Майкл Айснер - Крестоносец Страница 67

Да и какое право имеет Изабель говорить со мной об искушении? Разве она когда-либо ощущала сосущую пустоту в животе, которая не будет утолена ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра? А я прошел через это и не забыл. Я был рожден сиротой, прислугой. Вел богом забытое существование в голоде и нищете. И служил как раз людям ее круга, которым не было дела до моих страданий, которые обращались со мной, как с одним из животных поместья. Я не забыл.

И вот, после ежедневной беспросветности, Бог посылает тебе не только еду и теплую постель, но и гораздо большее — привилегированную жизнь. Ту жизнь, которую Изабель, Андре и Франциско так беспечно принимали, считая своей по праву рождения, и, якобы безразличные к ее благам, с пренебрежением относились к людям, желавшим к этой жизни приблизиться.

Что, если я жаждал крошек с их стола? Неужели Господь осудит меня за это? Неужели Господь осудит меня за то, что я желаю лучшей жизни? Кто бы отказался от судьбы, возносящей тебя все выше и выше, все дальше и дальше от ужасной бедности?

На следующее утро я зашел за Изабель. Она сидела в своей комнате на стуле в той же позе, в какой я оставил ее накануне. Ее постель была нетронута, одеяло сложено.

— Доброе утро, Изабель. Ночью в Санта-Крус довольно прохладно. Надеюсь, вы не замерзли.

Я обратился к ней весьма дружелюбно, всем своим видом стараясь показать, что ее оскорбительные замечания меня не задели. Она поздоровалась, но не стала обсуждать погоду, да и вообще явно была не в настроении поддерживать беседу. Не притронулась она и к чаю с печеньем, которые брат Доминик, выполняющий обязанности привратника, принес по моему распоряжению.

Я отправился в келью Франциско, как делал это каждый день со дня его приезда в Санта-Крус на протяжении уже девяти месяцев. Только на этот раз я слышал мягкую поступь у себя за спиной. Я повел Изабель через внутренний двор, затем вверх по лестнице и по длинному коридору. Дойдя до кельи Франциско, я ободряюще кивнул девушке:

— Да пребудет с нами Бог.

Едва я открыл дверь, как Изабель попыталась проскользнуть мимо меня, но я ее остановил, крепко взяв под локоть. Я не хотел обескуражить Франциско неожиданным появлением его кузины.

Он сидел посреди кельи спиной к двери и смотрел в окно.

— Франциско, — сказал я, — к тебе посетитель. Рядом со мной стоит Изабель Корреа де Жирона.

Франциско даже не обернулся и ничем не показал, что слышал меня.

— Франциско, — повторил я уже громче, — Изабель Корреа, твоя кузина, приехала к тебе из Жироны.

Опять никакого ответа. Очень странно.

Я отпустил руку Изабель.

Она медленно приблизилась и встала перед Франциско, а я последовал за ней. Франциско продолжал смотреть в окно, не обращая на девушку никакого внимания. Она коснулась его щеки, вглядываясь в его лицо. В конце концов чувства возобладали над холодной сдержанностью, и она упала на колени, положив голову на колени Франциско. При этом она крепко обвила руками его ноги, будто он был призраком и мог исчезнуть в любую секунду. Изабель тихонько всхлипывала, из ее носа текло прямо на свежевыстиранный плащ Франциско.

Франциско сжал кулаки и крепко зажмурился. Лицо его исказилось от боли, словно руки Изабель были сделаны из режущего стекла. Он поднял руки над головой, и мне показалось — он собирается ее ударить. Но вместо этого он отвернулся от нее, приняв неловкую позу.

Изабель почувствовала, что ему неудобно, ослабила объятия, смущенно подняла голову и взглянула на него беззащитными, полными слез глазами.

— Франциско, — заговорила она, — это я.

Ее голос только усугубил его состояние. Лицо Франциско снова исказилось. Она отпустила его ноги, но осталась стоять на коленях.

— Франциско, — сказал я, — неужели ты не поздороваешься с Изабель? Она проехала много миль, чтобы встретиться с тобой.

Он по-прежнему плотно сжимал губы.

— Она что, приехала посмотреть на мертвеца, брат Лукас?

— Франциско, — сказал я, — о чем ты?

— Скажите Изабель, брат Лукас, что Франциско де Монкада умер несколько лет назад в Сирии. Умер позорной смертью.

— Франциско, сейчас не время шутить.

— Согласен, брат Лукас, — ответил Франциско, — но Изабель должна знать правду.

— Изабель, — обратился я к ней, — не обращайте внимания на это временное помешательство. Исповедь Франциско продвигается довольно быстро. Уверяю, мы добились неплохих успехов в борьбе с демонами. Я надеюсь однажды сообщить барону Монкада о полном выздоровлении его сына.

— Брат Лукас, — вмешался Франциско, — я не Лазарь, а вы не можете воскрешать мертвых.

Иногда Франциско бывал таким неблагодарным. Я почувствовал, как кровь приливает к моим щекам.

— Милостью Божьего, Франциско, ты жив.

— Могу заверить вас, брат Лукас, что Господь не считает меня достойным своей милости.

— Божья милость, — возразил я, — дает надежду страждущему и веру сомневающемуся.

— Я потерял веру несколько лет назад, — сказал Франциско, — она утонула в детской крови.

— Человек может жить и без веры, — вмешалась Изабель.

Франциско резко повернулся к ней.

— Возможно, Изабель. Но без веры и без чести он жить не может.

— Однажды ты говорил о твоем брате Серхио, — сказала Изабель. — О том, что его душа находится в преддверии ада. Ты отправился в крестовый поход ради того, чтобы ее спасти. Разве это не делает Франциско чести, брат Лукас?

— Конечно, Изабель, — ответил я, — Франциско поступил весьма благородно.

— В убийствах нет ничего благородного, — ответил Франциско.

— Франциско, я выслушал твой рассказ о битве при Тороне. Я записал каждое слово. Действительно, рыцари переусердствовали. Однако поступки отдельных слишком рьяных христиан не могут запятнать твою почетную миссию, а также миссию всех христианских сил.

— Почетную? Я до сих пор ощущаю запах горелой плоти, который преследовал меня после нашей победы. Душа Серхио не могла вознестись на этом пепелище.

— Она вознеслась благодаря твоему служению Господу, — сказал я. — Святой Михаил, безусловно, оценил твою храбрость, вознеся душу твоего брата.

— Трус не может склонить чашу весов святого Михаила в свою сторону, — возразил Франциско.

— Трус, — ответил я, — не отправился бы за тысячу миль сражаться с врагами Христа. Ты был участником славного крестового похода, Франциско. Не понимаю, почему ты так строг к себе.

— Вы поймете, брат Лукас, все поймете. Приходите ко мне в келью завтра утром. Приглашаю и вас, кузина, с позволения брата Лукаса. Смерть вашего брата Андре станет темой завтрашней исповеди. Трагическая история, историю моей трусости и позора.