Фридрих Герштеккер - Миссисипские пираты Страница 9

– Но Брум уже выехал оттуда, он здесь.

– Что ж, отправим его обратно. Он может взять одну из тех лошадей, которых сюда приведут, и продаст ее там. Приготовили настилку, чтобы перевести их с парома?

– Все готово, капитан. Но позвольте мне спросить: как прошла эта продажа с аукциона в Хелене? Наш самозваный наследник не попался? Признали его права?

– Как же! – ответил Келли, смеясь. – Штука отличная, ее можно и повторить при случае. Сумма выручки получилась порядочная.

– И неужели никаких подозрений? Эти простаки поверили тому, что Голькс со всем экипажем погиб в Миссисипи? И смерть его приписали гибели лодки у наших подводных камней? Забавно! Любопытно мне также знать, как были проданы три последние наши барки в Новом Орлеане. Их перекрасили?

– Нет, но в будущем придется это делать обязательно. Я распорядился привезти краску, и первое же захваченное судно мы сначала перекрасим и уже в таком виде отправим в Новый Орлеан, – разумеется, если груз будет того стоить. Мне сообщили адрес негоцианта, который будет забирать от нас весь товар. Да, вот еще что, Блэкфут: вчера прибыл в Хелену один человек, который едет в Литл-Рок для покупки там земель, соседних с нашими в Арканзасе. Выедет из Хелены он завтра рано утром на серой лошади.

– Один?

– Нет, его провожают почтарь, который состоит при мальпосте и знает в чем дело. Он подготовит все: они прибудут вместе к почтовой конторе в поселке Стронг, но приезжий не желает ночевать там, опасаясь, что с него возьму чересчур дорого, а остановится в доме, удаленном на три мили от Стронга. Дом на правой стороне дороги, на окне будет стоять зажженная свеча. Понимаешь?

– Как не понять! И эта экспедиция не потребует большого труда, разумеется. Но что прикажете делать с девушкой, которую привели сюда вчера наши люди? Мне кажется, она помешанная.

– Как же ты допустил ее сюда на остров? – крикнул Келли, топнув ногой. Я же приказал кентуккийцу покончить с ней, но он так упрям.

– Я не очень доверяю этому человеку, ваша милость. Боливар открыл мне на многое глаза.

– Этот негр – хитрая голова, поручи ему следить за кентуккийцем. Затопили обе барки, с которых сняли груз?

– Да, ваша милость, в двух милях отсюда, подальше от острова.

– Прекрасно. Не худо бы тоже бросить одну или две затонувших лодки на берегу, чтобы отбить охоту у всех приставать сюда.

– Как же вы решаете насчет парохода?

– Скрывать это от товарищей нельзя, потому что деньги будут взяты из общей кассы, – ответил Келли после некоторого раздумья. – Я поговорю об этом на собрании. Где же сейчас девушка?

– Я запер ее во втором номере, но миссис Келли сжалилась над бедняжкой и взяла ее к себе.

– Вот хорошо! Джорджина прекрасно знает, что такое мне может не понравиться. Надо спровадить эту дурочку, Блэкфут, и как можно скорее. Пошли ко мне Боливара. Здесь и без того слишком много женщин, что тоже это заставляет меня опасаться за нашу безопасность. По уставу, нам можно держать здесь лишь двадцать женщин, а Блэкфут уже восемнадцатая!

Говоря это, капитан ходил взад и вперед в большом волнении, но внимание его было отвлечено прибытием людей из Хелены. Они шли гуськом по узкой тропинке и раскланивались с атаманом. Тот даже не ответил на их приветствие и сухо спросил:

– Письма где?

– Одно только, ваша милость, – сказал человек со шрамом на лице, – и почтмейстер передал мне его за несколько минут до нашего отъезда.

Келли поспешно взял письмо и направился к дому, но остановился у входа и сказал Блэкфуту:

– Пошли же ко мне негра, и если лошади прибудут ночью, дай им отдохнуть несколько часов, но на рассвете выкупайте их и отправьте тотчас же в глубь страны. Сандерс вернулся?

В ответ на это, вперед выдвинулся молодой человек, который мог бы назваться красавцем, благодаря своему стройному стану, голубым глазам и длинным белокурым волосам, но он был так пьян, что вся его привлекательность исчезала. Он сделал несколько шагов, пошатываясь и бормоча:

– Капитан Келли… имею честь.

– Довольно Сандерс, проспитесь! Я потребую вас к себе завтра утром. Идите к себе.

Сказав это, Келли вошел в свой домик и запер дверь на замок. Сандерс поплелся назад, продолжая бормотать:

– Скажите, как бесцеремонно! Потребую вас утром к себе. Спрашивается, зачем? Чтобы свернуть голову еще какой-нибудь несчастной девчонке? Разбить ей сердце? Ну, пусть он меня представит… пусть его… Товарищи мои! Порою мне так…

– Ну, ну, полно! – перебил его Блэкфут, хватая под руку. – Мы устали, спать хотим. И тебе тоже надо выспаться, а то глаза будут красные, перестанешь нравиться женщинам.

