Марк Твен - Похождения Гекльберри Финна (пер.Ранцов) Страница 10

Потом я взял топор и принялся выбивать дверь. Не просто было одолеть крепкий дуб! Покончив с этим, я поднес поросенка вплотную к самому столу, разрубил ему горло и положил на землю, чтобы вытекла кровь, — я говорю «на землю», потому что досок там не было, а просто плотно притоптанный земляной пол. Затем я отыскал старый мешок, набил его крупными камнями — сколько хватило сил тащить — и поволок тяжесть от лужи крови к двери и дальше по лесу до самой реки, сбросил его в воду, и он тотчас же пошел ко дну. С первого же взгляда можно было догадаться, что какую-то тяжесть тащили по земле. Жалко, что не было со мной Тома Сойера — ему, наверное, понравилось бы это приключение, и он внес бы в это дело свою фантазию; никто не может сравниться в штуках такого рода с Томом Сойером.

Наконец, я вырвал у себя клок волос, старательно выпачкал топор в крови, смешанной с волосами, и забросил его в угол. Поросенка я осторожно прижал к груди под курточкой (чтобы не капала кровь), отыскал удобное место и бросил его в воду. Теперь у меня мелькнула новая мысль. Я пошел к лодке и принес назад в лачугу мешок с мукой и свою старую пилу; мешок я положил на обычное место, проделал в нем пилой дырку в верхней части: ножей и вилок у нас не было — отец, когда стряпал, все делал складным ножом. Потом я отнес мешок ярдов за сто по траве, между ив, к востоку от лачуги, к мелководному озеру шириной в пять миль, заросшему тростником; там водилось много уток в известное время года. По ту сторону из него вытекал ручеек, который протекал на большое расстояние и терялся где-то вдали, но с большой рекой не соединялся. Мука высыпалась из мешка, оставляя след по пути до озера. Там я уронил отцовский оселок, как будто бы невзначай. Потом завязал дырку в мешке веревочкой, чтобы мука больше не высыпалась, и отнес его обратно, вместе с пилой, в свою лодку.

Между тем почти стемнело; я спрятал лодку под ивы, нависшие над берегом, и стал ждать, когда взойдет месяц. Перекусив кое-чего, я прилег в лодку выкурить трубку и обдумывал свой план. Я рассуждал так: отец непременно обратит внимание на след, оставленный на траве мешком, набитым камнями, и обыщет реку в уверенности, что мой труп брошен в воду. Потом он заметит следы муки вплоть до озера и исследует весь ручей, вытекающий оттуда, в поисках разбойников, которые убили меня и украли все вещи. Разумеется, сперва он поищет мой труп на реке. Но скоро это ему надоест, и он перестанет обо мне тревожиться. И прекрасно: я могу остановиться, где мне вздумается, Джексонов остров — самое подходящее место; я знаю его отлично, и никто туда за мною не явится. По ночам я могу ездить в город и украдкой брать, что мне нужно. Да, решено: Джексонов остров годится.

Я порядочно утомился и первым делом заснул. Проснувшись, я в первую минуту не мог сообразить, где я нахожусь, и стал испуганно озираться. Потом мало-помалу припомнил все. Река расстилалась передо мной на много-много миль. Месяц светил так ярко, что я мог сосчитать плавучие бревна, тихо скользившие по течению, точно черные тени. Кругом стояла мертвая тишина; казалось, было поздно, я даже чуял носом, что уже за полночь… (Вы понимаете, что я хочу сказать — я не знаю, как это выразить словами.)

Я потянулся, зевнул и только собрался встать и пуститься в путь, как вдруг услыхал какой-то звук над водой. Я насторожил уши. Скоро я догадался, в чем дело, — то был глухой, равномерный звук весел, повертывающихся в уключинах, — это всегда слышно бывает издалека в тихую ночь. Я выглянул из-за ивовых ветвей, вижу — вдали плывет ялик. Сколько там человек — я не мог разобрать. Ялик стал подплывать ближе, и, когда он поравнялся со мной, я увидал, что там всего один человек. Ну, думаю, может быть, это отец, хотя, по правде сказать, я не ожидал его так скоро. Он плыл по течению, остановился немного пониже меня, потом повернул к берегу в тихую воду и прошел так близко, что я почти мог коснуться его, если бы протянул руку. Да, это был отец, без всякого сомнения, и вдобавок трезвый, — это можно было понять по тому, как он управлял веслами.

Не теряя ни минуты, я уже скользил вниз по течению, потихоньку, в тени берега. Проплыв мили две с половиной, я направил лодку на середину реки, рассчитав, что скоро мне придется проехать мимо пристани, и, пожалуй, кто-нибудь еще окликнет меня. Я поставил лодку между плавучими бревнами, лег на самое дно и поплыл по течению. Я лежал на спине, отдыхал, курил трубочку, поглядывая на небо, — ни облачка… Небо кажется таким бесконечно глубоким, когда лежишь на спине и глядишь вверх при лунном свете; я этого прежде не знал! А как далеко можно слышать в такую тихую ночь! До меня доносились голоса с пристани. Я слышал каждое слово. Один человек сказал, что теперь пойдут длинные дни и короткие ночи. Другой отвечал, что нынешняя ночь будет не из коротких, и чему-то засмеялся, другие засмеялись тоже; потом он разбудил еще одного человека и повторил ему свою шутку, но тот не засмеялся: пробормотал что-то сердито и попросил оставить его в покое.

Кто-то заметил, что уже около трех часов, и рассвета придется ждать недолго. Разговор продолжался, но я уже не мог расслышать слов, доносился один смутный гул, да порою смех, но все казалось очень отдаленным.

Я уже миновал пристань; вдали передо мною, милях в двух с половиной вниз по течению, лежал Джексонов остров, поросший густым лесом; он возвышался посреди реки, массивный, высокий, как гигантский пароход без огней. Не видать было даже следов низменной береговой полосы: она вся была затоплена половодьем.

Недолго мне было добраться до острова. Я живо обогнул мыс, так быстро было течение, и высадился со стороны, обращенной к берегу Иллинойса. Лодку я ввел в глубокую бухту, которую давно знал; мне пришлось для этого раздвигать ветви ивы, и, когда я привязал ее, никто бы не мог заметить лодку снаружи.

Я вышел на берег, присел на пень и стал смотреть на широкую реку, на черные, плывущие бревна и на город, лежащий в трех милях от меня; там кое-где мелькали огоньки. Огромный плот плыл по течению с фонарем посередине. Я наблюдал, как он тихо ползет по реке; когда он поравнялся со мною, какой-то человек крикнул;

— Весла на борт! Давай канат!

Каждое словечко отчетливо раздавалось в тихом ночном воздухе.

На небе показался сероватый свет; я пошел в лес и прилег отдохнуть перед завтраком.

Глава VIII

Отдых в лесу. — Ищут мертвое тело. — Исследование острова. — Я нахожу Джима. — Бегство Джима. — Дурные приметы.

Когда я проснулся, солнце стояло уже высоко; мне показалось, что должно быть больше восьми часов. Я лежал на траве, в прохладной тени, размышлял о том о сем и чувствовал себя спокойно и привольно. Сквозь густую чащу пробивались лучи солнца; кругом росли громадные угрюмые деревья. На земле виднелись маленькие рябые пятнышки света, проникавшего сквозь зелень, и пятнышки эти слегка двигались, — признак легкого ветерка. Две белки сидели на ветке и весело тараторили, поглядывая на меня очень дружелюбно.