Ольга Крючкова - Король Австразии Страница 7

– О нет! – бросилась вслед за ним вмиг «ожившая» Тиудигота. – Только не это! Умоляю вас, господин, пощадите моих дочерей! – Доселе неприступная красавица пала ниц и обвила гибкими руками ноги своего нового повелителя, обильно орошая их слезами. Прекрасные длинные волосы разметались по мозаичному полу пышным каштановым ковром. – Со мной вы вольны делать все что угодно, но дочерей, умоляю, оставьте на милость ваших букелариев! Меня же лучше казните вместе с мужем! Зачем я вам? Я уже немолода и вряд ли смогу быть послушной наложницей… Умоляю вас, господин, даруйте мне смерть как избавление!..

Хлодвига, успевшего познать в жизни не одну женщину, столь необычная просьба бывшей королевы вестготов несколько ошеломила. «Обычно женщины любой ценой стремятся сохранить свою жизнь, особенно если от этого напрямую зависит судьба ее детей. И вдруг – просить смерти как милости?!»

Король франков невольно растерялся…

На следующий день Хлодвиг, возжаждав развлечений, отдал приказ о проведении в амфитеатре, сохранившемся еще со времен владычества римлян, поединка с участием плененных вестготов. Тем из них, кому удастся победить соперника, он обещал даровать свободу и даже, если они того пожелают, службу в его дружине.

Амалаберга находилась далеко, в Суассоне, поэтому Хлодвиг, не опасаясь ее ревности, приказал своему верному сенешалю Гортрану надлежащим образом подготовить к предстоящему представлению Тиудиготу. Гортран препоручил это задание двум служанкам из свиты короля, поскольку все прислужницы бывшей королевы вестготов давно были присвоены франкскими воинами в качестве трофеев.

Богатый и разнообразный гардероб Тиудиготы размещался в нескольких массивных сундуках римской работы. Служанки наугад выбрали шерстяное темно-зеленое платье, пошитое в виде туники и отделанное спереди понизу и по каймам рукавов золотой вышивкой. Явившись в бывшие королевские покои, служанки учтиво поклонились, после чего одна из них приблизилась к покоренной королеве с платьем на вытянутых руках. Тиудигота, увидев свое любимое зеленое платье, разрыдалась. Служанка, не понимая причины столь горьких слез, осмелилась спросить:

– Госпожа желает надеть другое платье?

– Нет, нет, оставь… Но… зачем ты принесла мне его?

– Король Хлодвиг приказал облачить и причесать вас для торжественного выхода.

Тиудигота послушно оделась. Вторая служанка опоясала ее талию расшитым бисером и жемчугом поясом с подвешенным к нему золототканым кошелем и, поклонившись, подумала: «Как знать: вдруг эта красивая женщина станет нашей будущей госпожой?».

Амфитеатр был заполнен до отказа. Окруженный со всех сторон букелариями, Хлодвиг восседал на почетном месте, всем своим видом выражая готовность решать судьбы гладиаторов-вестготов. Окинув быстрым взглядом трибуны, он почти сразу увидел Тиудиготу – в нарядном зеленом платье, расшитом золотом. Красавица сидела в южной части амфитеатра в окружении двух служанок и явно не понимала, для чего ее сюда привели.

Но вот наконец слуги подняли решетку подземного хода арены, и взорам публики предстал специально заморенный голодом медведь-трехлетка, любимец Алария. Громко рыча, он обежал арену по кругу, надеясь, видимо, что с трибун ему бросят какое-нибудь лакомство. Однако зрители, преимущественно франки-победители, ничуть не собирались портить себе грядущее зрелище. Меж тем решетка подземного хода снова поднялась, и на сей раз на арену вышел воин, облаченный в лорику-сегменту (панцирь из скрепленных заклепками металлических полос). На голове его красовался римский шлем-галея, руки покоились в кольчужных, увенчанных острыми металлическими когтями рукавицах.

Тиудигота тотчас узнала в воине Галениуса, одного из стражников своего супруга. Галениус попал в Суассон еще ребенком и долго принадлежал к армии многочисленных рабов короля вестготов. Однако по мере взросления мальчишка начал проявлять недюжинные воинские таланты, и его зачислили в королевскую стражу, призванную охранять непосредственно семью Алария.

Галениус расправил «когтистые» рукавицы. Медведь, совершенно обезумевший от голода, начал медленно наступать на него, готовясь, судя по всему, мгновенно разорвать на куски и насытить наконец свою громко урчащую утробу. Галениус тотчас сосредоточился и, сгруппировавшись, ринулся на медведя первым, сходу вцепившись в звериную пасть металлическими когтями. Медведь взвыл от боли, но все же успел обхватить воина лапами и теперь всячески пытался повалить на землю. Тогда Галениус, дабы высвободиться из медвежьих объятий, со всей силы воткнул металлические когти в шею животного. Фонтанируя кровью, медведь чуть ослабил хватку, но окончательно гладиатора из своих лап так и не выпустил. Казалось, ничто уже не сможет остановить зверя, почувствовавшего запах живого и тоже уже кровоточащего человеческого тела.

