Анна Антоновская - Ходи невредимым! Страница 69

Внезапно к окошку, словно со дна колодца, поднялись нежные звуки чонгури, и кто-то задушевно запел:

В вышине увидел звезды, –Разве к ним стремлюсь, гонимый?Подошел – не звезды этоА глаза моей любимой.

Нету дна в них, плещет море,Сколько солнца в их глубинах!В них цветы рождает лето…Слышен голос голубиный:

"В облаках вершину КартлиЯ увидела … РазлукуМне с любимым предвещали,Счастье я отдам за муку.

Взор его дороже жизниВ душу мне вливает пламень …Что ковры мне! И что шали!Замок мой – дорожный камень".

Встречу пой во мгле, чонгури.Два цветка огнем объяты…Две звезды упали в сетиДве души, как небо, святы.

Круг хрустальный – где начало?Нет гонца для духом сильных…Торжествуй, любовь, на свете,Вечной юности светильник!

Изумленно внимал Луарсаб грузинским напевам, весь преобразился он. Конечно, Гулаби с ее ужасом только страшный сон. Вот откроет он глаза – и окажется вместе с любимой, неповторимой Тэкле в Метехи… и… Да, да, Тэкле с ним, и песни Грузии с ним… О, как много на земле счастья!.. И жаркие поцелуи, которые он уже ощущал, и ее глаза с голубой поволокой, отражающие небо, которыми он вновь восхищался, наполнили его уверенностью, что скоро он и Тэкле будут неразлучны там, в далекой, как солнце, Картли.

Луарсаб подошел к узенькому окошку и просунул через решетку бирюзовый платок с привязанным драгоценным кольцом Багратидов-Багратиони. И вмиг внизу заиграли прославление династии и возник звонкий голос мествире:

Славим светило на огненном троне.Озарено на земле им все сущее!..Славим династию Багратиони,Meч Сакартвело отважно несущую!

Славим деяния! В мире подлунномТретий Баграт на стезе амирановойВ битве покончил с эмиром Фадлуном,Стяг свой пронес над землею арановой.

Славим того, кто в темнице – не пленный,Помнит заветы Давида Строителя…«Высится памятник силы нетленной».Славим самих сельджуков сокрушителя!

Славим Тамар, что моря межевала,Нежной рукой покоряла империи!Раз умерла – и сто раз оживалаВ неумирающих фресках Иверии.

Славим гасителя яростных оргийГрозных монголов! Рукою старательнойИх поражал, как дракона – Георгий,Разума витязь – Георгий Блистательный.

Славим того, кто мечом опоясал Картли!Один он плыл против течения.Мужеством сердца народ свой потряс он.Первый Симон смерть попрал в заточении.

Славим тебя, Луарсаб солнцеликий!Не укрощен ты решеткой железною.Витязь грузинский, ты мукой великойПоднят в века над персидскою бездною.

Славим династию Багратиони,Меч Сакартвело отважно несущую!Славим светило на огненном троне,Озарено на земле им все сущее!

Горячо благодарил Луарсаб свою розовую птичку за день радости. Сколько усилий, наверно, ей стоил сегодняшний праздник!.. Но Баака уверяет, что не успел азнаур Папуна передать в Тбилиси старейшему мествире, неизменно носящему короткую бурку и соловьиное перо на папахе, желание царицы Тэкле, как сотнями собрались певцы, горящие желанием петь для светлого царя Картли. И лишь осторожность старейшего мествире заставила их подчиниться его выбору прославителя Картли. Остальное подготовил Керим…

Разостлав на тахте шелковую камку, Датико поставил перед восторженно улыбающимся царем грузинские яства, приготовленные Мзехой, и тонкое вино, привезенное Папуна, и посоветовал подкрепиться к приходу царицы. Но Луарсаб, прильнув к решетке, с волнением смотрел на улицу.

– Пора, – шепнул Датико и вышел.

Улица, примыкающая к башне пленника-гурджи, заполнилась сарбазами, сбежались и жители. Силах велел гнать их от ковра, на котором сидели музыканты, палками и расставить цепь, чтобы никто не приблизился к башне. Зато соскучившихся сарбазов никакими палками нельзя было загнать в крепость. Они плотным кольцом обступили ковер и, открыв рты, зачарованно слушали. А когда двое из зурначей, вынув большие платки, пустились в пляс, сарбазы оживленно подзадоривали их гиканьем и рукоплесканиями.

По средней площадке угловой башни ходил полонбаши, зоркий, как ястреб. Вдруг он остановился как вкопанный, протер глаза, закрыл их и снова открыл. Наваждение зеленого джинна не исчезало. Справа, со стороны базарной площади, появился садовник с женой, служанкой пленника-царя. И тотчас слева, со стороны Речной улицы, тоже вышел садовник с женой в такой же залатанной чадре. Они по разным улицам одновременно приближались к крепости. В третий раз протерев глаза, полонбаши облегченно вздохнул: садовник, шедший с женой со стороны базарной площади, исчез, и поднимал пыль чувяками теперь только один садовник, семенивший впереди жены. Решив плетью проучить неуча, чтобы в другой раз не двоился, полонбаши устремился по лестнице вниз…

Слышим звуки труб,Крепок лат закал,В Картли вражий трупБудет рвать шакал!

Поет мествире, и вновь перед отуманенными глазами Луарсаба оживает далекое прошлое. Широко распахиваются ворота Метехского замка, слышится топот коней, взлетают пестрые значки…

Широко распахнулись ворота Гулабской крепости, на неоседланном коне пронесся полонбаши, раздался учащенный топот копыт, взметнулась плетка…

Звенят струны чонгури, звучит любимая Луарсабом песня:

Грозен строй дружин –Одна линия.Мсти врагам грузин,Карталиния!..

Выезжает юный наследник Луарсаб, небрежно придерживая поводья. Турки вторглись в Картли, но что может устрашить молодость? Небо над ними безоблачно, прекрасна жизнь. И в голубой воздух, как сокол, устремляется гордый взор.

Камень гор трещит,Шашки жгут у плеч,Рубит турок щитБагратидов меч.

Льется грузинская песня…

Из крепости Датико вынес большой поднос с фруктами и жареным барашком и кувшин вина с чашами. Он громко извинился за скромное угощение – гостей не ждали, – но пообещал скоро, когда царь вернется в свой удел, угощать их тридцать дней и тридцать ночей. Что же касается благодарности, то царь вышлет им, когда они захотят прервать песни, кисеты с монетами и каждому на память по куску бархата и золотому украшению.

Всю эту речь, произнесенную по-персидски, Силах не преминул передать злорадствующему Али-Баиндуру. И хан встретил вошедшего Керима с нескрываемым ликованием.

– Подаяние! О имам Реза! Теперь откроются врата нужд! Баака разорен больше чем наполовину, это ли не приблизит его к желанию выскочить из гулабского болота… Керим, пусть шайтан унесет к себе на ужин гадалку, ее предсказания сбываются! Может, и нам показать щедрость и разрешить ягненку Луарсабу и лягушке Баака посидеть на нижней площадке? Два перевернутых шара песочных часов на свежем воздухе могут воспламенить в гяурах мысль поскорее отправиться в преисподнюю, это все равно, что в Картли.