Синдром Дао - Роман Романов Страница 10

В тот момент в моем безумном взгляде, наверное, смешалось все: недоумение, обида, ярость – как она могла так зло шутить над моей бедой?! Видя, как болезненно я реагирую на ее слова, Сун Лимин покатилась со смеху и ободряюще похлопала меня по спине.

– Знаешь, с чем у тебя настоящая проблема? – сказала она весело. – Ты слишком уж серьезно относишься к себе и своей разнесчастной жизни. Лелеешь обиды столетней давности, каждый раз с новой силой переживаешь тяжелые воспоминания. Так, друг мой, и с ума можно сойти. Кажется, я знаю, как помочь тебе уменьшить страх перед высотой. Или даже совсем от него избавиться. И это займет не больше пяти минут.

– Так я тебе и поверил, – скептически сказал я, залпом осушая бокал. –Великий психотерапевт Сун Лимин спешит на помощь!

– Ладно, пошли, Фома неверующий, – усмехнулась китаянка, – будем городом любоваться.

Мы вышли из бара и поднялись по винтовой лестнице на два этажа выше: там располагалась смотровая площадка – конечная цель наших блужданий по внутренностям Дракона. К моему облегчению, это оказалась закрытая круглая комната в виде кабины космического корабля – здесь все лучилось серебристо-голубым светом. По диаметру комнаты красовались многочисленные окна-иллюминаторы, через них можно было созерцать виды Харбина. Чтобы добраться до иллюминаторов, нужно было встать на огороженную бордюром дорожку, бегущую по окружности кабины. Мы разулись, надели одноразовые тапочки – их здесь услужливо предлагали за три юаня всем желающим – и ступили на дорожку.

Сун Лимин предупредила, что я должен глядеть в иллюминаторы не прямо, а через экран цифровой камеры: так, мол, проще привыкнуть к мысли, что я созерцаю город с высоты ста восьмидесяти метров. Под ноги тоже не смотри, небрежно сказала китаянка, просто передвигайся от одного окна к другому.

Надо признать, ее совет оказался эффективным: глядеть через объектив на спичечные коробки многоэтажек было очень комфортно, я не испытывал с этим никаких проблем. После четвертого по счету окна Сун Лимин предложила мне убрать фотоаппарат и выглянуть непосредственно в иллюминатор. Я немного поколебался, но сделал это. Внизу простирался горящий огнями город, и я понимал, что забрался неимоверно высоко, раз вижу всю его безграничность. Но почему-то на этот раз я чувствовал себя защищенным, и даже тень страха не шевельнулась во мне. Я медленно переходил от одного окна к другому, а внутри меня росло и ширилось чувство уверенности, даже гордости за свое спокойствие.

За моей спиной снова раздался голос Сун Лимин. Она велела мне продолжать двигаться по кругу, но только теперь глядя себе под ноги. И вот тут-то я понял, какой сюрприз она для меня приготовила: пол на дорожке был стеклянный! Под ним зияла устрашающая пустота, и безбрежный океан огней плескался теперь прямо подо мной. При этом я живо почувствовал, что нас разделяют многие десятки метров – я словно висел в воздухе.

От неожиданности и потрясения я застыл на месте, а потом вдруг потерял равновесие: меня повело в сторону, и чтобы не упасть, я вцепился в бордюр. В приступе нарастающего страха мне показалось, что стекло под ногами сейчас треснет, разобьется и я совершу последнее в жизни стремительное путешествие вниз. Захотелось немедленно, пусть даже с позором, покинуть стеклянный круг, и я сделал движение, чтобы сойти с него, но сзади мне на плечо опустилась рука Сун Лимин – сейчас она была словно железная.

– Продолжай идти, – тихо приказала она. – Ничего страшного не случится, можешь быть абсолютно спокоен. Я тебя подстрахую, если что.

Ее голос не исцелил меня в мгновение ока, но благодаря ему я восстановил утраченный баланс тела. Подавив ужас, я продолжил ходьбу. Ноги у меня были словно каменные, однако они не дрожали и не отказывали – я медленно делал шаг за шагом, продвигаясь вопреки всему. Когда я завершил прогулку над пропастью и сошел с круга, мне показалось, что прошла целая вечность. В эту вечность канул без следа мой ненавистный страх перед высотой.

Покидая башню Дракона, я ощущал себя новым человеком.

Глава шестая

Я был начинающим путешественником, но и при всей своей неопытности понимал, что наша трехзвездочная гостиница отличается весьма умеренными достоинствами. Про летучих пауков в ванной комнате я уже говорил, про великолепную слышимость в номерах тоже. К этому надо добавить, что в отеле в принципе отсутствовал лифт. Подниматься по высоченным ступеням на пятый этаж и тащить за собой отцовский чемодан-инвалид было то еще удовольствие!

Однако самыми умеренными достоинствами обладали, пожалуй, завтраки для постояльцев: утренняя трапеза в ресторане включала жуткое соевое молоко, малоаппетитные на вид вареные или пареные овощи, да еще пресные булочки из бледного теста. Даже Сун Лимин отвернула нос от этого убожества. Она заявила, что мы отправляемся завтракать в другое место, где наверняка найдем что-нибудь более соблазнительное.

Мы вышли из отеля и пересекли дорогу. На другой стороне улицы стояло здание европейской архитектуры начала ХХ века. Над его распахнутой дверью красовалась шестиконечная звезда, а еще выше – зеленая вывеска с уютной надписью Coffee Bar. Это было как раз то, что могло сейчас согреть душу и тело: кофейня в синагоге, открытой сто лет назад на севере Поднебесной.

Внутри витал одуряющий аромат кофе. Учуяв его, уже невозможно было думать о чем-либо другом. На первом этаже мы заказали по большой чашке капучино с куском творожного торта и по витой лестнице поднялись наверх. Небольшая закругленная комната была пуста, и в этой пустоте пронзительно ощущалось время. Оно стелилось невидимой дымкой под потолком с грубой штукатуркой, поскрипывало в деревянном полу с потертыми половицами, пристально смотрело со старинных черно-белых фотографий на неровных стенах. Давно канувшая в небытие эпоха чудом задержалась здесь.

В ожидании кофе Сун Лимин присела на диван, взяла в руки свежую газету и погрузилась в чтение. Я же ходил по комнате и с благоговением трогал руками вещи на деревянных подоконниках, старинных резных столиках, мягких креслах с выцветшими гобеленами – все здесь окружала таинственная аура минувших лет. Я впервые в жизни прикасался пальцами к настоящей старине, и это наполняло меня сладким трепетом. Дыхание древности гипнотизировало: с каждым прикосновением я все глубже погружался в ушедшее столетие; самый воздух, казалось, изменил плотность и сделался видимым в лучах солнца.

Зачарованный здешней атмосферой, я дошел до зеркала, что неприметно висело в углу в потемневшей от времени деревянной раме. Я бросил рассеянный взгляд на его поверхность и от неожиданности застыл на месте: сквозь дрожание воздуха я увидел в глубине зеркала сидящую женщину с высокой прической и веером в руках. Это была моя мать – такой