Тиудигота смотрела на арену, оцепенев от ужаса. Когда же медведь обхватил Галениуса еще крепче, из глаз ее хлынули слезы, застлав пеленой жестокое действо. И неожиданно она вспомнила свою последнюю встречу с Галениусом…

В тот день он охранял ее личные покои. Чего греха таить: женщина, в жилах которой наряду с кровью остготов[31] текла еще и горячая римская кровь, при случае не упускала возможности испытать плотское удовольствие с каким-либо мужчиной помимо мужа. К тому же наложницы супруга, венценосного Алария, не вызывали у Тиудиготы ровно никаких чувств: она привыкла считать их просто его временными «игрушками». Аларий отвечал ей тем же: смотрел на редкие развлечения жены на стороне, тем более с Галениусом, продолжавшим оставаться, по сути, его рабом, сквозь пальцы.

Сейчас Тиудигота вспомнила, как увлекла в тот раз Галениуса в свои покои и повелела разоблачиться. Она всегда наслаждалась подобными моментами: мускулистый статный стражник нарочито медленно и глядя ей прямо в глаза снимал сначала галею, потом – перевязь с мечом… Когда его сильные пальцы начинали расстегивать многочисленные ремни нагрудника, ее тело уже вовсю трепетало, будучи охвачено любовным нетерпением…

…Дикие крики толпы прервали сладостные воспоминания Тиудиготы: трибуны амфитеатра неистово бушевали. Следуя римской традиции, все франки сидели с поднятыми вверх большими пальцами, что означало: оставить победителя в живых. Тиудигота, превозмогая страх, взглянула на арену: посреди круглой площадки лежал бездыханный окровавленный медведь, а рядом, едва держась на ногах и тоже истекая кровью, стоял Галениус. Женщина перевела взгляд на противоположную трибуну: как и все остальные, король Хлодвиг и его букеларии держали пальцы поднятыми вверх, даруя тем самым ее бывшему возлюбленному жизнь.

Но представление на этом не закончилось: впереди зрителей ждало главное действо, ради которого, собственно, и были затеяны сегодняшние бои.

На арену вышел воин-франк огромного роста. Зловеще мерцающие на солнце металлические бляхи, которыми был усеян его нагрудник из грубой дубленой кожи, и увенчанный красными рогами франкский шлем-геумэ создавали вкупе впечатление, будто он явился из преисподней. Гладиатор выжидательно застыл в центре арены, широко расставив ноги и небрежно поигрывая глефой[32].

Тиудигота замерла, интуитивно почувствовав недоброе. И когда на арену вышел второй воин, облаченный в напоминающий рыбью чешую римский панцирь и галею с красным плюмажем, она тихо охнула и прижала руку к груди, стараясь унять участившееся сердцебиение: на арене стоял ее супруг, бывший король вестготов Аларий. «Великий Логос, помоги ему!» – взмолилась мысленно женщина.

Аларий пошел в атаку первым. Держа сеть в левой руке, а трезубец – в правой, он попытался с размаху зацепить ноги противника сетью. Но рогатый франк ловко увернулся и тут же пустил в ход глефу, выбив ее наконечником из чешуйчатого панциря соперника сразу несколько звеньев. Аларий, слегка потеряв равновесие, пошатнулся, и франк не преминул этим воспользоваться: со свистом крутанув в воздухе свое адское оружие, он уже в следующее мгновение всадил его в правое бедро вестгота. Тот вскрикнул от боли, но, быстро собравшись, изловчился и набросил на глефу франка свой трезубец.

Трибуны замерли в ожидании скорой развязки. Все прекрасно понимали, что преимущество продолжает оставаться на стороне гладиатора-франка, ведь бывший король вестготов уже серьезно ранен. Тиудиготу сковал ужас, в горле пересохло…

Меж тем франк, изо всех сил налегая на глефу, принялся клонить ее к земле, чтобы освободить от захвата трезубца. Аларий же, слабея на глазах, с трудом сопротивлялся: кровь из раны стекала уже обильными ручьями, окрашивая металлические поножи и кожаные калиги[33] в багровый цвет. Когда франку удалось наконец прижать трезубец к земле, он резко дернул древко глефы на себя, вернув тем самым своему оружию прежнюю свободу действия. Тогда Аларий вновь метнул сеть, тем более что она лишь мешала ему в данной ситуации, не позволяя сосредоточиться на трезубце. Франк сделал очередной выпад глефой, целясь уже в кольчужный ворот противника. Вестгот отбил удар трезубцем и отскочил назад.