Бернард Корнуэлл - Стоунхендж Страница 55

Сабан взглянул вперёд на Орэнну, шествующую между сопровождающими её жрецами. Он ненавидел Камабана в этот момент, но ничего не сказал, а Камабан, совершенно точно догадавшийся, о чём думает его брат, рассмеялся.

Во второй половине дня они посетили ещё один храм. Это был простой круг из пяти камней, который был обычным святилищем для северной части Сэрмэннина. Редко в каком храме была хотя бы дюжина камней, и все камни были намного меньше тех, которые стояли внутри стен Каталло. Камни Сэрмэннина редко были выше и шире человека, но почти все они были колоннами правильной четырёхугольной формы.

Камабану не понравилось ни одно из святилищ, которые они посмотрели.

— Нам нужен храм, который вызовет восхищение, — говорил он Сабану. — Мы должны найти храм, который расскажет Слаолу, что мы предприняли грандиозные усилия для его пользы. Что это за достижения, переместить в Рэтэррин четыре-пять маленьких камней?

Сабан считал, что доставка даже одного камня будет большим успехом, и он начал сомневаться, что Камабан когда-нибудь найдёт храм, который ему подойдёт.

— Почему мы просто не возьмём любой храм? — спросил он однажды ночью. — Слаол узнает, как много усилий мы приложили, чтобы переместить его.

— Если бы я хотел, чтобы работа была сделана быстро и небрежно, — сказал Камабан, — я бы позволил тебе самому подобрать храм, чем тратить на это своё собственное время. Не будь глупым, Сабан.

Они кушали в набитой людьми хижине, где сопровождающих Орэнну приветствовали дарами, состоящими из рыбы, мяса, шкур и чашами с хмельным напитком. Одна чаша напитка могла лишить человека способности мыслить и двигаться, но на Камабана он никогда не оказывал никого влиянию. Он пил его как воду, срыгивал, пил ещё, но никогда не шатался, и его язык никогда не заплетался. Утром, когда у Сабана раскалывалась голова, Камабан был полон энергии.

В этот вечер они гостили в хижине вождя клана, главного среди всех своих родственников, чьи хижины ютились на подветренной стороне горы. Вождь — старый беззубый человек — в честь прибытия Орэнны надел на шею кольцо из золота. Его жёны приготовили общее кушанье из водорослей и моллюсков на дымном костре, а когда еда была съедена, один из его сыновей, который выглядел таким же старым и беззубым, как его отец, снял подвешенный на стропилах отполированный панцирь морской черепахи. Он стал выбивать на нём ритм, и петь бесконечную песню о подвигах своего отца на землях, лежащих за западным морем, где он убил много врагов, захватил много рабов, и привёз домой много золота.

— Это означает, — сказал Камабан Сабану, — что старый дурак три дня бродил по берегу и вернулся с пригоршней гальки и пёрышком чайки.

Во время исполнения песни подошли люди из других хижин. Внутрь набивалось всё больше и больше народа, пока Камабана и Сабана не оттеснили к низкой каменной стене хижины. Люди, должно быть, слышали эту песню много раз, потому что они часто подпевали, а пожилые люди радостно кивали, когда звучал этот хор. Но затем совершенно неожиданно бой барабана и пение прекратились. Старик открыл глаза, негодуя на наступившую тишину, пока он не увидел Орэнну, которая, поев в своей хижине, только что вошла внутрь. Вождь клана улыбнулся и показал жестом, что обручённая с солнцем может присесть рядом с ним. Но Орэнна покачала головой, осмотрела хижину, а затем, аккуратно ступая через людей, села рядом с Сабаном. Она кивнула певцу, показывая, что он может возобновить песню, и тот захлопал по черепашьему панцирю, закрыл глаза, и подхватил нить своей песни.

Сабан остро ощущал близость Орэнны. Он говорил с ней несколько раз во время их странствий по крутым тропам Сэрмэннина, но она никогда не искала его общества, и её близость сделала его неловким, смущённым и онемевшим. От мысли, что произойдёт с ней в ближайшее время, ему было больно даже смотреть на неё. Судьба Дирэввин и её так связались в его голове, что ему казалось, что душа Дирэввин вселилась в тело Орэнны, и теперь будет вновь украдена у него. Он прикрыл глаза и попытался отогнать прочь мысли о насилии над Дирэввин и приближающейся смерти Орэнны.

Затем Орэнна близко склонилась к нему, чтобы он смог расслышать её голос сквозь песню.

— Вы нашли себе храм? — спросила она.

— Нет, — сказал он, дрожа от волнения.

— Почему нет? — спросила Орэнна. — Вы наверное каждый день видели новый храм?

— Они слишком маленькие, — краснея, ответил Сабан. Он не смотрел на неё из-за боязни начать заикаться.

— А как вы переместите ваш храм? — спросила Орэнна. — У вас есть бог, который заставит его перелететь в Рэтэррин?

Сабан пожал плечами:

— Я не знаю.

— Ты должен поговорить с Льюэддом, — сказал она, показывая на одного из своих охранников, сидевших на корточках возле центрального столба хижины. — Он говорит, что знает, как это можно сделать.

— Если Скатэл вообще позволит нам забрать храм, — хмуро сказал Сабан.

— Я одержу верх над Скатэлом, — уверенно сказала Орэнна.

Сабан осмелился взглянуть ей в глаза. Они были очень тёмными, и в них отражались отблески огня, и ему внезапно захотелось зарыдать из-за того, что она должна была умереть.

— Одержишь верх над Скатэлом? — спросил он.

— Я ненавижу его, — тихо сказала она. — Он плевал на меня, когда меня впервые привели в храм. Вот почему я не позволила ему бросить тебя в яму. А когда я отправлюсь в огонь, скажу своему мужу, что он должен позволить тебе забрать храм в Рэтэррин.

Она отвернулась от Сабана когда другой человек взял барабан из черепашьего панциря и начал другую песню, на этот раз в честь самой наречённой солнца. Орэнна внимательно слушала в знак уважения к исполнителю, когда он начал описывать одиночество бога солнца и его тоску по земной возлюбленной. Но когда певец начал описывать красоту невесты солнца, Орэнна, казалось, вновь потеряла интерес, так как она снова наклонилась к Сабану.

— Это правда, что в Рэтэррине вы не посылаете невесту к богу?

— Да.

— И в Каталло тоже?

— Да.

Орэнна вздохнула, затем пристально стала смотреть на огонь. Сабан смотрел на неё, а её охранники следили за ним.

— Завтра, — Орэнна снова качнулась вплотную к Сабану, — я должна возвращаться в селение Керевала. Но вы должны подняться на гору за этим селением.

— Зачем?

— Потому что там есть храм, — сказала она. — Здешние люди сказали мне об этом. Это новый храм Скатэла, тот, который он построил, когда выздоравливал от своего безумия. Он говорит, что освятит его, когда вернутся сокровища.

Сабан улыбнулся, думая о том, как будет злиться Скатэл, если узнает, что его собственный храм может быть отправлен в Рэтэррин.