Владимир Андриенко - Гладиаторы Страница 64

"Что же теперь станет с греком, если они не восстанут до игр? — подумал дак. — Отдадут диким зверям. Но этого не случиться! Мы вытащим тебя, друг".

Децебалу еще Давид рассказывал о гониях христиан в империи при императоре Нероне, когда Христина убивали сотнями: выпускали на них диких зверей, распинали на крестах, сжигали живьем. И никто из них тогда не отрекся. Что же это за вера такая, что подвигает людей к самопожертвованию? Смогли бы его земляки во имя Замолвсиса сделать тоже самое? Скорее всего нет, но они тоже смело умирали за свободу своей родины. Но так страдать во имя религии чужого народа! Этого он понять не мог.

Нравилась ли эта секта даку? Нет. Децебал никогда не примет этой религии, чтобы она ему не обещала. Он вообще мало верит в богов в последнее время. Его богом стал Спартак, тот кто боролся за свободу рабов!

….Вечером гладиаторов угощали сытным ужином с мясом и вином. Ланста стал необычайно щедр в последнее время. Телесные наказания после смещения Квинта с поста старшего рутиария стали редкими, и гладиаторам жилось вольготнее. Конечно, и Авл не прощал небрежного отношения к обучению, но в остальном, был человеком вполне покладистым.

К Децебалу после второй чаши вина подошел один из охранников школы.

— Децебал, там тебя спрашивает один раб.

— Раб? Какой раб?

— Говорит от известного тебе лица с посланием. Ты ведь знаешь, кто это? — стражник ухмыльнулся. — Тебе везет на поклонниц твоего таланта. Глядя на тебя, я сам хочу стать гладиатором. Иди.

Децебал вышел за ворота школы. Там стоял незнакомый тщедушный человек в сером хитоне с железным ошейником с большой корзинкой в руках прикрытой куском льняной ткани. Дак видел этого раба впервые.

— Чего тебе?

— Меня послала к тебе моя госпожа Юлия.

— Юлия? Но кто ты? Раньше я тебя никогда не видел.

— Я служу моей госпоже давно. Но я до этого времени я был управляющим в деревенском эргастерии моей госпожи. Теперь по старости я просил перевести меня сюда, и моя госпожа, по своей великой милости, удовлетворила мою просьбу.

— И что ты хочешь?

— Госпожа, просила подтвердить час и место вашей будущей встречи — завтра на вечер у её домика. Носилки будут тебя ждать в условленном месте.

Он знал информацию, что не могла быть известна никому, кроме его самого, Юлии и её доверенных слуг.

— Это все?

— Нет. Госпожа просила предать тебе вино и продукты. И персик.

— Что?

— Я родился на Востоке и персик на языке восточной аллегории напоминает о любви к тебе моей госпожи. Этот плод ты должен съесть сам и тем самым подтвердить свою привязанность к ней, — раб отдернул ткань и показал гладиатору лежащий на самом верху спелый и ароматный персик. — Моя госпожа поклонница восточного языка любви. Он очень поэтичен.

— Благодарю тебя…

— Архин. Это мое имя Архин, — подсказал раб.

— Благодарю тебя, Архин. Предай своей госпоже заверения в моей искренней преданности, — Децебал принял корзинку.

Увидев, как гладиатор скрылся, за воротами раб презрительно сплюнул на землю и поспешил уйти. Он свое дело сделал. За поворотом одного из домов он подошел к человеку, закутанному в плащ.

— Все выполнено, господин.

— Он ничего не заподозрил?

— Нет. Я выглядел настоящим рабом. Затравленным и жалким.

— Но поверил ли тебе наш дакиец? Он хитрая бестия.

— Я актер, господин, а не простой базарный мим. Я могу сыграть даже цезаря, и толпа поверит в то, что пред ними император. К тому же гладиатор никогда не видел настоящего раба Юлии и потому ничего не заподозрит.

— Возьми свою награду, — человек в плаще протянул ему пять золотых ауреусов.

— О! — глаза того загорелись жадностью. — Так много!

— Бери! Это твое!

Жадные пальцы сгребли монеты. В этот момент в глазах человека засветилось сомнение. А вдруг монеты не из золота? Он попробовал одну из них на зуб. Настоящая!

— Все по-честному. Прощай, господин. Если будут еще подобные поручения, ты знаешь, где меня искать.

— Знаю, — ответила фигура закутанная в плащ.

Они расстались, но человек в плаще далеко не ушел. Он только сделал вид что спешит, а сам, за ближайшим поворотом спрятался в нише между зданиями и остался смотреть за актером. Тот сжал монеты в кулаке и задумался. Очевидно, прикидывал куда может истратить такое богатство. И вот на его лице мелькнула подобие улыбки и он решительно сделал шаг по направлению к своей мечте, но споткнулся.

"А Главк не соврал мне. Яд действительно действует быстро. Это хорошо. Может и гладиатор уже сейчас вкусил от запретного плода и корчиться в судорогах".

Тело "фальшивого" раба в этот момент также корчилось в придорожной пыли. Золотые монеты высыпались на мостовую.

Фигура в плаще быстро приблизилась к рабу. Человек при помощи полы своего плаща собрал монеты и поместил из обратно в кошель.

Свидетелей оставлять никогда не нужно. Сатерн это знал очень хорошо. Поэтому Главк по его просьбе отравил не только фрукты, но и монеты. Через несколько часов яд прекратит свое действие, и золото станет абсолютно безвредным.

— Интересно, — подумал он. — Что убило этого человека? Главк, я или собственная жалкость? Наверное, последняя. Ведь ни я, ни Главк не заставлял его пробовать монеты на зуб. Золото существует не для того, чтобы его есть. Значит, он сам решил свою судьбу. А ведь стоило ему положить деньги в свой пояс, и достать их в ближайшем кабаке, и никто бы не умер. Смерть — достойная мошенника.

….Юлия вместе со служанкой решили посетить жилище пифии, что практиковала на самой окраине пригорода Помпеи. О ней ходили слухи по всем окрестностям. Старуха отлично лечила травами и делала привороты.

В её покосившейся хижине всегда царил полумрак. В очаге тлели угли, отбрасывая на стены убогого жилища красноватые отблески.

Юлия с опаской преступила порог и сбросила капюшон со своей головы. Теперь не нужно было скрываться. Вид старой мегеры заставил её содрогнуться. Это была настоящая дочь Гекаты!

Старуха было невообразимо худа и на её сморщенных и испещренных глубокими бороздами морщин щеках — лежала печать вечности. Верхняя губа была вздернута и обнажала черные гнилые зубы. Седые редкие волосы нечесаными космами торчали в разные стороны.

— Ты пифия? — спросила Юлия дрожащим голосом.

— Да. Меня считают пифией или колдуньей, госпожа. И я знала, что ты придешь ко мне, — ответила старуха.

— Вот как? Значит, ты знаешь кто я?

— Разве колдунья не должна знать все? Ты Юлия, жена местного богача Гая Сильвия Феликса.