Николай Харин - ДАртаньян в Бастилии Страница 40

Д'Артаньян!

Мы собираемся нарушить твое уединение, но не для того, чтобы составить тебе компанию, хоть это и может случиться, а для того, чтобы ты составил компанию нам. Мы наготове все время. В первую же безлунную ночь — попробуем. Перепиливай решетку, начинай не откладывая, а получив сигнал, такой же, как сейчас, спускайся по веревочной лестнице из окна — часового внизу уже не будет. Прыгай в ров; вода холодная, но эго заставляет двигаться быстрее. Мы будем ждать тебя у стены.

Незачем долго описывать чувства гасконца. Так как ночь еще далеко не закончилась, он принял решение последовать мудрому совету Портоса и, вооружившись пилкой, немедленно повел атаку на один из прутьев решетки. Это занятие не только приближало мушкетера к долгожданной свободе, но оказалось весьма кстати еще и потому, что помогало согреться. Холод из разбитого стекла ничуть не улучшил климат тюремной камеры.

Глава двадцать пятая

План Портоса

(продолжение)

— Тебе следует еще немного потренироваться, Планше, и ты сделаешься лучшим стрелком из арбалета во всем Париже, — пророкотал Портос.

— Вы очень добры ко мне, сударь. Но, если принять во внимание, что арбалетами уже сто лет никто не пользуется, то, вы недалеки от истины, отвечал Планше, любивший точность.

— Погода пасмурная, солнце не увидеть даже в те увеличительные стекла для астрономических наблюдений, которые прислал преподобному Мерсенну господин Галилей, — вмешался Арамис. — И ночью, по всей видимости, луны не будет.

Нам следует поторопиться.

— Я отправляюсь в казармы мушкетеров, — сказал Атос.

— А я — в казармы Пьемонтского полка, с вашего позволения, — проговорил Планше.

— Черт побери! — неожиданно воскликнул Арамис.

— Довольно странное восклицание из уст без пяти минут аббата, флегматично заметил Атос, останавливаясь в дверях. — Что вас взволновало, Арамис?

— Он не успеет перепилить решетку.

— Что вы такое говорите, Арамис?! — вскричал Портос.

Атосу потребовалось немного времени, чтобы осмыслить сказанное Арамисом.

— Вы правы. Ему не перепилить прутья за несколько часов, а днем пилить опасно.

— О чем это вы говорите?! — снова вмешался Портос, переводя удивленный взгляд с Атоса на Арамиса и обратно. — Почему это д'Артаньян не перепилит решетку? Да ее можно высадить ударом кулака, хотя, конечно, я не берусь утверждать, не попробовав.

— Вот именно, Портос. Вам не составило бы труда перепилить все прутья оконной решетки за час. Если, конечно, пилка бы не сломалась. Но тогда бы вы согнули прутья своими могучими руками. Но ведь мы говорим о д'Артаньяне, друг мой, — мягко пояснил Атос. — К тому же долгое заключение в Бастилии вряд ли способствует укреплению здоровья. Арамис прав, мы должны дать ему время.

— Но ведь план действий остаемся прежним? — с надеждой осведомился польщенный отзывом Атоса о его силе Портос.

— Без сомнения, — кратко ответил за двоих Арамис. Но по лицу его было видно, что сомнений у него сколько угодно.

Первая часть плана, придуманного Портосом, удалась блестяще. Арбалетная стрела, пущенная меткой рукой Планше, достигла камеры адресата. Д'Артаньян получил все предназначавшиеся ему предметы, включая кляп для обезвреживания, лучше сказать, обеззвучивания охранника. Наш гасконец получил и записку с инструкцией.

Вторая же часть плана предполагала следующее. Безлунной ночью у моста через ров, неподалеку от тюремных ворот, раздается страшный шум, сопровождаемый лязгом оружия, звоном шпаг и проклятиями. Затем стражники у моста слышат пару выстрелов, и перед ними появляется мушкетер. Он еле держится на ногах, небесного цвета плащ с вышитыми лилиями запятнан кровью, видимо и своей и чужой, в руках обнаженная шпага. Мушкетер, собрав последние силы, требует офицера и сообщает, что конвой мушкетеров, эскортировавший в Бастилию государственного преступника, подвергся нападению многочисленной и хорошо вооруженной группы людей, имеющих недвусмысленное намерение помешать выполнению приказа его высокопреосвященства и освободить упомянутого заключенного.

Мушкетер требует помощи и, видя, что дежурный офицер колеблется, не зная, как ему поступить, угрожает гневом короля и кардинала, в случае, если конвоирам не будет оказана помощь, а государственный преступник будет похищен возле самых ворот Бастилии чуть не на глазах ее гарнизона. Последние слова мушкетера, а в особенности упоминание кардинальского гнева, производят нужное впечатление. Они просто не могут его не произвести. Ворота тюрьмы распахиваются, офицер приказывает бить тревогу, стража, несущая дозоры, устремляется на помощь попавшим в тяжелое положение мушкетерам.

Судя по шуму и выкрикам, доносящимся из темноты, конвой имеет дело с целой ротой мятежников. Следовательно, подкрепление должно быть немалым. Тюремщики устремляются на шум схватки, который производят совместными усилиями мушкетеры, приведенные во главе с Атосом и господином де Феррюсаком и подчиненные Планше, оставившие на время свои колья и мундиры, чтобы не накликать на себя беду.

Надежды заговорщиков не простирались так далеко, чтобы предполагать, что посты внутренней стражи будут сняты и часовой у подножия Базиньеры покинет место своего ночного бдения. Но не приходилось сомневаться в том, что шум и сигнал тревоги заставят его хотя бы ненадолго покинуть свою будку, даже если погода будет плохой. Так как всю операцию предполагалось проводить именно в безлунную ночь — часовой вряд ли будет без фонаря. Если же в руках его будет фонарь или факел, он сам сделается превосходной мишенью, точнее, превосходным объектом для лассо Жемблу.

Именно — Жемблу, так как Планше, обеспечив явку своих солдат и выпустив арбалетную стрелу, мог считать свою задачу выполненной.

Атос должен был направлять действия своих бывших однополчан, в то время как Арамис с Портосом и Жемблу, вооруженный лассо, форсировали бы внешний ров, не заполненный водой, а потому не представляющий непреодолимой преграды для людей, располагающих лестницей. Утвердившись на стене по другую сторону рва, удерживаемый мощными дланями Портоса, Жемблу мог, пустив в ход свое искусство, заарканить часового, после чего стащить его а ров. Далее в дело вступал Портос, стоящий на верхней ступеньке лестницы. Он подтягивал часового, словно пойманного на удочку карася, и обеспечивал дальнейшее невмешательство последнего в развитие событий. Путь для д'Артаньяна был свободен. Арамис, вооруженный арбалетом Планше (он счел за лучшее завладеть этим бесшумным оружием, отобрав его у хозяина и скромно объявив, что умеет обращаться с арбалетом не хуже последнего) и до этого прикрывающий Портоса и Жемблу, страхуя их от неожиданностей, посылает стрелу в окно камеры д'Артаньяна, тот выламывает надпиленные заранее прутья на окне, спускает веревочную лестницу, спускается сам, переплывает ров, с помощью друзей перебирается через стену и, перебравшись уже вместе с ними через наружный ров, исчезает в темноте…