Луи Жаколио - Морские разбойники Страница 8

Остановившись на пороге спальни, Фредерик де Тревьер скрестил на груди руки. На губах его играла зловещая улыбка.

— Час возмездия пробил, — прошептал он. — Кара уже начинается…

Потом, тихо повернувшись, он вышел из комнаты.

На другой день Коллингвуд спросил его:

— Вы ничего не слыхали ночью?

— Ничего, — ответил Фредерик де Тревьер, твердо выдержав испытующий взгляд адмирала.

И так продолжалось из ночи в ночь. Лишь только с адмиралом начинался припадок, Фредерик де Тревьер на цыпочках приходил в его комнату и молча наслаждался видом его мучений.

Между тем адмирал Коллингвуд всей душой привязался к своему секретарю. Он почти не расставался с ним днем и по вечерам нарочно старался как можно дольше затянуть беседу, чтобы отдалить час сна. Когда его вызвали в Лондон, он не пожелал расстаться со своим секретарем и предложил маркизу сопровождать его в поездке.

— Я ни разу еще не выезжал из Канады, — сказал маркиз, — и с удовольствием побываю в Англии, а в особенности во Франции.

В первый же день по приезде в Лондон Коллингвуд должен был отправиться с официальными визитами, причем, разумеется, секретаря с собой он не взял. Пользуясь этим, Фредерик де Тревьер тоже ушел из дома и с уверенностью, совершенно не свойственной человеку, в первый раз приехавшему в Лондон, углубился в лабиринт лондонских улиц.

Ни у кого не спрашивая дороги, прошел он через Вест— Энд, Сити, улицы Поль-Моль, Пиккадили, Оксфорд, Реджинт-Стрит, Стрэнд и спустился в Саутварк, ни разу не заплутавшись. До сих пор он шел очень быстро, но здесь замедлил шаги и направился вдоль берега Темзы, внимательно присматриваясь к кораблям, стоявшим на якоре в устье реки.

Долго, по-видимому, он не находил того, что искал, потому что временами у него прорывались жесты нетерпения.

— Неужели мне придется спуститься до самого Гревезенда? — бормотал он про себя.

Поравнявшись с Бамбетом, он остановился и, приставив ладони к глазам, стал смотреть вдаль.

Вдруг у него вырвалось радостное восклицание:

— Наконец-то!.. Это они. А я уже думал, что они забыли мой приказ.

Взгляд его не мог оторваться от большого трехмачтового корабля, окрашенного в зеленый цвет — любимый цвет жителей Севера. Своими огромными размерами корабль резко выделялся среди прочих судов.

В ту же минуту молодой человек обратил внимание на другой корабль, точь-в-точь такой же, как и предыдущий: та же осанка, тот же размер, та же зеленая окраска, напоминающая отблеск норрландских глетчеров. Корабль этот, распустив паруса, шел вверх по Темзе. Приблизившись к своему двойнику, он сделал поворот и стал на якорь рядом с ним. Маневр исполнен был с такой ловкостью, что матросы соседних кораблей прервали на миг свои занятия и криками выразили свое восхищение капитану и экипажу неизвестного зеленого корабля.

С новоприбывшего корабля на корабль-двойник перекинули мост, и матросы обоих экипажей смешались, радостно приветствуя друг друга. В это время молодой человек услыхал изумленное восклицание таможенного досмотрщика, который, скрестив руки на груди, расхаживал по набережной:

— Еще один!.. Да это целая эскадра!

Третий корабль, как две капли воды похожий на предыдущие, подходил со стороны Бамбета, идя с еще большей скоростью, так как ветер успел посвежеть.

— Странно! — пробормотал молодой человек. — В один час, почти в одну минуту… чего не сделаешь с такими моряками!

Вскоре новый корабль стал рядом с прежними двумя и был встречен такими же восторженными криками.

— Три брата! — воскликнул таможенный досмотрщик, не перестававший наблюдать за столь любопытным зрелищем.

Действительно, сходство между кораблями было поразительное. Очевидно было, что их строили по одному плану и на одной верфи.

Таможенные досмотрщики, немедленно отправившиеся на борта двух новоприбывших кораблей, вернулись обратно с одинаковой отметкой для обоих: «без груза». Такая же отметка была сделана и десять месяцев тому назад относительно первого корабля. Это обстоятельство возбудило уже много толков в трактирах Бамбета и Саутварка.

Молодой человек, постояв некоторое время в задумчивости, вдруг направился к тому месту, где находились лодки, и уже хотел окликнуть одну из них, но потом, как бы одумавшись, прошептал:

— Нет, лучше подожду до вечера. Не надо, чтобы кто-нибудь видел меня средь белого дня. Как знать?.. Осторожность никогда не мешает. Ведь дело идет о жизни и смерти.

Когда он вернулся домой, время обеда давно уже прошло.

Лорд Коллингвуд, напрасно прождав своего секретаря, отобедал без него и уехал в парламент, оставив ему записку следующего содержания:

«Сегодня, между одиннадцатью и двенадцатью часами ночи, ко мне явится один человек. Если заседание затянется и я к тому времени не вернусь, то попросите этого человека подождать и — что очень важно — не спускайте с него глаз до моего возвращения. Если вам необходимо будет за чем-нибудь выйти, то передайте надзор Мак-Грегору. Это единственный из моих слуг, которому вы можете безусловно доверять».

Молодой человек наскоро пообедал и ушел опять, дав Мак-Грегору соответствующие инструкции. Вернулся он в одиннадцать часов, очень озабоченный и как будто раздосадованный чем-то.

Нетерпеливо снимая перчатки, он разорвал их, бросил на стол и пробормотал:

— Все трое ушли с утра, и никто не знает, куда именно… Какая небрежность!.. Не сообщить мне ни слова! По их милости я теперь лишен возможности воспользоваться удобным случаем.

Он закурил сигару и вышел на веранду с мраморными колоннами. Она шла вдоль первого этажа, придавая Эксмут-Гаузу вид греческой постройки. Прямо перед домом катила свои черные глубокие воды Темза, а на противоположном левом берегу смутно выделялись на темном фоне звездного неба контуры домов Сити.

Городской шум затихал. Уличная жизнь мало-помалу замирала в этом большом человеческом улье, обитатели которого собирались ложиться спать, утомленные дневной суетой.

Фредерику де Тревьеру было не по себе. Он угадывал, что наступают решительные события, и вместе с тем его волновало предчувствие близкой и грозящей ему опасности.

Он стоял, задумчиво облокотясь на перила, и вздрогнул, когда часы пробили полночь. На веранде послышались шаги. Фредерик де Тревьер быстро обернулся. К нему подходил Мак-Грегор.

— Извините меня, сэр, что я нарушаю ваше уединение, — сказал, низко кланяясь, верный шотландец. — Но вот письмо, присланное с нарочным из Валиса. Я бы не стал вас беспокоить, если бы посланный не требовал немедленно ответа.

Коллингвуд питал к своему секретарю такое доверие, что уполномочил его распечатывать всю свою корреспонденцию.