Виталий Новиков - Вельможа Страница 5

   Он стоял во дворе дома Осьмуши рядом с двумя слугами отца. Осьмуша в синем кафтане и красных сапогах спустился с крыльца и подошёл к Даниилу. За Осьмушей шёл сын его Иван.

– Ты свободен, – объявил Осьмуша. – Лошадей продать сразу не получится, я их попросил подержать в своей конюшне свояка. Выкуп не тот, что я хотел получить. Но это лучше, чем использовать тебя, как раба – работник ты не расторопный.

– Я привык к свободе, быть свободным, – сказал Даниил.

– Теперь путь домой тебе открыт. Не держи зла на нас, – сказал Осьмуша.

– Я не держу на тебя зла, благодаря тебе я остался жив. Я не поеду домой, я хочу остаться в Новгороде.

– И что ты будешь здесь делать?

– Пойду служить в городскую тысячу. Мой князь Юрий сейчас прозябает в Радиловом городке. Он не так богат, как раньше и не может обеспечить хорошего достатка своим дружинникам.

– Что ж, каждый ищет лучшее место.

– Одна беда. Я плохо одет, как бродяга. Не знаю, что можно придумать. Это твои одежды.

– Я тебе верну твои хорошие одежды и военное снаряжение; а ты потом мне отдашь за это одну гривну. Договорились?

– А что мне ещё остаётся.

   Уже одетый, как знатный воин Даниил в сопровождении слуг направился в кремль, где заседал в палатах тысяцкий.

   Тысяцкий Рассвет Ясномыслович имел отдельную палату на втором этаже двухэтажного каменного здания с длинным столом и скамьями вдоль стены с окнами. Тысяцкому было тридцать три года. Он был одет богато, спину его закрывал красный плащ. У него были грубоватые черты лица, шрам на левой щеке, густые непослушные русые волосы и борода лопатой. Рассвет был один в палате. Дверь в палату охраняли два воина с копьями и щитами из городской тысячи. Им Даниил рассказал о цели своего визита. Один из воинов зашёл в палату, потом вернулся и сказал:

– Заходи.

   Даниил зашёл.

– Проходи, садись. – Рассвет стоял у стола.

   Даниил сел на скамью за стол. Рассвет сел с другой стороны стола напротив Даниила.

– Расскажи о себе, – попросил Рассвет.

   Даниил рассказал.

– Что ж, – сказал Рассвет. – Ты был дружинником у такого известного князя. Ты участвовал в великой битве, хоть ваша сторона была побеждена. Вижу ты человек честный. Мне такие нужны. Я тебя назначу сотником. У нас сейчас только три сотни воинов в нашей "тысяче" – мирное время. Воинов надо кормить, а казна Новгорода не бездонна. Ты будешь следить за порядком в Словенском и Плотницком концах. О жаловании. Из казны ты будешь получать муку и крупу и другую еду, кроме этого, как сотнику тебе положено три серебряные гривны в год. О жилье. У нас есть дома с вдовами и стариками, которые не работают и отдадут тебе угол в своём доме только за еду. Могу посоветовать тебе дом одного старика. Его зовут Стоум. Стоум живёт в Плотницком конце. У тебя есть конь?

– Нет.

– Ладно. У нас многие сотники были без коней. Я тебе дам списки воинов из твоей сотни.

   Рассвет встал, достал из сундука пять берестяных свёртков и передал их Даниилу.

   Даниил нашёл дом Стоума. Его двор был огорожен высоким, но уже ветхим забором из грубо отёсанных досок. Даниил долго стучал в ворота, пока ему не открыл старик с длинной белой бородой в длинной ниже колен холщовой рубахе, с деревянным крестиком на шее и старых сапогах.

– Мне сказали, что у вас можно пожить, – сказал Даниил.

   Старик молчал.

– Я буду сотником, – сказал Даниил.

– Проходи.

   Даниил прошёл во двор, а потом в дом Стоума. Его сопровождали слуги отца. У Стоума был старый дом с полом из белой глины.

– Если будешь приносить еду и дрова, то живи тут сколько хочешь, – сказал Стоум. – Я буду спать на печи, а ты ложись на лавку хоть у печи, хоть у окна, как нравится.

   Стоум разрешил переночевать в доме слугам отца Даниила. Они легли спать в сенях. Даниил лёг на лавку рядом с печью. Стоум забрался на печь и попросил оттуда Даниила рассказать о себе. Даниил рассказал историю своей молодой ещё жизни.

– Тебе нравится воевать или убивать? – спросил Стоум.

– Ни то, ни другое. Зачем я выбрал такую себе жизнь? Просто хочу устроиться лучше в жизни. Воины при сильных князьях всегда жили хорошо.

– Тут тебе князья не то, что в остальной Руси. Тут Новгород. А устроиться в жизни удачно многие хотят, да только не у всех получается это.

– Может быть, ты, как старый подскажешь, как добиться удачи в делах.

