Гонсало Гинер - Тайна масонской ложи Страница 53

Ни высокие стены резиденции герцога де Льянеса, ни искусственные изгороди, ни густые кроны каштанов, растущих во внутреннем дворе, не могли сколько-нибудь заметно ослабить ужасную жару, из-за которой обливались потом пять невольниц, привезенных торговцем Гомесом Прието. Он хотел продать их для работы в этом домохозяйстве. Прието, сумевший завоевать определенную репутацию у представителей высшего общества Мадрида, был вынужден отказаться от некогда прибыльной торговли рабами, предназначенными для работы на плантациях. Спрос на таких рабов у дворян постепенно падал, и Прието стал торговать прислугой, потому что как раз домашняя прислуга пользовалась повышенным спросом у мадридской аристократии и буржуазии.

Прието подобрал для хозяйства герцога де Льянеса четырех девушек, каждой из которых было лет шестнадцать, — две из них были сестрами — и молодую женщину-негритянку.

При выполнении любого заказа Прието всегда старался предлагать и чернокожих женщин, потому что многие дворяне предпочитали использовать в качестве кормилиц именно негритянок — зачастую лишь для того, чтобы придать своему дому некоторый оттенок экзотики. В общем, как бы то ни было, Прието стремился торговать чернокожими женщинами, потому что в силу низкого спроса на них он покупал их по низкой цене, а потому при перепродаже мог получить больше прибыли.

— Когда господа выйдут к вам, вы должны вести себя любезно и учтиво, а еще все время улыбаться. — Грузная фигура торговца с удивительной легкостью порхала перед невольницами, когда он произносил эти слова.

Он пристально вглядывался в лица двух сестер, снова и снова критически оценивал результат усилий его жены, попытавшейся изменить внешность этих девушек так, чтобы никто не догадался, что они — цыганки.

После чернокожих женщин цыганки являлись для него вторым наиболее прибыльным товаром, потому что, подвергаясь преследованиям, некоторые из них сумели улизнуть и теперь, опасаясь, что их снова поймают и упрячут в тюрьму, даже готовы были стать собственностью тех, кто сможет обеспечить им пропитание и жилье.

Этих двух сестер-цыганок Гомесу Прието продал торговец из Арагона, который нашел их полумертвыми возле дороги во время одной из своих поездок из Сарагосы в Мадрид. Когда Гомес увидел их в первый раз, он с большой неохотой согласился их купить, потому что они имели такой плачевный вид, что ему было страшно даже и представить, сколько денег уйдет на то, чтобы их откормить и вернуть в нормальное состояние.

Поскольку арагонский торговец не знал, кому их можно продать в Мадриде (местный рынок был для него совершенно незнаком), а везти их обратно в Сарагосу он не хотел, будучи уверенным в том, что живыми они туда не доедут, он предложил их своему другу Гомесу за такую смешную цену, что тот не удержался и согласился их купить.

Когда Гомес привез девушек в свой дом, они, хотя и были чуть живыми от истощения, поначалу вели себя как настоящие дикарки. Есть-то они, конечно, не отказывались, а вот какие-либо формы общения категорически отвергали — не хотели даже разговаривать.

Гомес по своему опыту знал, что нужно делать, чтобы сбить с них спесь, потому что раньше ему уже приходилось «укрощать» цыганок, и его методы всегда срабатывали. Еще при его первом столкновении с цыганками ему пришло в голову, что их поведение чем-то напоминает повадки ретивых бычков — возможно тем, что и цыганки, и ретивые бычки вели себя непокорно и частенько впадали в буйство. А еще Прието заметил, что если обращаться с цыганками примерно в той же манере, как тореро обращается с быком, то можно постепенно ослабить их прыть. Именно поэтому он с самых первых дней стал обращаться с девушками-цыганками совершенно безжалостно, насилуя их и вообще унижая и физически, и морально.

Эти две девушки ничем не отличались от остальных цыганок, и постепенно они, как и другие цыганки, стали гораздо покладистей.

Когда завершился этот трудный период, дело вообще пошло на лад, и тела девушек стали приобретать более здоровый вид. Тогда ими, творя буквально чудеса, занялась жена Гомеса, сумевшая так изменить внешность девушек, что уже вряд ли кто-нибудь мог догадаться, что они — цыганки. Первым делом ей пришлось потрудиться над их густыми черными шевелюрами: она их подстригла и затем немного осветлила при помощи лимонного сока и уксуса. Удалось ей — хотя на это ушло уже больше времени — сделать более светлой и их кожу: сначала при помощи мыла и горячей воды, а затем — все той же смеси лимонного сока и уксуса.

Стоя в саду герцога де Льянеса — тщательно причесанные и хорошо одетые, — они казались едва ли не двумя ангелочками и мало чем напоминали тех заморышей, которых Прието купил у своего арагонского приятеля. Теперь ему было даже жаль с ними расставаться — особенно со старшей, с которой он не раз предавался разврату, когда ему удавалось отправить куда-нибудь свою жену и он оставался с этой цыганкой вдвоем.

— Господа, вы во всем Мадриде не найдете более услужливых и работящих девушек, чем эти. — Увидев, что герцог и его мажордом уже пришли, торговец начал расхваливать свой товар.

Стремление как можно лучше подготовиться к приезду своей невесты Беатрис побудило герцога пойти вместе с мажордомом во двор и лично поучаствовать в подборе будущих слуг — чего столь знатные особы, как правило, сами не делали. Мажордом принялся тщательно осматривать и лица, и тела невольниц, ощупывая их в разных местах, чтобы проверить крепость мускулов.

— Может, они и в самом деле такие, как вы говорите, однако они, как мне кажется, не очень-то сильные, а потому большой пользы от них, конечно же, не будет. — Мажордом, стремившийся подобрать своей будущей госпоже самых лучших служанок, беззастенчиво задирал юбки обеим сестрам и щупал их ляжки. — Если не верите, то посмотрите сами на этих двух, — он жестом предложил Прието самому пощупать бедра старшей из сестер, даже не подозревая, что тот был знаком с ними намного лучше, чем мажордом мог себе представить.

— Хотя вам и кажется, что эти две — худосочные, на самом деле их мышцы крепки как сталь. А еще вы будете мне очень признательны, когда убедитесь, что они мало едят.

— Не говорите глупостей, эти две замухрышки не такой уж и подарок, — вмешался сам герцог де Льянес. — Однако поскольку скоро мы будем иметь удовольствие принимать в этом доме мою будущую супругу, то пусть она и решит, кого взять себе в служанки. Я покупаю их всех. Пройдите к моему секретарю, чтобы он вам заплатил, да смотрите не завышайте цену — если хотите и впредь мне что-нибудь продавать.

Увидев, что подъехала карета, в которой, по всей видимости, находился кардинал Валенти, герцог де Льянес приказал слуге отвести новых служанок в дворницкую и там им объяснить их обязанности; герцог же направился к карете, чтобы лично встретить дипломата.