Драконий перстень - Георгий Григорьянц Страница 36

– Мои дорогие, в ваших глазах я иногда замечаю тревогу и смятение, – растроганный Митридат прошелся вдоль выстроившихся в одну линию детей и дотронулся рукой до каждого, – но не беспокойтесь, я всегда думаю о вас и сумею защитить.

– Отец, мы любим тебя! – высказался за всех восемнадцатилетний Артаферн.

– Дети мои, – Митридат говорил искренне, – я намереваюсь совершить большие завоевания. Силой оружия я подчиню себе царства и народы. Бастарны, фракийцы и некоторые скифские племена уже подчинились мне. Вскоре моя армия станет самой большой в мире, достаточной, чтобы разрушить могущество Римской республики. Каждому из вас я подарю по царству, а вы, встряхнув сонных подданных, станете тиранами, дабы карать и прощать.

Митридат подошел к самой юной – Эвпатре.

– Милая Эвпатра, ты станешь царицей роксоланов, светлых людей. Я выдам тебя замуж за их предводителя Тасия.

Затем он обратился к остальным:

– Оксатр получит Херсонес Таврический, Ксеркс – Тамань, Фарнак, которого среди нас сегодня нет, – Боспорское царство, Дарий – Малую Армению, Артаферн – Великую Армению. Мой сын Махар предал меня. Он умрет!.. Ну, идите, милые.

Дети удалились.

– Гипсикратия, ты всегда будешь рядом со мной! – Царь поцеловал в губы свою шестую жену. – Ты единственная, кто предан мне до конца и способен вдохновить на подвиг!

– Да, мой господин. Разреши вопрос, великий царь!

– Дорогая, спрашивай.

– Все страны покорятся тебе, я не сомневаюсь, но Великая Армения всегда под защитой могучих божественных сил. Стоит ли ссориться с Тиграном?

Митридат холодно посмотрел на нее.

– Я сам полубог! Как и Дионис, рожден Зевсом из бедра. В детстве в меня ударила молния, но не навредила, а наделила необычайной силой и вселенским разумом. – Царь страстно продолжал: – Дорогая! На земле есть духовные центры, где божественное начало ближе всего к человеческой сущности. Это Египет, Армения и Иудея. Завладев Арменией, я стану бессмертным, стану богом…

Царь полностью ушел в себя, и незримо витал в пространстве своего воображения. Гипсикратия неслышно вышла из зала.

Глава 15

Метродор происходил из мест, где легендарная Троя, воспетая Гомером, осаждалась ахейцами, а одна из лучших в мире библиотек – Пергамская – была разграблена римлянами. Когда же и его родной город Скепсис захватил Рим, знаменитый философ, академик, историк и ритор, являвшийся непререкаемым авторитетом для ученых, оставил философию и ушел в политику. Получив прозвище «Ненавистник римлян», поступил сначала на службу к Митридату Евпатору, а затем стал ближайшим советником царя Тиграна. Как советник правителя, он был призван решать проблемы все усложняющейся жизни царства и действительно видел глубинную суть вещей.

Слава о Метродоре продолжала ходить по миру, поскольку он изобрел метод, позволяющий запоминать огромные тексты. Метод изучал Цицерон, который, восхитившись ученым, воскликнул: «Он вписывает в память все, что хочет запомнить!». Действительно, Метродор делал в уме стенографическую запись прочитанного или услышанного с помощью образов знаков и упорядоченно размещал каждый образ в своей памяти на определенном месте. Это было феноменально!

