Синдром Дао - Роман Романов Страница 11

Я резко обернулся. Вместо Сун Лимин на диване сидела женщина, чье отражение я увидел в зеркальной поверхности. Ее волосы были заплетены в косу и уложены наверх с помощью костяного гребня. Наверняка мое порывистое движение застало женщину врасплох: она поспешно наклонила голову, словно пряча лицо за шелковым веером – мне был виден лишь ее открытый лоб.

Я сбросил секундное оцепенение, вызванное странным появлением незнакомки, и громко сказал по-китайски – ni hao! Женщина подняла голову – это была Сун Лимин! Меня ввела в заблуждение ее новая прическа – до этого китаянка скрывала волосы под широкополой черной шляпой. А вибрирующий воздух породил у меня что-то вроде зрительной галлюцинации. Но, черт побери, теперь я действительно заметил в ее лице сходство с материнскими чертами. С чертами женщины на черно-белых снимках, о которой отец с неизменным презрением говорил: твоя блудная мать.

Сейчас у Сун Лимин снова был тот отрешенный взгляд, что поразил меня на вокзале прошлым утром. Сегодняшние девушки так не глядят: так смотрели женщины иных эпох, так смотрели венецианки с полотен старых мастеров. И еще так смотрела моя мать с пожелтевших фотографий в семейном альбоме.

«Да брось, что за абсурдная идея, – одернул я сам себя, – как может юная китаянка походить на твою мать? Ты ведь даже не помнишь ее! Мало ли что могло причудиться в этой заколдованной комнате: зазеркалье сыграло с тобой злую шутку, наслоило одну реальность на другую, а ты и повелся, дурачок!»

– С кем это ты здороваешься? – удивленно спросила Сун Лимин.

– С тобой, – сконфуженно хмыкнул я. – Я просто перепутал тебя… с одной знакомой. Извини.

– Ничего страшного, – спокойно сказала Сун Лимин. Она вернулась в этот мир, и взгляд ее снова принял обычное выражение. – Тут с посетителями то и дело творятся такие дела. Именно в этой комнате я постоянно кого-то напоминаю людям. Чаще всего очень дорогого им человека, порой его уже нет в живых. Иногда это женщина, иногда мужчина. Место здесь такое. Особое. Но я привыкла, уже даже не считаю это странным.

Мне, в отличие от китаянки, это как раз казалось чрезвычайно странным. Я подумал, что именно так люди начинают потихоньку сходить с ума. Впрочем, я не успел поделиться с ней своими соображениями, потому что в этот момент официант принес кофе с тортом.

Я сел напротив Сун Лимин, любуясь ее новым обликом. Несомненно, с высокой прической она выглядела старше, а длинные серьги из серебра с чернью подчеркивали эффект «взрослости». Это придавало ей шарм. Вчера она была потрясающе красивой девчонкой, сегодня – очаровательной дамой без возраста. В моих глазах это делало китаянку еще интереснее. И загадочнее.

– Ты никогда не думала о карьере актрисы или певицы? – спросил я Сун Лимин. – Мне кажется, с твоей внешностью ты бы моментально стала звездой экрана. Зачем ты теряешь время на работу с вредными клиентами вроде меня? Денег особых не получаешь, да и удовольствие наверняка сомнительное – мотаться с нами туда-сюда.

– Меня с детства готовили к сценической жизни, – с легкой усмешкой сказала моя собеседница. – Сначала балетная школа, потом – Академия танца в Пекине. Триумфальные выступления в студенческом театре, победы в национальных и международных конкурсах – все это было в моей копилке за годы обучения. Мне пророчили великое будущее, практически мировое господство: на руках был контракт с труппой Матс Экка 11 – представляешь, мне предложили станцевать партию Джульетты в его новой постановке! И вдруг перед самым отъездом в Европу я ломаю щиколотку, да так, что говорить о серьезной танцевальной карьере уже не приходится. Вся семья в шоке, но я почему-то легко свыкаюсь с мыслью о том, что сцена для меня уже в прошлом. Я вдруг поняла, что избавилась от пожизненного рабства, каким была бы моя карьера танцовщицы. Пусть даже ценой тяжкого увечья. Потом я ощутила потребность получить какое-то иное образование. По совету матери я еду в Россию и поступаю во ВГИК на кинооператора. Там мне посчастливилось прослушать курс лекций по культурологии – его вела изумительная старушка. Стыдно сказать, о классическом китайском искусстве я впервые узнала именно от нее, европейского преподавателя. Раскрыв рот слушала о художественном мышлении китайцев, и каждое ее слово для меня было настоящим открытием. Благодаря ей я также узнала о роли даосов в мировой культуре и вообще о том, что это такое – даосский образ жизни. С тех пор у меня появилась мечта: вернувшись на родину, встать на «тропу бессмертных». Когда я приехала в Китай, всех доставала расспросами о том, где мне отыскать настоящего даоса. И вдруг однажды выясняется, что у моего отца есть один друг, увлекающийся даосизмом. Так в мою жизнь вошел Учитель, Ван Хунцзюнь. Он в корне изменил мое восприятие жизни и отношение к ней. Я ежедневно общалась с ним и мало-помалу превращалась в женщину-даоса. От прошлой Сун Лимин во мне осталась разве что внешняя оболочка. Однажды Учитель попросил меня перевести его речь для русской делегации, и это было началом нашей совместной работы с иностранцами. Находиться все время рядом с Учителем и помогать ему – в этом сегодня мое счастье и смысл жизни. Так что я вовсе не теряю с тобой время, как ты говоришь. Наблюдать, как человек благодаря тебе становится даосом – что может быть интересней? Поверь мне, я получаю от своей работы колоссальное удовольствие. И уж, конечно, не променяю ее на карьеру экранной дивы.

– Я так понимаю, ты не просто работаешь переводчиком у Ван Хунцзюня, но и помогаешь ему лепить из клиента человека-даоса? – уточнил я, с интересом выслушав историю Сун Лимин.

– А разве до тебя еще не дошло, что я только этим с тобой и занимаюсь? – иронично поинтересовалась китаянка, с аппетитом откусывая кусок торта.

– Кажется, понемногу начинает доходить, – вздохнул я и смешал с капучино пронзенное стрелой коричное сердце.

***

После кафе Сун Лимин потащила меня в торговый центр на Арбате12 – покупать новый чемодан: от нее не ускользнуло плачевное состояние отцовского саквояжа, с которым я приехал в Китай.

– Ты не сможешь так долго путешествовать, – заметила она накануне, иронично глядя, как я сражаюсь с рыжей развалиной и пытаюсь удержать ее на ходу. – В поездке нужно иметь максимально комфортный багаж. Вообще, от старья надо избавляться до того, как оно станет обузой. Иначе не ровен час раздавит своим грузом. А твой чемодан – просто собирательный образ рухляди, давно отжившей свой век: путается под ногами и не дает спокойно идти вперед.

– Ты что, в каждой вещи видишь какой-то