Валерий Елманов - Не хочу быть полководцем Страница 38

– Да тебе зачем? – хмыкнул Воротынский. – Ее ж Андрей Тимофеич за царя отдать мыслит. С сынком князя Старицкого не вышло, а потом и сам Владимир Андреевич в опалу угодил, зато теперь прямиком к царю в тести попасть возжелал. Все по шапке боярской сохнет.

По неодобрительному тону князя я заметил, что эта затея мужа его племянницы Михайле Ивановичу не по душе. Хотя открыто он ее не осуждал, но достаточно было послушать, как он презрительно цедит слова, и посмотреть на брезгливо скривившиеся губы. Воротынский, как и царский печатник Висковатый, придерживался мнения, что получать боярскую шапку через бабью кику зазорно.

Я, конечно, мог бы сказать, что никакой невестой она не станет и замужем за царем ей не бывать, потому что я знаю наперечет имена и фамилии всех жен Иоанна, и Марии Долгорукой среди них нет и в помине, но вместо этого напомнил, что времена нынче лихие, а потому если на обратном пути возникнет такая надобность, как сопроводить поезд с невестой в Москву, то пятеро вооруженных до зубов ратных холопов, которых он хочет послать со мной, неплохое подспорье в случае чего.

– Ежели ты удумал возвертаться вместях с бабами, то еще седмицу потеряешь, – мрачно предупредил Воротынский. – А свод когда?

Дался ему это свод! Сказал же – сделаю! Пришлось клятвенно пообещать ему, что не позднее чем через три месяца после моего возвращения свод вчерне будет готов и его останется только прочитать и переписать набело.

– Ладно, дам я тебе грамотку, – нехотя буркнул Михайла Иванович.

Отец родной! Хорошо, что князь был такой мрачный, а то бы я точно полез целоваться, а он такое бурное проявление чувств с моей стороны навряд ли одобрил.

Оставалось подготовиться самому, чтобы явиться перед своей ненаглядной при полном параде. Что касается внешности, то тут легко и просто – я не женщина, в косметике не нуждаюсь, а чтобы походить на окружающих, достаточно коротко подстричься, и все. Здесь почему-то любят оболванить голову чуть ли не под ноль. Смотрится оригинально – огромная густая борода с поблескивающей в ней сединой, пышные усы, а едва человек снимает шапку, как под ней открываются мальчишеские вихры длиной от силы сантиметра два-три, да и то это считается «зарос».

И тут же дилемма – а надо ли мне походить на всех прочих? Я ж теперь не перекати-поле при полном отсутствии документов. У меня целых две верительных грамотки – к псковскому наместнику князю Юрию Ивановичу Токмакову и к князю и воеводе Андрею Тимофеевичу Долгорукому. Между прочим, даже с печатями. Здоровые такие, вислые, свинцовые. Лично от Воротынского. А в них сказано, кто их податель – фряжский князь Константино Монтекки. Собственной персоной, прошу любить и жаловать.

Так вот, надо ли этому князю выглядеть, как все, или оставаться прежним, изрядно заросшим, у которого волосы хоть и не до плеч, но и не миллиметровой длины? Казалось бы – пустяк, а я целый час ломал голову, считая плюсы и минусы того и другого.

Только я вас умоляю – не надо ввинчивать свой указательный палец в висок, выразительно покачивая головой. Думаете, без вас этого не знаю? Очень даже осведомлен, и давно. Но мне простительно. Любовь – это чувство, поднимающее человека на неестественную в его обычном состоянии высоту духа, а по напряжению всех сил организма может быть смело приравнено к принятию сильнодействующих наркотиков натурального или химического происхождения. Такую вот многозначительную сентенцию выдал мне как-то один хороший приятель-психотерапевт, добавив, что состояние влюбленности в чем-то сродни состоянию аффекта, причем постоянного. Первыми это подметили еще древние греки, которые нарушение клятв, данных на ложе любви, даже не считали за преступление. И вообще, человек в этом состоянии сам за себя не отвечает, ибо у него попросту «сносит крышу». Так что я и сам знаю, что мой «чердак набекрень». Ну и пускай. Зато без всяких порошков, но под вечным кайфом.

После того как я благополучно решил вопрос внешности – останусь таким, каким Маша меня видела в первый раз, у Ведьминого ручья, – пришла очередь гардероба. Тут конечно же полный завал. Сидеть дома и не высовывая оттуда носа командовать подьячими – тут мой костюм выглядел весьма пристойно, надеть его в дорогу – куда ни шло, но для визита к невесте срочно нужно что-то еще.

Да и подарков не мешает прикупить. Здесь это не очень принято – не на свадьбу же еду, не на крестины, а просто в гости, но я счел неудобным появляться с пустыми руками.

К Воротынскому я подходить не стал – у него после ссылки вечные проблемы с финансами, и он переживал это весьма сильно, поскольку было с чем сравнивать. До опалы князь мог выставить чуть ли не полторы тысячи ратных холопов – сейчас от силы пару сотен. Он и разоренные татарами городки, которые дал ему царь вместо тех, что отобрал в казну, и то до сих пор не мог восстановить, так что каждая копейка на счету.

У меня денег тоже не имелось. Вообще. Зато имелся некий английский негоциант Томас Бентам и истекший на днях полугодовой срок. Полторы тысячи рублей – не шутка. На них здесь при желании можно припеваючи прожить всю жизнь, не говоря уж о таких пустяках, как нарядно одеться, обуться, справить себе полный воинский доспех и прикупить подарки.

Вот только одна беда – долговая расписка осталась в ларце, а ларец тю-тю вместе с остроносым. И отдаст ли почтенный Томас Бентам свой долг без расписки – бог весть.

Деньги с вреднючего сэра я выколачивал тоже сам, и замечу, что мне это стоило массы затраченных нервов. Если бы можно было привлечь к этому князя Воротынского – уверен, что все прошло бы без сучка и задоринки. Слишком уж известен Михайла Иванович, слишком именит его род, чтобы пытаться «кинуть» пускай даже не самого сановника лично, а его ратного холопа.

Но – нельзя. Я же не ратный холоп, что выяснится сразу. Да и не мог я посвящать Воротынского. Спрашивается, а какого черта я тогда еду в Псков, если у меня и тут денег хоть отбавляй?! Сиди на месте и вон… делай свод, будь он неладен! Получалось, что надо обойтись собственными силами и надеяться, что имя князя, вовремя мною упомянутое в разговоре с Бентамом, хоть как-то поможет.

Из сопровождающих со мной был лишь один Тимоха. А куда больше? Я ведь не грабить приехал, а забрать свое кровное.

Подъехав к хорошо знакомому мне подворью, я, собираясь с духом перед весьма важным разговором, задержался, не стал сразу въезжать за тяжелые ворота, щедро обитые железными полосами. Вместо этого я еще раз прогнал все свои доводы в голове, рассеянно глядя на стоявший напротив высокий терем с вычурной шатровой крышей, где жил Никита Романович Захарьин-Юрьев. Как-то чудно смотреть на дом, где живет дед основателя будущей – третьей по счету – правящей династии, то есть глуповатого и болезного Миши – будущего царя всея Руси. Чудно, потому что до сих пор не верится, что я нахожусь в том времени, когда видные бояре говорят о тех же Романовых не иначе как с усмешкой – не один Воротынский презрительно относится к людям, получившим боярскую шапку «через бабью кику». Но к черту будущую династию – есть дела поважнее, – и я, отогнав посторонние мысли и набрав в грудь побольше воздуха, решительно въехал на подворье английских купцов.