дальше.

Коня его пока поставьте в конюшню – это вон тот, гнедой с белой бабкой… А мы едем прямо сейчас. Еда у вас превосходная, благодарю.

– Всё понял, мессир, всё сделаем! – хозяин угодливо улыбался и кивал, – Для хороших клиентов мы сделаем всё в лучшем виде! Заезжайте почаще!

– Отлично. Непременно заедем на обратном пути.

Она кивнула ему, приглашая следовать за собой, и они вместе – она чуть впереди – подошли к столу, за которым, мило беседуя, допивали вино и доедали мясо, Мария и Пьер.

Беседа, впрочем, носила несколько односторонний характер – роль Пьера в ней сводилась к согласному киванию, или несогласному качанию головой.

– Филипп, рассчитайся, и поехали, – произнесла она всё тем же хрипловатым низким голосом, к которому уже успела привыкнуть, изображая молодого мужчину.

Монахи, вызвавшие было её опасения, уже ушли. Торговцы-коммерсанты, расслабившись, обсуждали уже женщин лёгкого поведения в разных городах и странах. Завсегдатаи из местных всё ещё не сдвинулись с войны с Фландрией, и ужасной жары.

Их отъезд никого не заинтересовал.

Пьер и Катарина помогли Марии влезть на лошадь. Вернее, помог Пьер, Катарина поддерживала няню больше морально. Только теперь она по-настоящему оценила тот подвиг, который совершают местные женщины, путешествуя в так называемом «дамском» седле. Мария располагалась боком к движению, ноги приходилось держать на деревянной подставочке, а залезть или спуститься без посторонней помощи было вообще невозможно.

Хорошо, что она сама сейчас не столкнулась хоть с этой проблемой. Может, имеет смысл и Марию побыстрей переделать в мужчину? Правда, пока у них нет нужной одежды… Впрочем, взглянув на няню ещё раз, она покачала головой – на ближайшие несколько дней от этой мысли лучше отказаться. Такой риск придётся оставить на совсем уж крайний случай – шила в мешке не утаишь.

Хотя на будущее, конечно, было бы неплохо для маскировки путешествовать то как мужчина и двое женщин, то как женщина и двое мужчин. И совсем уже отлично – как трое мужчин.

Значит, придётся купить ещё одно дамское и одно мужское седло – благо, по конструкции оно от вьючного мало чем отличается.