Княжий суд - Корчевский Юрий Григорьевич Страница 45

Бояре вздыхали.

— На войну ушли, а как же урожай? Без хлеба ведь остаться можем!

Конец нашим ожиданиям положил гонец, примчавшийся из ставки.

— Государь всея Руси князя Михайлова со товарищи в Коломну призывает!

— Чего случилось-то, не знаешь? — забеспокоились бояре.

— Между нами — конец войне!

— Что, никак договор подписали? — допытывались они.

— Не, ушли татары в степи! Наши лазутчики за ними шли аж до Рязани. Думали — обманки, сделают крюк и возвернутся в другом месте. Нет, совсем ушли в Дикое поле.

— Ну и — слава богу!

Собрались мы быстро. Уж не знаю, как весть об окончании войны к ратникам просочилась, только ехали все в Коломну веселые, песни пели.

Еще издалека в лагере, где располагалась ставка государя, заметно было скопление конных, царило оживление.

В шатер к государю воеводы да бояре ополчения набились под завязку. Поднялся государь, в ратной форме. Все затихли.

— Призвал я вас, большие дворяне, для вести радостной! Милостью Божией устояла святая Русь — ушли нехристи. Узрев на южной окраине Московии великую силу нашу, убоялись они брани честной, обратно в степь Дикую подались, яртаулом разогнашася на многие версты! Благодарю всех за службу верную — не допустили земле терпеть горе и скорбь великую от людей крымских. Возрадуйтесь, православные, и ведите людей ратных по домам с ликованием! Конец сей войне объявляю! Велю трубити большой набат!

Бояре зашумели радостно, закричали:

— Слава государю!

На поле перед шатром прозвучала команда: «Бить большой набат!» Раздался громовой грохот барабана, запели трубы, зазвенели накры.

Василий Иоаннович поднял руку.

— На том рати распускаю, воеводам сдать дьяку приказа Разрядного знамена и в списки смотренные но разумению своему занесть хоробрых мужей, кто справно служил и бился явственно, да пищальников и пушкарей, рассеяние ворогу учинившим!

Государь внимательно оглядел присутствующих бояр. Он явно кого-то хотел отыскать взглядом. И тут его взор остановился на мне.

— Князь Михайлов, задержись!

А я уж было настрополился со всеми к выходу.

— Правду люди бают, что ты татар немало утопил, а всех своих людей уберечь сумел от погибели?

— Истинно так, государь! — склонился я в поклоне.

— Поведай.

И я рассказал, что от стариков слышал о топи, что Мертвым Логом называется, о проходе, который там должен быть, только старики уж забыли, где проход тот, пришлось самому искать. Да пригодилось вот.

— И что, все утопли? — заинтересовался государь.

— Все до единого сгибли, с оружием и лошадьми. Даже и следа не осталось.

— Ты гляди, какая оказия татарам вышла! Да, велика земля русская, и много на ней ирепонов для ворога, кои ему преодолеть не можно. Покарал Господь душегубцев, и безвинная кровь пала на чело их! И так со всяким будет, кто Русь воевать придет! — гневно пристукнул он посохом.

Я слушал слова государя всея Руси, верил, а еще — знал по истории, что не пройдет и года, как пойдет походом Магмет-Гирей на Астрахань, да недолго будет торжествовать победу: выманят его из города ногайцы, вчерашние союзники, и умертвят.

Я уж думал, на том и отпустит меня государь, утолив свое любопытство. Ан не тут-то было.

— Да ты присядь, князь, дозволяю.

Я уселся в кресло, напротив государя, восседавшего на походном троне в окружении рынд.

— Встречался я уж с тобой, помню. Сподвижники мои зело мнения о тебе высокого, а тут еще и татарам конфуз учинил. Это ж надо додуматься — проход в топи найти и ворога в нее заманить! Еще боле укрепился я в решении — назначить тебя воеводой коломенским.

Я встал.

— Помилуй Бог, государь! Так и Коломны-то нету ноне, пепелище одно.