– Подскажу? Знал бы, подсказал. А так думаю, что не надо ни к чему стремиться. Зачем?

– Это почему же?

– Поживёшь – поймёшь. Тщета всё. Тщета.

– Расскажи, старый, о себе.

– Мне уже скоро семьдесят лет будет. Жена моя старуха умерла во время голода. Детей у нас не было. Я служил при городской казне при многих посадниках. Видимо помнят меня ещё в наших правительственных палатах, коль тебя послали ко мне. Служил писарем и счетоводом. Любил книги, счёт, грамоту я всегда. Работать руками я не любил. Иногда с женой угол гостям сдавали. На жизнь нам всегда хватало, потому что запросов великих у нас никогда не было. Скоро надо будет готовиться к смерти, переходу в иной мир.

   На следующий день Даниил написал письмо отцу о себе, о том, чем он собирается заниматься на берестяной грамоте, вручил её слуге отца. Слуги отца Даниила отправились во Владимирскую землю.

   Вечерело. Даниил шёл по улице Плотницкого конца с воином из своей сотни Гаврилой. Гавриле было восемнадцать лет. Он был красив и очень здоров – богатырь. Даниил и Гаврила подружились. На Данииле была кольчуга, на поясе болтался меч. Гаврила нёс в руке копьё.

– В Новгороде воину жить приходится не сладко, – рассказывал Гаврила. – Сыт будешь всегда, но разбогатеешь вряд ли. Это в городе, где почти каждый хочет разбогатеть. Многие воины в свободное время занимаются дополнительным прибытком: кто ремесленничает, кто рыбу ловит, кто ещё что придумывает.

– Да, народ тут деловой, – сказал Даниил. – Я признаюсь, побыв тут пленником, заразился духом новгородским. Мысли разные в голове вертелись: как стать богатым; но пока так ничего и не придумал.

– Мы молоды ещё. Надо ещё пожить, пообтереться, с людьми видными знакомства заиметь. Можно разбогатеть, нанявшись в какое дело прибыльное к какому-нибудь боярину или купцу.

   Сзади раздался женский крик.

   Даниил и Гаврила обернулись назад и побежали. У ворот дома, у открытой в воротах двери лежал старик с длинными белыми волосами и бородой, лежал на спине. В месте его сердца расплывалось красно-бурое пятно. Он был мёртв. Рядом стояла женщина. Она жила на этой улице и проходила мимо. Это была тридцатипятилетняя полноватая женщина.

– Никого не видела? – спросил Даниил. – Кто это мог сделать?

– Нет.

– Мы здесь недавно прошли, – заметил Гаврила.

– Кто этот дед? – спросил Даниил.

– Я его знаю – это волхв, Синеок его звать, – сказала женщина.

– Давай занесём тело в дом, – решил Даниил.

   Тело волхва занесли в дом и положили на стол. По углам в доме были развешаны пучки трав, которые создавали особый аромат, жгучий, но приятный запах.

– Он, кажется, моргнул глазами, – сказал Гаврила.

– Тебе показалось, – сказал Даниил.

– Пойдём скорее отсюда, пока колдун не ожил.

– Идём.

   Они вышли на улицу, где уже собралась толпа.

   Наступил следующий день. Близко к полудню Даниил пришёл в палату к тысяцкому. Тысяцкий пригласил жестом сотника сесть за стол. Как обычно они сели напротив друг друга.

– Все в городе говорят об этом убийстве. Нам придётся его расследовать, – сказал Рассвет.

– Вчера и сегодня мои люди опросили многих горожан с Плотницкого и Словенского концов. Никто ничего не видел, – сказал Даниил.

– Это не грабёж. Так что это? Месть?

– Чья?

– Кто не любит колдунов?

– Тот, кому он что-то не то наколдовал, наволховал?

– Может быть. Или?

– Церковь?

– Ты сам это сказал.

– Священники борются с колдунами и волхвами.

– Вряд ли убийца – священник.

– Ретивый прихожанин?

– Это ближе.

– Колдуны и волхвы вроде как вне нашего общества. Они враги церкви. И это убийство получается, как бы не совсем обычным, убийство врага общества.

– Я тебя понимаю. Ты мудр, Даниил.

– Всё-таки по местным обычаям мы должны расследовать это убийство, этот волхв – новгородский гражданин. Можно только расследовать всё это не так ретиво, как обычное дело.

– Понимаю.

– Не потому что убитый – волхв. Настоящие убийцы могут быть связаны с церковью, а так, скорее всего, и есть на самом деле. С церковью связываться себе дороже.

   Наступил сентябрь. Было ещё тепло. У Волхова на лужайке собиралась по воскресеньям городская молодёжь – юноши и девушки. Молодые люди пели песни, водили хороводы, общались, устраивали игрища. Это место находилось за городскими стенами. Сюда часто приходил Даниил.

   Он сидел на бревне и смотрел, как девушки водят хоровод вокруг костра. Девушки были в длинных платьях. На головах у них были венки из полевых цветов. Они пели песню про любовь.