Гай Себеус - Летающая голова Страница 10

Степняка этого трудно было напугать, но, войдя в покои архонта, он, как последний нищий, ушибленный созерцанием невиданной роскоши, напрочь забыл тот самый, по его мнению, весомый аргумент, которым надеялся добиться желаемого…

…Добившись желаемого, Петрус был доволен.

Его брат, силач и драчун, который вечно хвастался своим боевым настроем, испугался кроличьей крови! Знать бы, что Пирит так позорно-испуганно отпрыгнет от оперированного зверька, раньше бы привести его сюда!

Для пущего эффекта Петрус откинул ставни кровли и, торжествуя, указал брату на главное своё достижение: в поистине драгоценной банке из стекла, банке настоящей эллинской работы.

В ней, в прозрачной жидкости, плавало то же самое «варево», что дребезжало в черепе рядом сидящего живого кролика. Только было ему там попросторнее и оно имело вид бледного шара, развалившегося на два полушария, ради обнажения того, что виднелось между…

– …Между нами говоря, – заговорщицки принаклонился степняк, – уважаемый архонт Клеарх так много внимания уделяет воспитанию своих двоих сыновей! И Пирита! И особенно младшенького, Петруса! У господина архонта такие талантливые дети! Гордость отца! Слава отца! – степняк подобострастно кланялся, не забывая при этом заискивающе скалить коричневые пеньки зубов.

Но слова его звучали вызывающе. Вышвырнуть что ли негодяя?

Все знали о младшем сыне, как главном позоре архонта: тот не желал летать! И это сын самого архонта города воронов Тан-Тагана! Крайне унизительно! Всякая пришлая шваль, типа этого степняка, желает, а его сын, его собственность, видите ли, не желает!..

– …Не желаешь ли узнать главный секрет, который я разгадал? – Петрус забавно сморщил нос и стал похож на своего кролика.

Пириту, отвернувшемуся от мерзкого вида грызуна, прежде пришлось сглотнуть комок в горле, для того, чтобы заговорить.

– Ну, давай, выкладывай!

– Ты, конечно, не мог не обратить внимания, как сморщено содержимое черепа, будто его кто-то насильно упихивал в преднамеренно маловатую ёмкость? То есть, выходит, черепная форма была первична, а её содержимое – создано позже! При этом, я подозреваю, пожертвовать пришлось некоторыми особенностями мышления, которые, будучи до такой степени «измяты», перестали функционировать…

– Ну, ты, брат, загнул! – у Пирита было полное впечатление, что он слушает взрослого, чрезвычайно учёного человека. Конечно, этот человек, в отличие от него, Пирита, с явной сумасшедшинкой!

Сначала Пирит, грешным делом, подумал: «Вот, значит, чем отличаются учителя Петруса от моих! Посмотри-ка, как его выучили! А со мной мой учитель даже никогда не заговаривает о подобных вещах!»

Но потом понял, что, если бы даже учитель-эллин и начал бы с ним, Пиритом, разговор о строении мозга, например, – вряд ли ему как ученику это было бы интересно. А Петрус прямо горит энтузиазмом!

Всё-таки, не каждому дано…

– …Всё-таки, не каждому ж дано летать! Что за нелепая просьба! – Клеарх раздражённо последовал к выходу, обозначая этим, что приём завершён. Но невольно задержался у окна, дослушивая ответ степняка.

– Великий архонт, я настолько уважаю народ воронов-таганов и их великого архонта, что сомневаюсь, выразит ли всю величину моего чувства величина стада у ворот, пригнанного в дар великому архонту?

Величина стада была значительной, можно сказать: безграничной. Границы её скрывались за дальними домами площади. Что ж… Следующий вопрос Клеарх задал уже не столь раздражённым голосом, но, всё ещё не поворачиваясь лицом…

…Лицом своим, точнее, его неподвижностью, Пирит был доволен. Ему не хотелось, чтобы Петрус понял, до какой степени он шокирован увиденным и услышанным. Особенно идеей об ограничении некоторых возможностей человеческого мышления. Оказывается, его никчёмный братец давненько уж тайно занимался своими странными исследованиями! И достиг кое-каких удивительных выводов!

– Откуда ты всё это знаешь? – внешне спокойно спросил Пирит, всеми силами стараясь не показать, что был ошеломлён видом клеток с животными, таинственными инструментами, драгоценными стеклянными сосудами и особенно записями на дорогущей китайской бумаге. Видимо, мать Петруса, став женой самого архонта, не ограничивала сына в его учебных запросах. Пириту даже обидно стало, что сам он, как большинство таганов, не умел читать.

