Георг Борн - Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 2 Страница 5

Когда Олоцага удалился, церемонно раскланявшись, как настоящий придворный, Изабелла сказала маркизе:

— Несмотря на амнистию, я хотела выразить ему свое недовольство, но вместо этого, поговорив полчаса, дала доказательства моей милости! Этот странный человек обладает какой-то таинственной силой!

— Дон Олоцага опасный дипломат! — ответила маркиза де Бевиль, как-то особенно посмеиваясь.

Когда начало смеркаться, королева отправилась в будуар.

Нам уже знакома эта прекрасная комната. Дуэнья отворила высокие окна, и из парка повеяло благоуханием цветов. Стенные лампы с бледно-красными абажурами бросали туманный свет на кресла и оттоманки, на мраморные столы и вазы, поддерживаемые золотыми амурами, на зеркала и мягкие ковры, разостланные на полу. Длинные тяжелые портьеры скрывали входы в будуар королевы. Она подошла к креслу и взглянула в высокое овальное зеркало, как будто хотела убедиться, что не утратила своей красоты. Она сняла накидку, скрывавшую ее восхитительные формы. Светло-голубое платье с кружевами так хорошо сидело на ней, что она сама с удовольствием посмотрела на свою фигуру, освещенную волшебным розовым светом. Изабелла отошла от зеркала, опустилась на мягкую оттоманку и выразила маркизе желание послушать музыку. Королева знала, что Паула с большим чувством играла на арфе. Мандолина в это время уже вышла из моды в высшем обществе.

Паула села на стул в глубине будуара и охотно исполнила желание королевы. Полились чудные звуки, извлекаемые нежными, мягкими пальцами маркизы. Эта проникающая в душу музыка пробудила в королеве дорогие воспоминания. Тот, о ком в эту минуту мечтала Изабелла со всей силой любви, был к ней ближе, чем она думала.

Франциско Серано стоял на пороге будуара, неслышно приподняв портьеру. Он один имел право в любое время входить в покои королевы без доклада.

Изабелла, повернув лицо к открытому окну, смотрела на залитые серебряными лучами ветви деревьев, прислушиваясь к прелестным звукам арфы. Накидка лежала около нее, открывая грудь и плечи. Из-за голубого, отделанного кружевом платья выглядывали хорошенькие ножки в атласных туфельках.

Франциско Серано, остановившись, с восторгом смотрел на нее.

Изабелла вспоминала те прекрасные дни, когда более десяти лет тому назад впервые увидела Франциско Серано, молодого дворянина из провинции, который при ее дворе скоро сделал блестящую карьеру. Она любила его со всей страстью своей пылкой души. И он тоже разделял ее любовь. Но эти счастливые дни быстро пролетели. Другим дарила она свое влечение, сначала, чтобы возбудить ревность Франциско, потом, чтобы развлечь себя. Он посвятил ей свой меч, он спас ей жизнь, но он больше не любил ее, и сознание этого делало все остальное ненужным и бессмысленным. Франциско больше не любил ее, потому что Энрика, которой еще раньше принадлежало его сердце, была жива. Легкий вздох вырвался из груди Изабеллы — она все еще любила Франциско Серано.

Маркиза де Бевиль, неожиданно увидев герцога де ла Торре, остановилась и закончила аккорд резким диссонансом.

Королева удивленно оглянулась и встретилась глазами с тем, о ком только что грезила. Она некоторое время молча смотрела на него, точно хотела убедиться, что этот сосредоточенный и холодный сеньор с гордой осанкой — тот самый Франциско, который когда-то в страстном волнении стоял перед ней на коленях. Ей потребовалась минута, чтобы вернуться к действительности и сказать себе, что этот Франциско ей не принадлежит.

— Я пришел к вашему величеству переговорить о важных и спешных делах, — проговорил холодным тоном герцог де ла Торре и поклонился.

Маркиза де Бевиль удалилась. Изабелла стояла у оттоманки, не в силах отвечать на холодные слова маршала. Ее мечтательные глаза с нежностью смотрели на него. Они были совсем одни в будуаре. Изабелла забыла снова накинуть на себя накидку и стояла перед ним в той вызывающей красоте, которой он так поражался.

Он тоже был не в состоянии повторить тех ледяных слов, с которыми только что обратился.

— Франциско, — прошептала королева, — тот ли вы еще Франциско Серано, о котором я сейчас с восторгом мечтала. Тот ли это Франциско, который когда-то признался мне в любви, который ошеломил меня пылкими речами, целовал руки и стоял передо мной на коленях? О, скажите, неужели возможно, чтобы вы были тем Франциско, который подошел ко мне с холодными словами? Нет, это невозможно, вы другой, я не могу назвать вас Франциско Серано!

Королева закрыла лицо руками и зарыдала.

— Изабелла, королева моя, — произнес Серано дрожащим от волнения голосом, — будем тверды, есть воспоминания, которых не следует касаться.

— А если они лучшие сокровища нашей жизни, если с ними переживаешь счастливые часы, если для нашего сердца ничего не осталось, кроме этих воспоминаний, тогда что, Франциско? Что вы тогда скажете?

— Мы не должны забывать, что нас разлучает, королева!

— Что нас разлучает! Вы правы, Франциско, — что нас разлучает! Я позабыла в блаженных воспоминаниях, что у вас есть Энрика, а у меня муж!

Франциско Серано подвел королеву к креслу, стоявшему перед изящным столом розового дерева, прибавил света в лампах и встал подле красавицы-королевы.

— Тебе, Франциско, все подобает: высшая власть, высшие почести! Ты должен управлять, ты должен мне советовать, ты должен стать для меня тем, чем не может быть мой муж! — шептала Изабелла.

Франциско Серано улыбнулся, держа в своей руке нежную руку Изабеллы.

— Это невозможно, королева, — мягко ответил он.

— Кто же более тебя имеет на это право? Кто был бы желаннее мне и народу? Ты должен быть подле меня королем, хотя и без титула. О, я заранее знаю, что тогда не только наше чудное государство, но и его королева всегда жили бы в вечном счастье. Я трепещу от восторга при одной мысли об этом!

Серано невольно вспомнил о предсказаниях, сделанных ему в колыбели, что он будет носить корону. Скажи он одно слово в решительную минуту — и предсказание сбылось бы. Но он этого не хотел. Мягким, проникающим в душу голосом отвечал он королеве:

— Простите меня, Изабелла, если я не приму вашего милостивого предложения! Есть важные, святые причины, которые меня от этого удерживают. Я вам раскрою их, чтобы доказать, что я истинно служу только вам и нашему святому отечеству! Призовите герцога Лухану на то место, которое предлагаете мне. Пусть Эспартеро вместе с О'Доннелем разделят заботы правления, и позвольте мне вместе с моими друзьями только тогда помогать вам, когда вы будете в нас нуждаться.

— Эспартеро и О'Доннель! — повторила королева в нерешительности.