– Правда твоя… Правда, Блэкфут! Идем спать! Мы что, воруем сердца! Слава купидону и всем смазливым рожицам! Ты не сердишься на меня, Блэкфут? Не сердись. Но хотя бы мне миллионы давали, не променяю я своей наружности… на твою… или на такую, как у того… Со шрамом.

– Ладно, ладно! Где уж нам равняться с тобой! – отвечал Блэкфут со смехом. – А все же ложись. Завтра у нас много работы.

Он уложил его и не уходил, пока тот окончательно не заснул, иначе Сандерс мог подняться снова и напиться уже так, что никуда не годился бы на другой день.

Глава VII

Красавица Джорджина

Маленькая комнатка среднего домика, убранная с баснословной роскошью, была до того переполнена вещами, – десятой доли которых вполне хватило бы для ее украшения, – что походила более на магазин, нежели на будуар.

Три стены этого покоя были затянуты драгоценнейшими шелковыми материями, затканными серебром, но и эта чудная обивка почти полностью закрывалась зеркалами, картинами, статуэтками из бронзы, слоновой кости, великолепными канделябрами и роскошным оружием. Четвертая стена была тоже разукрашена всевозможными дорогими вещами, но сама она представляла собой подобие стенки в корабельной каюте. Такое сходство придавали ей крошечные оконца со ставнями из деревянных пластинок. Простенки между оконцами были полузакрыты тропическими растениями, вползавшими до потолка, одеждами из индийских тканей и оружием тоже индийского производства.

Все это убранство производило впечатление излишества, неумеренного, не смягченного вкусом великолепия, и скорее неприятно поражало взор, нежели очаровывало его.

Посередине роскошного будуара стоял диван, на котором лежала молодая женщина в белом платье, опираясь на мягкие подушки.

Рядом с ней, на низеньком табурете, сидела другая женщина, закрывавшая лицо руками и, казалось, впавшая в глубокое отчаяние.

– Он не умер, дитя мое! – говорила женщина в белом, ласково поглаживая ей волосы. – Верьте мне, он жив и уже ищет вас, может быть. Но как ему узнать, где вы находитесь?

– Нет, – отвечала та, поворачивая к ней мокрое от слез лицо, – он не вернется никогда, он на дне реки. Разве я не видела, как его поразила пуля, как он упал? Я услышала плеск воды при падении тела и после этого лишилась чувств.

– Слушайте, Мария, я все же не знаю ничего до конца. Если вы рассчитываете на мою помощь, то должны рассказать мне все подробно.

– Вы хотите, чтобы я еще более растравила свои раны? Но не сердитесь, слушайте. Шесть месяцев назад, тот, кого я позже полюбила, появился у нас в доме в первый раз. Он был так добр, благороден, благочестив. Родители мои не отвергли его любовь ко мне и благословили наш союз. Я стала женой моего Эдуарда, но он все время восхищался югом, на котором бывал прежде, и уговорил моего отца переселиться из Арканзаса туда. Отец продал свое поместье, получил за него хорошие деньги, и мы отправились в Луизиану, погрузив все наше имущество на плоскодонную барку. Эдуард взялся править сам, без помощи лоцмана, потому что отлично знал наши реки. Действительно, мы благополучно прошли Уабаш, Огайо и вышли в Миссисипи. Но третьего дня, по ошибке Эдуарда, быть может, мы наткнулись на островок… О, я не могу больше, я схожу с ума!

– Что сталось с Эдуардом? С вашим отцом, матерью?

– Они все погибли.

– А вы?

– О, пожалейте меня! Не спрашивайте более. О, Боже! Эдуард, мой Эдуард не смог даже защитить свою жену, не мог избавить ее от этих отвратительных воспоминаний.

Она замолчала, беспомощно опустив голову на грудь.

– Вы останетесь со мной, Мария, – произнесла слушавшая ее женщина. – Вас не заберут от меня. Он не посмеет! – прибавила она, как бы говоря с собою. – Я приложу все усилия. А сейчас отдохните.

Она встала и отвела несчастную в небольшую комнатку, примыкавшую к будуару. Едва успела она затворить дверь, как послышались шаги, вошел Келли и спросил с заметным раздражением:

– Где женщина?

– Так-то здоровается теперь Ричард со своей Джорджиной? – проговорила красавица шутливо. – Ему нужно видеть чужую женщину, а не меня!

– Нет, Джорджина, – сказал он ласковее. – Ты знаешь, что я вижу только тебя среди всех.

Он нежно обнял ее, но продолжал:

– Мне все же нужно знать, где она. Ты поступила нехорошо, взяв ее сюда.