Бриллианты безымянной реки - Татьяна Олеговна Беспалова Страница 39

Утомлённая горем и страхом, вымотанная долгими рыданиями, девочка поднялась на ноги. Где-то под боком сопки, в ивняке, спрятана лодка-берестянка, на которой она доберётся до долины Чоны. Там живут родичи её отца – люди Мохсогол. Там она найдёт сподвижников, чтобы одолеть Тураах.

– Я отомщу! – вскричала девочка, вынимая из холодной руки отца древко пальмы. – Стану воительницей и отомщу!

* * *

– Я готов! – вскричал Гамлет. – Битва! Месть!

Вот он уже на ногах, и хоть нет на нём выкрашенной красной краской одежды, хоть не вооружён он острой пальмой, но дух его готов к сражению. Он прыгает через кострище и…

– Каков молодец! – смеётся бабушка. – Уж не с моей ли коровой собрался сражаться?

Однако так просто Гамлета не унять. Он шарахается от коровы – право слово, смешно! Так бояться какой-то коровы! – подскакивает ко мне, и вот я уже лечу так высоко, что за урезом сопки мне отлично видна голубая лента Вилюя. Тан-тала-дин-там! Я чувствую на своей щеке его горячее дыхание. Он целует меня сначала в щёку, а потом и в глаза.

– О, моя прекрасная сказительница! – кричит он и кружит меня.

Земля и небо меняются местами. Я вижу то искрящиеся фиалковые глаза бабушки, то непроницаемую мину Осипа, то рогатую, вечно жующую голову коровы. Собаки с лаем скачут вокруг нас, отчаянно виляя хвостами. Кто разделит радость человека, если не собака? И снова бабушка. Взгляд её пронзителен. И опять Осип. Этот, как обычно, саркастичен и недоверчив. Но страха в нём нет. Осип уверен: Гамлет нипочём и никогда не уронит меня.

А тот кружит меня по поляне, вокруг чум-утэна моей госпожи-бабушки. Это не танец. Это полёт счастья. Ослабев от восторга, я прижимаюсь к его груди щекой. Я слышу его сердце. Оно стучит, как поршень мощной машины: бум-бум-бум. Я слышу его чистое дыхание: аах-ах, аах-ах.

Его тёмные, глубокие глаза так близко! Так похожи они на глаза вождя Мохсогол из моей сказки! Я смотрюсь в них, как в зеркало, и вижу женщину сказочной красоты. Да, я красавица, и весь этот мир – реки, полные рыбой, сопки и леса, полные дичи, каменное основание мира, в котором созревают кристаллы алмазов небывалой ценности – создан для моего удовольствия. Я – царица. Я – богиня. Я – выше и краше самой Ахтар Айысыт, умножающей род двуногих.

Вот мой избранник опускает меня на расстеленную кошму. Я – его главная драгоценность. Он целует мою руку. Но что я вижу? Взгляд милого потускнел, отуманился новой думой. А может быть, он скорбит о том, что сказка завершилась? Надо его ободрить.

– У меня ещё много сказок, – говорю я. – Можно слушать много-много дней, и я ни разу не повторюсь.

– Конечно… я уверен… – бормочет он. – Может быть, завтра?

– Должно пройти не менее пяти дней, – возражает бабушка.

Гамлет растерян и расстроен. «Почему так долго?» – говорит его обеспокоенный взгляд.

– В землях племени Мохсогол есть и другие алмазы, – отвечает госпожа-бабушка. – Ты хочешь увидеть их?

– Я хочу их получить!

Теперь во взгляде Гамлета читается уже знакомая мне алчность.

– Я и сама из племени Мохсогол, – невозмутимо продолжает госпожа-бабушка. – Поэтому вправе распоряжаться и готова предоставить тебе часть её богатств.

Гамлет вскочил сам не свой. Алчность кружила ему голову.

– Давай! Я готов!

– Богатства не даются просто так. Надо отслужить.

– Я готов!!!

– Я думала, ты занят сейчас. Себе не принадлежишь. Надо завершить дело с отцом.

Гамлет растерялся и медлил с ответом. Ослеплённый обещанием неслыханного богатства, он, казалось, и думать забыл о цели своего приезда.

– Отец… отец? Отец подождёт, – проговорил он после паузы.

– Верно. Мёртвые никуда не торопятся, – поддержал его Осип. – Моя жена объяснит тебе твои обязанности. Наградой за работу будет настоящее богатство.

Гамлет принялся расспрашивать бабушку и Осипа. Он так волновался, что совершенно позабыл не только о потерянном отце, но даже и обо мне. На его смуглом лбу и щеках вспыхнули яркие пятна румянца. Глаза блестели, словно он ещё минуту назад безутешно плакал. Мне следовало бы молчать, но я, переступив через собственную гордость, спросила:

– Госпожа-бабушка, дело к ночи. Где будет ночевать наш почётный гость?

Гамлет на минуту умолк, обескураженный моим вопросом. Казалось, он не понимает, кого я имею в виду, кого называю почётным гостем.

– Где ночевать? – живо ответила госпожа-бабушка. – Разве это вопрос, требующий твоего беспокойства? Разве мало места в срединном мире? Разве не найдётся лежанки для такого знатного молодца?

– У меня он устроится прекрасно, – проговорил Осип. – Будет жить в той же комнате, где когда-то ночевал товарищ Богатых и где любит останавливаться товарищ Байбаков с товарищами.

– Богатых? Байбаков? – Удивлению Гамлета не было предела. – Это важные люди? Но мне всё же хотелось бы знать, сколько алмазов получу я, их вес, или вы считаете их поштучно? И ещё немаловажный вопрос: как надолго я должен здесь задержаться?

– О! На последний вопрос ответить просто, – почему-то отводя взгляд, проговорил Осип. – Оставайся с нами надолго. Оставайся навсегда.

– Но это невозможно… моя мать… она не вынесет разлуки со мной…

Он хотел сказать ещё что-то, но его опьянённый алчностью взгляд наткнулся на меня, и он промолчал.

– Ну так как? По рукам? – Осип сжал его ладонь своею, но Гамлет по-прежнему колебался.

– Всё же я не понимаю…

– Что тут понимать? Охота, рыбалка, общество прекрасной Миры…

– Он согласен. – Госпожа-бабушка тряхнула головой, колокольчики в её волосах зазвенели, и Гамлет сдался.

– Хорошо, – буркнул он. – Рыбалка и охота – это не по мне, но алмазы…

– На московском асфальте ты не найдёшь таких камней, как на дне между камней речки-богачки, – усмехнулся Осип.

На прощание госпожа-бабушка сказала мне так:

– Отдыхай. На неделе я сама навещу тебя. Ничто так не утомляет человека, как долгое празднование или долгая битва…

Я кивнула, заслужив тем самым пристальный и сочувственный взгляд Гамлета.

Гамлет и я в сопровождении Осипа покинули поляну на уступе лысой сопки. Мы спустились в рощу, под лиственницы, где в одном из домов покинутого посёлка Осип устроил себе жилище неподалёку от меня. У Осипа уютно: пол выстлан новыми плахами и надёжно подвешена дверь. У Осипа в оконных переплётах цело остекление. У Осипа вездесущий гнус не побеспокоит ночлежников.

* * *

Итак, алчность разлучила меня с Гамлетом. Одетый в высокие, до паха, сапоги Осипа он целыми днями шлиховал вдоль берегов Безымянной речки или обследовал изрытые извилистыми