Николай Автократов - Тайна профессора Макшеева Страница 11

— Прошу вас, гражданин, не вмешиваться, — важно сказал сторож. — Я знаю правила и должен их отвести в контору. Там разберут.

— Тьфу ты! Словно истукан, — пробормотал профессор.

— Андрей Васильевич! Идите на станцию, а мы вас догоним. В крайнем случае заплатим штраф, — сказал инженер.

— Далеко до конторы‑то?

— Тут рядом.

Но контора оказалась не очень близко. Прошли с полкилометра лесом, потом по просеке, потом мимо пустующих дач, свернули в какой‑то переулок и, наконец, достигли старенькой дачи, у которой горел электрический фонарь.

Над калиткой на шестах была прибита вывеска:

Контора 1–80 участка

Клинского лесничества

Поднявшись по ветхим ступеням и пройдя через террасу, Званцев с Ткешей, конвоируемые сторожем, вошли в комнату. Она была почти пустой. Стол, стул, скамейка, на столе керосиновая лампа, телефон старой системы, чернильница и несколько книг — вот и все. За столом сидел дежурный в пальто, фуражке и перчатках, с коротко подстриженной бородкой.

— Что такое, Яценко? — спросил он сторожа.

— Такое, что задержал двух граждан. Охотились на озере и стреляли из этого ружья.

Дежурный поднял глаза на наших злополучных друзей.

— Охотиться здесь не разрешается! Везде имеются надписи. Сознательные граждане, а не понимаете. Раз запрещено охотиться, значит нельзя.

— Мы не охотились, мы даже не видели никакой дичи. Мы только пробовали ружье, — начал оправдываться Ткеша.

— Все равно… надо уплатить штраф двадцать пять рублей… Впрочем, ежели хотите, я позвоню в отделение…

Он взял телефонную трубку, вызвал отделение милиции и доложил о случившемся. Выслушав ответ, он положил трубку, помолчал и сказал:

— Вам придется немного подождать. Начальник отделения сам сейчас прибудет. Предъявите документы.

Званцев дал свой паспорт, а Ткеша студенческий билет. Дежурный посмотрел документы и спрятал их в стол.

— Простите, — сказал он, вставая, — но я должен подвергнуть вас личному обыску. — И прежде чем друзья опомнились, карманы их пиджаков и пальто были вывернуты и содержимое их очутилось на столе. Дежурный, быстро осмотрев бумажник Званцева, вернул его инженеру, точно так же, как и все остальное, кроме записной книжки. У Ткеши в кармане почти ничего не оказалось. Извинившись, дежурный сказал:

— Яценко, проводи граждан в приемную… Вам будет там удобнее, товарищи, — добавил он.

«Приемная» оказалась маленькой комнатой, со столом и двумя скамейками у стен. Окно было наглухо забито досками. Только у самого верха оставалась щель в ладонь шириной. На столе горела керосиновая лампа. Едва Ткеша и Званцев вошли в нее, как дверь за ними была заперта.

— Черт знает, что такое! — воскликнул Ткеша.

— Подождем, — сказал инженер и закурил трубку.

Они сели на лавку и стали ждать. Время шло. Ткеша посмотрел на часы:

— Уже двадцать минут девятого. Почти два часа здесь валандаемся!

Лампа стала гаснуть: в ней выгорел керосин. Ткеша не выдержал: он начал стучать в стену и кричать:

— Эй! Кто там? Товарищ дежурный! Долго вы будете нас здесь держать? Это же безобразие!

Ответа не последовало. Инженер встал, видимо, охваченный беспокойством.

— Что за ерунда! Не могли же они на самом деле уйти, позабыв про нас!

Лампа совсем погасла, и только тлеющий фитиль слабо мерцал в темноте. Через верхнюю щель в окно пробивался свет.

— А ну‑ка, Ткеша, поглядите, что делается снаружи.

Ткеша подвинул стол к окну, забрался на него и заглянул в щель. Окно выходило на улицу. Ветер качал фонарь и ветви деревьев, отчего на дорожке и траве двигались причудливые светлые пятна. В конце дорожки была видна калитка.

— Ну что?

— Так, пустая улица… никого нет… только калитка как будто не та, через которую мы входили.

— Ну, как не та… Эта самая.

— Нет, она как‑то изменилась… Да, вывески нет!

— Что вы сказали? Нет вывески? — В голосе инженера слышалась тревога.

— Нет… наверное, ветром свалило.

— Какой там ветер… Надо скорее отсюда выбираться.

Оба бросились к двери и пытались ее выломать. Но дверь была прочная и не подавалась.

— Попробуем через окно. — Званцев достал свой нож и стал резать им нижнюю доску у края окна. Несмотря на то что сталь глубоко врезалась в дерево, потребовались не малые усилия, чтобы справиться с доской. Наконец низ окна освободился от обшивки. Прошло около часа, прежде чем таким способом удалось оторвать четыре нижние доски и открыть окно. Ткеша, а затем Званцев выскочили наружу. Они побежали тотчас же через террасу в первую комнату. В ней было тихо и пусто. При свете спички инженер увидел, что все осталось в том же порядке, как было при допросе, только телефона на столе больше не было. Ткешино ружье стояло в углу. Инженер бросился к столу — Ткешин студенческий билет лежал в ящике, но его записной книжки и паспорта не оказалось.

Перерыли все ящики стола, книги и бумаги, но тщетно. Ничего не оставалось делать, как только идти на станцию. После долгих блужданий в темноте по неизвестной местности они вышли к пристани, откуда знакомой дорогой, сильно уставшие, добрели до станции. На платформе их встретил встревоженный Другов.

— Что случилось? Где вы были? Что вы там столько времени делали?!

Только сев в поезд, Званцев и Ткеша рассказали об устроенной им ловушке.

— Я уверен, что это были те же лица, которые напали тогда на вас, — сказал Званцев Другову.

— Почему вы так думаете?

— Перчатки… на дежурном были перчатки. Он хотел скрыть обожженную руку. Бороды были несомненно наклеенные. Сторож — левша: он обыскивал Ткешу левой рукой.

— Да, да, так оно и есть, — растерянно закивал профессор. — Но какая у них была цель во всей этой истории?

— Я думаю, что главная их цель — получить мою записную книжку. Но здесь они просчитались. Ничего, кроме адресов и обычных записей, они в ней не найдут. Хуже то, что мы недооценили своих врагов и до сих пор не сообщили обо всем, куда следует.

— Несомненно, — говорил Званцев, — что охотятся за нами агенты иностранных государств; по их упорству и наглости можно судить, как им важно получить материалы опытов. Они поняли их военное значение. Мы должны опасаться всего. Надо прекратить работу дома и вести проектирование под надежной охраной. Завтра же я пойду в наркомат.

Приехав в Москву, профессор распрощался с друзьями и пошел домой. Несмотря на позднее время, дома его дожидалась какая‑то дама. Другов удивился, узнав в ней дочь Макшеева Елену Николаевну.

— Здравствуйте, профессор, — сказала она, поднимаясь ему навстречу. — Простите, что беспокою вас так поздно, но я решила во что бы то ни стало вас дождаться.