Крис Хамфрис - Французский палач Страница 47

Прячась за шарик, Лавальер объяснил Корбо, какой именно маневр ему требуется, а потом добавил:

– Как тебе известно… прекрати дергаться и слушай меня!.. Как тебе известно, идеальная галера должна походить на юную и очаровательную девицу в танце: каждое ее движение свидетельствует о благородном происхождении, живости характера и внимании, сохраняя при этом должную серьезность. Все это в еще большей степени относится к нашему чудесному галиоту «Персей». Итак, он покажет себя одним прекрасным росчерком. И тут мы посмотрим, не пропала ли вся твоя подготовка втуне. И если пропала… – тут он чуть опустил шарик, чтобы Корбо мог увидеть его улыбку, – то либо я, либо арабы – кто-нибудь из нас непременно сдерет с тебя шкуру.

Выслушав очень четкие распоряжения и поспешно взглянув на подвешенного и каким-то образом продолжавшего дышать Акэ, примеру которого он мог последовать, Корбо с проклятьями вернулся на место. Большая часть команды служила под его началом достаточно долго, чтобы мгновенно реагировать на приказы, но на этот раз капитан потребовал идеально точных действий. От этого зависело все их будущее.

Противник уже был настолько близко, что с «Персея» слышали слова, которые арабы пели под звуки труб и стук барабана и кимвала. По сигналу капитана начали игру и трое музыкантов «Персея»: труба, флейта и маленький барабан исполнили ответную воинственную мелодию.

– Пора, Корбо, давай! – заорал Лавальер.

Перекрывая шум, Корбо крикнул:

– Утроить гребки!

Барабан затарахтел, и «Персей» полетел вперед, только что не выскакивая из воды. Еще три гребка – и следующая команда:

– Суши правые весла!

Все весла с правой стороны судна были втянуты внутрь, а левая продолжала стремительно грести.

Когда нос развернулся, Лавальер хладнокровно проговорил:

– Стреляй, Гантон, будь любезен.

Еще раз подкрутив колесики ствола, канонир поднес запал к отверстию. Парусиновые мешочки, набитые отрезками цепей и острыми металлическими обрезками, полетели с расстояния в сто шагов прямо в паруса пиратской галеры справа от «Персея». Заряд разорвал паруса, и куски мачты, такелажа и рей посыпались на палубу арабского корабля.

– Один гребок! Суши весла! – крикнул Корбо. Весла левого борта в последний раз толкнули корабль, едва не столкнув его с пиратом. Однако благодаря маневру они прошли чуть в стороне. Весла были убраны, но сильный ветер продолжал наполнять парус «Персея», и он на полной скорости проскользнул вдоль всего корсара, в щепки ломая его весла и калеча тех гребцов, которые не сообразили или не успели спрятаться под скамьями.

В считанные секунды все было кончено. Все произошло настолько быстро, неприятель был настолько ошеломлен, что в «Персея» выпустили всего несколько стрел, которые не причинили вреда, упав на палубу или застряв в парусах.

– Весла правого и левого борта на воду! Гребите, ублюдки, гребите, как никогда в жизни не гребли!

Как только они оказались за кормой арабского корабля, концы весел стремительно опустились в воду, и гребцы моментально налегли на них под ускоренный втрое ритм. Пиратский корабль, который они покалечили, ковылял позади, а впереди лежало открытое море. Ветер наполнял их парус, а два других вражеских корабля поспешно пытались сделать поворот.

– Достаточно, Корбо! – крикнул капитан вниз. – Теперь им нас не догнать.

Он был почти прав. Он не ошибся бы, если бы не один человек с искалеченного корабля, который сохранил самообладание несмотря на всю неожиданность маневра «Персея».

Джон Гуд был англичанином, бывшим главным канониром на военном флоте короля Генриха. В результате нескольких несчастий – сражений, пиратства и рабства – он наконец оказался на службе у нового хозяина. Конечно, этот новый господин – язычник, но он обеспечил Джону такие доходы и роскошь, о каких в его родном Кенте и не слыхивали. И теперь англичанин увидел, как за кормой исчезает возможность захватить добычу, которая представилась им впервые после их поражения под Тунисом. Пусть его и повысили до капитанской должности, но в душе он оставался канониром.

– Проклятье, я такого не потерплю! – заявил он.

Развернув установленный на корме василиск – маленькую пушку, которую он обычно использовал против оказавшихся на палубе вражеских солдат, – он быстро навел ее и выстрелил дробью. Густой рой металлических осколков попал как раз туда, куда он целился: в место соединения мачты с бимсом. Оно раскололось, и тяжелый деревянный шест с огромным куском парусины упал на палубу и накрыл команду «Персея».

– Ложись! – заорал Жан.

Он, Хакон и Джанук с быстротой, выработавшейся в боях, бросили весло и нырнули под крепкие деревянные скамьи за секунды до того, как на них свалилась мачта со всем такелажем.

Многие оказались не такими быстрыми и удачливыми. Когда они выбрались из-под складок парусины, перед ними предстала мрачная картина. Некоторые дергались, зажатые между скамьей и реей, с раздавленными конечностями. Другие лежали неподвижно, с разбитыми головами, навсегда избавленные от тяжелого труда галерного гребца. Крик стоял ужасающий.

Один человек, отчаянно рыдая, пытался выбраться из-под ткани. Жан запустил руки в дыру, разорвал ее сильнее – и оттуда вынырнула беззубая голова Да Косты.

– Гошподи, парни! – крикнул он. – А я подумал, что тону!

Хакон схватил старика под мышки и попытался вытащить, но португалец отчаянно завопил:

– Нет, штой! Что-то держит мне ногу!

Жан немного расширил отверстие и заглянул под парусину. Левая нога Да Косты была придавлена мачтой, и, судя по тому, как она вывернулась, было ясно, что ступня под ней сломана.

– Оставь его, Хакон. Нам понадобится помощь.

Помощи не пришлось долго ждать: Лавальер потребовал, чтобы Корбо расчистил палубу. В эту минуту гребла только половина команды, а ему необходимо было отойти от галер, которые уже заканчивали поворот.

Солдаты спустились вниз и принялись выбрасывать за борт все, что нельзя будет починить. Некоторые из них находились на мачте и теперь лежали среди погибших и умирающих. Дозорный был избавлен от наказания: он уже получил свое, упав с высоты на палубу.

Стараясь работать как можно быстрее, моряки расчищали завалы из парусины, рей и тяжелых обломков мачты. Когда пришло время освобождать Да Косту, то это удалось сделать только объединенными усилиями Жана, Хакона, Джанука и еще десяти солдат. Старик пронзительно вскрикнул и потерял сознание. Его свалили в проход вместе с еще одиннадцатью искалеченными. Мертвецов бесцеремонно вышвырнули за борт. На место сломавшихся от удара весел быстро установили запасные, и уже через несколько минут «Персей» снова стал двигаться по воде.