Гонсало Гинер - Тайна масонской ложи Страница 54

Увидев, что подъехала карета, в которой, по всей видимости, находился кардинал Валенти, герцог де Льянес приказал слуге отвести новых служанок в дворницкую и там им объяснить их обязанности; герцог же направился к карете, чтобы лично встретить дипломата.

Прежде чем стать государственным секретарем Ватикана, кардинал Валенти некоторое время был нунцием Папы Римского в Испании, где и подружился с герцогом де Льянесом. В те времена они частенько сиживали за одним столом, наслаждаясь едой и беседой, — почти всегда в компании маркиза де ла Энсенады, а время от времени и в компании подруги маркиза графини де Бенавенте.

Кардинал сердечно поприветствовал своего старого друга и проследовал за ним в кабинет, где его ждал королевский исповедник Раваго. Убедившись, что уже ничем не может быть полезен своим гостям, герцог оставил Раваго и Валенти вдвоем, а сам направился на верхний этаж здания, чтобы присутствовать при составлении важного контракта между министерством военно-морского флота и обороны и коммерсантом из английского города Йорк.

— С тех пор как до меня дошло известие о взрывах, я все время ломаю себе голову над тем, кто же мог устроить этот кавардак. — Кардинал снял тяжелую пурпурную накидку и бросил ее на кресло. — Может, это были те же самые люди, которые убили главу иезуитов?

— Я пока далек от того, чтобы окончательно утвердиться в своем мнении, однако относительно обоих этих происшествий я склонен думать — хотя у меня и нет каких-либо доказательств, — что это дело рук масонов.

— Видимо, это реакция на указ о запрещении их общества.

— Возможно. Вспомните о том, что в тюрьме инквизиции сидит их руководитель, и, хотя от него пока не удалось добиться каких-либо показаний, не далее как вчера вечером я попросил епископа Переса Прадо, чтобы он постарался такие показания все-таки из него выбить. На теле Кастро обнаружили жуткий ритуальный символ, напоминающий один из символов, используемых в масонских церемониях, а именно треугольник. Его вырезали у Кастро в груди, чтобы вырвать его сердце.

— Понятно. Тот самый треугольник, который они ассоциируют с их богом, называемым ими Великим Архитектором Вселенной. По правде говоря, я полагаю, что эти люди действуют по указке самого дьявола. По-видимому, вы правы. Не знаю, известно ли вам, что из Неаполя поступили известия об аналогичных событиях. Там были совершены ужасные преступления, к которым, возможно, причастны масоны. Как бы то ни было, Папа Бенедикт весьма доволен тем, что два короля — сводные братья Фердинанд VI и Карлос — подчинились папской булле, в которой рекомендовалось запретить масонство. К великому сожалению, далеко не все европейские католические монархи последовали их примеру!

— Я считаю, что должен повиноваться Пале, а потому согласен со всеми его указаниями — как письменными, так и устными. Однако, по моему мнению, масонов необходимо преследовать не только в связи с их выходками, но и из-за философского воззрения, которое весьма опасно для нас, священнослужителей.

— Не понимаю, что вы имеете в виду. — Кардинал Валенти осознавал, что Раваго — человек необычайного ума, и ему, Валенти, не всегда было легко улавливать мысль Раваго.

— Надеюсь, что у меня получится изложить вам свои умозаключения, не запутав вас окончательно, ибо — я это признаю — они основаны на предположениях, а не на фактах. С одной стороны, нам известно, что масоны принимают в свое общество людей независимо от их религиозных убеждений, что само по себе настораживает. С другой стороны, если вспомнить еще и о том, что, насколько мы знаем, вступив в масонское общество, человек теряет социальный статус, звание и привилегии и становится просто одним из равноправных братьев-масонов, это угрожает весьма Тяжкими последствиями для нашего общества и способно разрушить его устои.

— А чего, с вашей точки зрения, стремятся в конечном счете достичь масоны? Всеобщего равенства?

— Именно в этом, по-видимому, суть их философских воззрений. Если они и в самом деле хотят добиться всеобщего равенства, тогда их идеи угрожают нынешнему общественному устройству. Такие общественные институты, как дворянство, монархия и религия, наставляющая человека в его поступках, а также правительства просто исчезнут, уступая место совершенно новой организации общества.

— Это, похоже, самая настоящая революция с ужаснейшими последствиями.

— Вот почему я так обеспокоен. Еще до запрета масонства нам удалось выяснить, что они пытались привлечь на свою сторону видных военачальников, наиболее известных деятелей культуры, некоторых политиков и, как я подозреваю, священнослужителей. Учитывая такую концентрацию власти, вполне можно предположить, что они в состоянии вырваться из-под нашего контроля!

— А как вы можете объяснить то, что люди, у которых и так достаточно и власти, и влияния, вдруг решают отказаться от своих привилегий ради того, чтобы вступить в такое вот братство утопистов? — Кардиналу Валенти, судя по его вопросу, и в самом деле были непонятны причины отказа людей от имеющихся у них благ.

— На этот вопрос, который я тоже себе часто задаю, имеется только один вразумительный ответ, в котором отражается подлинная суть их самых тайных намерений: они хотят изменить нынешнее устройство общества, чтобы затем самим стать верховными правителями. Да, именно этого они и хотят. И, конечно же, если вспомнить их поступки, они вполне готовы прибегнуть к насилию, если решат, что это необходимо.

— В таком случае булла Папы Бенедикта, о которой мы только что говорили, была не просто уместной, но и крайне необходимой, потому что она помогла приостановить расползание масонства и его идей.

— Несомненно, уважаемый Валенти. Кстати, как здоровье нашего горячо любимого Папы?

— Могу вас заверить, что он крепок, как дуб. А как дела у короля Фердинанда?

— Ну, до тех пор пока его поддерживают королева Барбара, его исповедник, то есть я, и его министры, можно быть уверенным, что у него все будет так, как и всегда. А что еще я могу вам о нем сказать, если вы знаете его так же хорошо, как и я?

— Понятно! Для его же блага и для блага Испании у него имеются хорошие советники, которые оказывают ему поддержку, стараясь компенсировать мягкость его характера.

— Я вижу, что вы по-прежнему отличаетесь особой проницательностью, мой дорогой друг.

— А как же мне без нее обойтись, если я сейчас активно вовлечен в хитросплетения ватиканской политики? — Чтобы чувствовать себя раскованней, Валенти снял кардинальскую шапочку. — Кстати, ваш монарх по-прежнему обеспокоен тем, какое мнение сложилось о нем у Папы Римского?