Андрей Цаплиенко - Империя Четырех Сторон Страница 13

Жозе Азеведо упал со своего байка за два километра до финиша. Он получил серьезные травмы, и было решено эвакуировать его на вертолете. В случае удара, столкновения или катастрофы сигнал из поврежденной машины через спутник летит в Париж, где собирается информация о происшествиях на гонке.

В Париже оценивают степень опасности, оттуда поступает команда: куда, когда и как выдвигаться на оказание помощи. Пять вертолетов и десять карет «скорой» – все время в состоянии боеготовности. К пациенту врачи добираются очень быстро. В среднем за девятнадцать минут с момента получения сигнала. То есть это быстрее, чем «скорая помощь» в любом мегаполисе мира.

Казалось, шансы на спасение были достаточно высоки. Жозе погрузили в вертолет. Но спешить было уже некуда. У мотогонщика остановилось сердце. Как говорят, от болевого шока. В первый же день гонок – первая смерть. И – не последняя.

Не успел вертолет с телом бразильца приземлиться возле бивуака, как медики получили еще один вызов. И тогда они снова вылетели на трассу. Но, прибыв на место, врачи сразу же поняли: здесь их помощь вряд ли уже сможет понадобиться.

Трасса первого дня проходила по мягкой аргентинской пампе. И лишь последние несколько километров спецучастка узкой тропинкой карабкалась по краю естественной каменистой стены высотой тридцать метров. А внизу блестела голубая лента быстрой и мелкой реки. Пилот вертолета быстро нашел координаты места катастрофы, но лишь на втором круге заметил внизу машину. Вернее то, что от нее осталось.

«Вольво Си Зет», шведский дебютант, который должен был стать новой звездой гонки, сорвался с тропинки, сделал несколько сальто и остановился посередине реки. Машина смогла удивить лишь тем, как быстро она превратилась в расплавленный кусок металла. Как видно, лопнул бензопровод. Вспыхнул огонь, а выбраться из автомобиля, когда он горит, непросто. Гонщик, пятидесятилетний голландец Хольгер ван дер Толен, успел вытолкать из «вольво» своего штурмана. А самому пилоту не хватило лишь доли секунды. Мощный взрыв смешал его плоть со стальной плотью машины.

– Сейчас ее подтянут сюда, – сказал сосед Вадима. – Вернее то, что от нее осталось.

У Вадима замерло сердце. Так, словно, идя в кромешном мраке, ты касаешься чего-то холодного и ускользающего. А потом, испытав неописуемый страх, пульсирующим сознанием понимаешь, что всего лишь коснулся крыла летучей мыши.

Она пролетела мимо. И чиркнула крылом. Вадим прогнал ее прочь, вместе с мыслями, мешавшими ехать вперед.

Сгоревшую «вольво» подтянули к бивуаку глубокой ночью. Штурман ван дер Толена уже был здесь. С перебинтованной рукой он стоял у главных ворот бивуака, глядя на эвакуатор с грудой железа, пытавшийся заехать на территорию лагеря и не сбить рекламные флагштоки, что было довольно трудным делом.

Вадим тоже стоял рядом. Ему бы хорошо выспаться перед вторым этапом. Но сон не брал гонщика. Прогулка на свежем воздухе успокаивала нервы. Хотя, конечно, палатку, в которой был расстелен спальный мешок, нельзя назвать душным помещением.

– Невероятно… невероятно… – бормотал британец-штурман, и Вадим подумал, что это он о маневрах водителя эвакуатора. Но англичанин думал о другом. Его – и ван дер Толена – машина была в идеальном состоянии перед стартом, и вот отказали тормоза. «Ушли тормоза!» – такими были последние слова пилота, перед тем, как машина рухнула вниз. А затем, как припоминал британец, ван дер Толен успел отстегнуть ему ремень и вытолкать из машины. Спас жизнь товарища ценой своей.

Автомобиль, на котором украинский гонщик Вадим Нестерчук участвовал в гонках «Дакар» на латиноамериканском континенте

Вадим вернулся к своей палатке. Механики все еще возились с его оранжевым болидом.

– Эта французская коробка передач просто блеск! – Один из механиков вылез из-под машины. – Должно хватить до конца гонки!

После того, как докеры в порту Лима «порвали» коробку, пришлось установить запасную. А ее, по расчетам главного механика, нужно было поберечь до середины гонки. Именно тогда и начнется самый сложный этап: мягкий и коварный песок феш-феш.

– Хорошо бы, чтобы до конца гонки хватило прокладки, – усмехнулся Вадим.

