Анна Антоновская - Ходи невредимым! Страница 70

Всю эту речь, произнесенную по-персидски, Силах не преминул передать злорадствующему Али-Баиндуру. И хан встретил вошедшего Керима с нескрываемым ликованием.

– Подаяние! О имам Реза! Теперь откроются врата нужд! Баака разорен больше чем наполовину, это ли не приблизит его к желанию выскочить из гулабского болота… Керим, пусть шайтан унесет к себе на ужин гадалку, ее предсказания сбываются! Может, и нам показать щедрость и разрешить ягненку Луарсабу и лягушке Баака посидеть на нижней площадке? Два перевернутых шара песочных часов на свежем воздухе могут воспламенить в гяурах мысль поскорее отправиться в преисподнюю, это все равно, что в Картли.

Керим содрогнулся: уж не замышляет ли Баиндур столкнуть царя с площадки и, приписав злодейство прибывшим певцам, пытать их на базаре и отнять все подаренное царем?.. Или чтоб голова от воздуха закружилась и царь сам упал?.. Керим решительно запротестовал. В крепости суета; наверно, немало народу протиснулось к стенам, желая даром насладиться грузинской музыкой. Не следует вводить врагов в соблазн помочь царю раньше времени вернуться в Гурджистан.

Али-Баиндур высмеял своего помощника, чья осторожность граничит с трусостью. Но Силах тоже высказался за осторожность и, помня щель в саду, восхитился ага Керимом, запершим на большой замок вход в круглую башню. В душе вполне одобряя действия Керима, хан продолжал его высмеивать, пока слуга не напомнил о часе полуденной еды.

А песни Грузии ширятся, взлетают к верхнему окошку башни, как волны на желтоватую скалу. Несутся в пляске зурначи, расплескивается веселье! Взметнулась завеса прошлого, хлынули видения.

Вот молодой царь Луарсаб буйно встряхивает кудрями. Он пирует с горийцами на крепостном валу, под щитом царицы Тамар. А далеко внизу город Гори в зеленой дымке опаловых садов. Любуется Луарсаб круговой пляской, и ширится песня, потрясая крепостной вал:

Гей! Послушайте, грузины, это было в век Тамар,Кто не знает из картвелов век царя царей Тамар?Вот однажды шел по Картли путь вдоль гор и рек Тамар,Из долин и гор стекался весь народ скорей к Тамар.

Тамар! Видит ее такой царь Луарсаб, какой живет она в фреске Ботания. Богиня очарования и правительница мудрости! И он мысленно клянется повести Картли путем Тамар к величию и славе… Чеканят ритм суровые плясуны. Под цинцилы проплывают в тумане стройные горийки. Высокие голоса подхватываются мощными басами:

Пронеслась гроза. И снова голубое небо тихо,И Тамар повелевает здесь построить Горисцихе.На горе, где непокорный сокол вдаль глядел, где вихорьСлил певца с волной, поныне видим крепость Горисцихе…

Прикрыв за собой калитку, Керим прислонился к стене и, как бы слушая песню, незаметно подозвал Датико:

– Проходит час, предопределенный аллахом… Царицы нет… Медлительность – сестра неудачи. Или, может, заболела? Нет, и тогда бы пришла… Бисмиллак, может…

Внезапно мимо них промчался взъерошенный полонбаши с красным от возбуждения носом. Керим пытался остановить его, но полонбаши соскочил с коня, рванулся в калитку и исчез.

В самом благодушном настроении Баиндур доедал жирного каплуна и намеревался уже пододвинуть к себе блюдо с пилавом. Но тут с грохотом распахнулась дверь, вбежал полонбаши и, задыхаясь, выкрикнул:

– Хан, садовник проклятый колдун, он ведет под чадрой не жену!..

– Во сне шакал послал тебе садовника? И как посмел под чадру лезть? Или ты каплун, или уже евнух?

Баиндур расхохотался, потом подозрительно оглядел полонбаши.

– Не увидел ли ты бесхвостую собаку? Может, она надушила твой рот и ты благоухаешь истиной?

– Нет, я увидел… пери. Ага Керим повелел мне следить за базарной улицей: не крадутся ли к башне лазутчики Булат-бека. Аллах толкнул мои глаза в другую сторону, и вмиг я увидел садовника, ведущего свою глухую и немую жену. Я выскочил на улицу угостить его плетью, чтобы не портил мне глаза. И как раз когда я взмахнул плетью, служанка споткнулась о камень… О Аали! О Мохаммет! О имам Реза! Рубанда зацепилась и… атлас, подобный небу Исфахана, бархат, подобный спине пантеры, заблестел в лучах солнца. А когда она в замешательстве схватилась за чадру, я увидел маленькую руку, белизной подобную утреннему облаку, густо унизанную перстнями… Тут я подумал: раньше хан из ханов должен…

– А тебя не ослепил пятихвостый житель ада? Пери идет сюда?

– А куда ей еще идти, если к царю спешит? Думаю, сговорился кто-то один с кем-то другим красавицу к гурджи привести, обрадовать ради дня рождения…

– Да будет тебе известно, думать смеют умные, а ты… – Баиндур внезапно вскочил. – Идем, может, правда, тут заговор… Через женщину весть посылают… И откуда музыканты? Почему только по-грузински поют?..

В этот миг Керим изумленно смотрел на приближающегося садовника: неужели ага Папуна догадался для большей верности дать садовнику пол-абасси, чтобы привел царицу? Неосторожно доверил тайну…

– Не кажется ли тебе, о Керим, что царица двигается слишком медленно? – подавленно прошептал Датико.

Керим не успел ответить, как из калитки выбежал Баиндур, за ним Силах, полонбаши, два евнуха, гурьба слуг.

Песня оборвалась! Затихли струны… Садовник с женщиной приблизился к калитке. Увидев страшного хана, он словно прирос к месту. – Кто с тобою, сын сожженного отца?! – грозно крикнул Баиндур.

Садовник задрожал, он хотел что-то сказать, но вдруг вспомнил истязания факира и, захрипев, упал к стопам Баиндура.

– Кого, слюна осла, ведешь к пленнику?! – еще свирепее выкрикнул Баиндур.

Нащупав за поясом тонкий нож, побледневший Керим незаметно переглянулся с Датико, и тот наклонил голову. Он понял: пока Керим бросится на хана, он, Датико, воспользуется суматохой, схватит царицу, исчезнет с нею.

Баиндур уже не сомневался, что тут заговор. Он велел поднять за шиворот помертвевшего садовника, ударил его по одной скуле, потом по другой и, обещая ему пытки огнем и железом, требовал без утайки рассказать правду и выдать разбойников, подкупивших его.

Перепуганная служанка помнила, что от ее притворства зависит благополучие семьи, но сейчас она действительно онемела.

– Хан, – наконец нашел в себе силу вмешаться Керим, – кого же может несчастный садовник привести, как не жену?

– О ага Керим, – заикаясь, пролепетал садовник, – шайтан меня подговорил. Хай, хай! Иначе бы как осмелился я, тень ничтожества?.. Хотел остатки еды получить… О ага Керим! – и вдруг завопил: – Жена глухая и говорить не умеет… О хан из ханов!

– Жена? – Баиндур зловеще расхохотался. – С каких пор твоя обезьяна в атласной одежде ходит? И еще скажи, не одолжила ли твоя ханум у гречанки руку с кольцами? И еще хочу спросить…