— Сядь и не перечь! Горячности своей меру знай! Скажу тебе, чтобы ведал, что грядет. Задумал я город страдальный сей возродить, опорою своей иметь. Потому пошлю к тебе в Коломну итальянцев, зодчих Алевиза Большого и Алевиза Малого. Кремль каменный возводить станут. Да такой, чтобы не только прежней лепотой воссиял, а твердыней стал неприступной, и ни один ворог более Коломну не одолел. Да пушки в крепости той поставлю, супостату на страх. Ну а уж посады людишки сами отстроят. Деньги и материалы какие на постройку потребны будут — не твоя забота. Для Коломны все найдем. Крепость эта — как ключ к Москве. О том помни!

Я сидел, оглушенный известием. Хотя и намекал мне Кучецкой о таком назначении, да как-то не верилось.

Я молчал, ожидая, когда государь продолжит разговор.

— Не задерживаю тебя более. И не благодари, не люблю сего. Службу токмо неси верно и честно, о крестном целовании помня, и твой государь о тебе не забудет, не оставит благостию. Ступай, князь, к дружине своей — победу торжествовать. С Богом!

Глава 7

Послав Федора в Вологду за холопами, сам я с Глебом отправился к Кучецкому в Москву. Стать воеводой в Коломне — одновременно честь и весьма нелегкая княжеская ноша. Ехал я с одной целью — узнать, с чего начать в новой для меня должности. Ведь когда я стал боярином и владельцем поместья, то отвечал сам за себя. И действия мои первое время определялись насущными нуждами вроде покупки холопов, строительства изб для их жилья, потом — мельницы для хозяйства… Одно проистекало из другого, и круговерть хлопот была похожа на нескончаемое колесо.

Я крутился как мог. Конечно, мне помогал советами настоятель Савва — да и не только советами. Без его помощи и покровительства я бы не стал боярином. Но основе-то лежал мой ум, моя хватка, мое желание сделать как можно лучше. К тому же был и наглядный пример: житье боярское, людская молва, в конце концов — ратная служба у князя Оболенского-Телепнева тоже не пала втуне. Но вот городским воеводой я еще не был, ладно бы — пришел в обустроенный город с крепким воеводством, на насиженное место, налаженную службу. Коломна? Того города, по которому я ходил несколько месяцев назад, считай, нет. Посад большей частью сожжен, дружину городскую еще восстанавливать надо, как и городскую стражу. Кем командовать? Где жить — на пепелище? И как? И что я теперь, как воевода, вправе делать? Где брать деньги на ту же городскую дружину? Я не мог пойти к наместнику или в городскую управу, поскольку управление городом отсутствовало. Считай, все надо начинать с нуля. Я даже ориентировочно не представлял себе круг своих полномочий. Плохо же выполнять поручение государя душа не лежала. Потому и ехал к Кучецкому на совет.

Федор встретил нас с Глебом горячо, слегка был пьян. Зная, что он крепок в застолье, я предположил, что он успел осушить уже не один кувшин вина.

— А, к-князь Михайлов? И боярин Кочкин с тобой? Рад видеть! Проходите, стол накрыт, вовремя приехали.

Кучецкой пьяненько хихикнул.

— Думаешь — чего это я пью? Повод есть. В переговорах во главе с самим… — он поднял палец, — участвовал. Князь мангуиский Скиндер, посол султана Солимана, столицу посетил. Государь через посла договор Московии с Портою заключить желает — против хана крымского. Однако хитер посол, ничего в беседе приватной не говорит, товаров только просит. Но чую — не за тем он сюда приехал. Да! Но о том — молчок! Давай выпьем!

Кучецкой собственноручно налил нам с Глебом вина в кубки.

— За государя нашего, многие ему лета!

Мы чокнулись и выпили. Поскольку мы с Глебом изрядно проголодались, то набросились на еду.

Федор, подперев голову рукою, внимательно смотрел на нас.

— Эх, молодость! Мне бы ваши заботы! Проскакал на лихом коне, поел с аппетитом. А тут от думок тяжких кусок в горло не лезет.

— Федор, так и я к тебе по делу. Государь милость и честь высокую мне оказал, назначил воеводой коломенским.

— Вот! А я что тебе говорил! Поздравляю! Знаю про то, сам способствовал. Ты расскажи лучше, как у тебя получилось татар завлечь в место гиблое и всех там утопить? По Москве уж такие небылицы про тебя ходят! Государь говорит — ты ему самолично о том поведал. Правда ли то?