Его и раньше удивляло общение с Петрусом. Тот умел говорить так, что казался взрослым, просто маленького размера. Петрус понимал то, что понимать было не надо. Это пугало, потому что казалось неестественным.

Самодовольство, совершенно не свойственное Петрусу, проступило, как пот, на покрасневшем лице.

– Не сейчас. Сначала посмотри, как интересно…

– …Интересно… Почему вдруг ты считаешь, что твой сын, простой степняк, имеет основание присоединиться к избранному народу – воронам-таганам? У таганов не принято даже собственных выродков непревращенцев обучать полётам. А уж чужаков-степняков – тем более!

– Всё в руках всемилостивых Создателей: кому летать, а кому ползать в пыли. Но великий архонт, великий создатель великого Тан-Тагана (лесть степняка была столь продуманной, сколь лестным было сравнение с самими Создателями), может даровать силу полёта даже непревращенцам! А значит и некоторым степнякам…

«Знает! – подумал с облегчением архонт. – Знает, что Петрус наконец-таки полетел! ВСЕ знают, что ВСЯ моя семья – летуны! Я настоящий архонт города летунов!»

– Но так везёт не каждому! – выставил архонт последнее возражение, уже глядя прямо в лицо степняку.

– Мой сын – не «каждый», великий архонт. Мой сын – талантливый кузнец-оружейник, – выпалил неожиданно для самого себя степняк. И отстегнув от пояса ножны, подал на вытянутых руках архонту. Клинок ножа был выкован в форме извилистого языка пламени. Пламени, которому таганы поклонялись как наивысшему воплощению богов.

К его великому удивлению, именно этот аргумент, а не два первых для архонта оказался решающим…

…Решающим здесь является вопрос о потенциале человека! Предполагаю, его можно увеличить в два-три раза! Например, если дать возможность мозгу расправить все свои складки. Или каким иным способом… Вот загляни в «родник», сверху между полушариями! Видишь, я специально раздвинул!

Пирит воспитывал в себе воина и не должен был бояться вида крови и плоти. Он и не боялся, просто брезговал. Накрепко сцепив зубы, он с усилием промычал.

– И всё-таки, откуда ты всё это знаешь?

– Я не знаю. Я предполагаю. Или вспоминаю то, что давным-давно знал, только позабыл. А потому ищу подтверждение своим предположениям.

– Ну, и?

– Некоторым нахожу. Другим – нет. Но, – заторопился Петрус, поправляя задвижку на клети, – даже в этом случае совсем не значит, что это не так. Возможно, я просто не там ищу. Для поисков необходимо полётное состояние головы! Понимаешь?

– Тебе же не нравится летать!

– Летать можно по-разному…

…По-разному смотрели на жизнь эти двое, но сумели прийти к обоюдовыгодному решению.

Вечер уже дышал прохладой, когда степняк вывалился из жаркого дворца архонта в дымящемся от пота халате. Только что, ради своего сына, он прошёл буквально по лезвию ножа! И победил! Архонт позволил! Степняк сжимал в потной ладони выданную серебряную фибулу и плакал счастливыми слезами: его сын, его Корвус, будет летать!

– …Летать можно по-разному? Это как же?

– Да ты не набычивайся! Я имею в виду всего-навсего полёты фантазий, идей.

– А-а-а… Эти сказки!

– Сказки, понимаешь ли, не совсем пустая вещь! Я много думал об этом, и понял, что в сказках часто шифруется то, чего нельзя сказать напрямую!

– Это чегой-то ради нельзя? Например?

– Например, в нашей с тобой жизни, когда у тебя мачеха, а у меня отчим, – мы с тобой всегда говорим то, что думаем?

– Надо быть полным дураком, чтоб пойти на такое!

– Вот! Более того! Предполагаю, что наши предки более активно общались даже не формами, я имею в виду слова. А содержаниями, мыслями. И нам в наследство от этого досталось подобное общение, возможность слышать мысли других людей…

…мысли других людей о полётах сына степняка не интересовали. Он вбил себе в голову, что его сын должен летать, и всё! И он не остановится ни перед чем, чтобы обеспечить своей крови этот переворот!

Поэтому, когда он столкнулся с глухим сопротивлением старой Чисты, которой единственной он доверял проведение предстоящей операции, он взъярился. Он не намерен был щадить никого на своём пути. Даже ту, которой обязан был появлением сына. Для оказания давления на старуху пришлось раскопать древнюю историю её сына Георга с его головными болями. И быть грубым, безжалостно наступив на сокровенное…