Теребя длинную бороду, старый историк в раздумьях прохаживался по своему дому, расположенному недалеко от царского дворца в Арташате. В открытом световом дворике, окруженном с четырех сторон портиками, за которыми располагались жилые комнаты, он подошел к присаде – отделанному слоновой костью шесту из дуба с перекладиной, на которой сидели две птицы – пара прирученных горных орлов, самка и самец. Всегда в одно и то же время они прилетали в его двор и разрешали себя покормить и погладить. Лучи солнца играли на красивых птичьих перьях; самка превосходила самца в размерах и силе, а тот был более легким и, соответственно, более быстроходным. Птицы не были ловчими, но к восьмидесятилетнему хозяину относились благосклонно. Старик никогда не использовал опутенки и шнуры-должники, чтобы удержать орлов, и не было случая, чтобы пернатые пытались клюнуть его. Поглаживая птиц, Метродор приговаривал:

– Мои хорошие, вы так выросли, совсем взрослые! Сегодня я приготовил ваше любимое угощение – мясо кролика… – И каждой птице он подал кусочек, любуясь изогнутым вниз клювом самца и острыми когтями самки.

Орлы брали лакомство из рук хозяина, проглатывали и издавали одобрительные звуки.

Подошел слуга и, поклонившись, сказал:

– Господин, тебя спрашивает Апелликон, и с ним еще один человек.

– О! – встрепенулся хозяин. – Апелликон – продавец редких книг. Приглашай! – Отойдя от птиц, Метродор направился навстречу гостям.

Вскоре во дворике появился довольно тучный продавец, одетый по-гречески в белый хитон с желтой каймой и гиматион, а за ним следовал человек с большой родинкой на лбу и злым выражением лица в греческом сером хитоне. Он держал в руках увесистый предмет, завернутый в коричневую льняную ткань, и улыбался. Но эта улыбка больше напоминала оскал: брови сомкнуты, губы растянуты, зубы обнажены.

Торговец вскричал:

– Как-то Диоген сказал, что милостыню надо подавать нищим, а философам – никогда! Вот почему мои книги стоят дорого, но они того стоят!

– Апелликон! Рад тебя видеть! – Дружески обнялись. – Кто еще купит старую книгу с заплесневевшими страницами по цене быстроходного корабля?

– О Метродор, твой язык всегда отличался риторичностью. Это знают все, но мало кто знает, что ты истинный ценитель великих трудов древности. Мудрец – друг бога! Глупого твои слова обнадеживают, а умного делают щедрым и предусмотрительным.

– Ну, не тяни, Апелликон, с чем ты ко мне пожаловал сегодня? – Старик сгорал от нетерпения.

– Эта вещь роковая, она может убить или прославить на века.

– Предпочитаю второе… – сказал Метродор.

– Что ж, смотри! – И торговец, взяв из рук помощника предмет, развернул кусок ткани.

В его руках была рукописная книга: сшитые листы пергамента с текстом, написанным черными чернилами – раствором камеди, смешанным с золой корней и листьев дуба; все в обрамлении твердого переплета – досок, обтянутых телячьими шкурами. Передав книгу ученому, Апелликон посмотрел на него с удовлетворением. На первой странице бронзовым пером было красиво выведено: «Демосфен. Речи».

У Метродора перехватило дыхание. Он медленно побрел в кабинет, где работал над рукописями, держа книгу в дрожащих руках. Все стеллажи комнаты были заполнены манускриптами, свитками, валиками, стопками пергамента, футлярами разных цветов и редкими минералами. Взяв изобретенную ассирийцами лупу из хрустального стекла, стал просматривать текст Демосфена – кумира риторов, знаменитого греческого оратора. От рождения Демосфен был косноязычен, имел слабый голос, короткое дыхание и привычку подергивать плечом, но победил все эти недостатки: набирал в рот черепки и камешки и произносил речи на берегу моря при шуме волн, а дома, всякий раз, когда при тренировке перед зеркалом по привычке поднимал плечо, спускавшийся с потолка на веревке меч колол его.

Увидев в середине книги произведение «О венце», старик от восторга потерял дар речи. Демосфен, призвав народ на борьбу, предопределил победу над тираном Филиппом II Македонским, отцом Александра Великого, намеревавшимся захватить Грецию. Вдруг Метродор вспомнил, что Демосфена вынудили принять яд… В