– Какой прокладки? – удивился механик.

– Главной. Между рулем и водительским сиденьем.

Механик рассмеялся не сразу. Такой самоиронии он от Вадима не ожидал, особенно в час предрассветного напряжения перед стартом.

– Вадим, ты бы вздремнул, – заботливо посоветовал главный механик, обойдя машину со стороны кормы.

– Да, конечно, – бросил гонщик и полез в спальный мешок. Он услышал, как Валера обронил вслед:

– Завтра все будет хорошо.

Но хорошо на следующий день так и не стало. Гонка оказалась фатальной и для зрителей. Один аргентинец, по имени Луис Альфредо, решил понаблюдать за трассой с воздуха. У парня была лицензия гражданского пилота-любителя и четырехместная «Сессна», на которой можно было достаточно низко пройти над спецучастком. Она рухнула на землю совсем недалеко от самого опасного, а, значит, самого зрелищного отрезка дороги. Пилота спасти не удалось. В теленовостях кратко сообщили, что у него оборвало шланги подачи топлива.

Вадим на втором спецучастке показал очень неплохой результат. Он пришел к финишу двадцатым – из пятисот экипажей, а для пилота из восточноевропейской страны это было настолько хорошо, что гонщик попал в выпуск новостей. О нем, первом украинце на самой сложной гонке в мировом рейтинге, рассказали даже больше, чем о разбившемся аргентинском пилоте-любителе. Закадровый голос эмоционально, на грани крика, сообщил зрителям:

«К началу этапа пятьдесят один экипаж выбыл из гонки, а это больше десяти процентов гонщиков. Украинец сразу же взял хороший темп. Он решил ехать быстро, но не слишком. Горный ландшафт кажется живописным только с высоты птичьего полета. Через лобовое стекло очень сложно оценить риск. На крутом спуске пилот и его штурман заметили: вверх колесами лежит багги. Вокруг никакого движения».

На экране в это время показывали оранжевый автомобиль, снятый с вертолета, который следовал за гоночной машиной на большой скорости. Следующий кадр – оранжевая машина возле груды горящего металла. И крупным планом – фамилии японских гонщиков, написанные латинским шрифтом на крыле машины, причем почему-то вверх тормашками. Вот в кадре штурман. Он говорит:

«Мы подбежали к двери, дверь была закрыта. Кто-то внутри. Разбили замок, чтобы открыть дверь. Я взял одного парня, Вадим вытянул другого. И тут видим, со спуска падает кубарем еще одна машина».

Снова закадровый текст:

«Это был экипаж японцев, стартовавший как раз перед Вадимом. Вот жизненное кредо гонщика».

В телевизоре появился сам Вадим, вернее его интервью, снятое как раз перед стартом. Такие небольшие фрагменты телевизионщики записывают заранее, перед стартом, – чтобы можно было разбавлять дневник гонки или использовать при каждом удобном случае. И вот такой случай настал:

«Человек живет в оболочке комфорта. Для того чтобы получить больше, нужно отдать больше. И вот, чтобы достичь чего-то большего, нужно разорвать оболочку, пускай даже тебе это очень трудно дается. Ведь так интереснее».

Потом через паузу, без излишней скромности:

«И у меня это получается».

А потом, как-то без видимой логики и связки, показали Робби Горовица с порванным ремнем генератора в руках. Ему задали вопрос, что-то о возможности выиграть ралли-рейд. И он в свойственной ему манере ответил:

«Never say f…king “never”!»

Грубое словечко забил политкорректный телеписк.

Об этом Вадим узнал в пересказе Валерия. В то время, когда механик, сидя на месте пассажира в автомобиле технической поддержки, развлекал себя новостями, которые показывал жидкокристаллический экран, Вадим давил на педаль и глотал жаркую пыль на бездорожье.

И еще один человек внимательно следил за выпуском новостей, на расстоянии сотен километров от гонки. Прослушав информацию об упавшем самолете, он сделал несколько пометок в записной книжке. Там уже были записи о двух гонщиках, погибших на трассе накануне. Затем дождался сюжета об украинской команде. Среди складок одутловатого лица появилась улыбка. Человек закрыл записную книжку и сунул ее во внутренний карман пиджака, облегавшего круглые плечи. Ему нужно было собираться в аэропорт. Судя по билету, его самолет из Санта-Крус, Боливия, в аргентинский Буэнос-Айрес вылетал всего лишь через три часа.

Seis. El gusto de la mujer

Чинча разглядывал Окльо. Девушка спала возле золотой плиты, положив голову на согнутую руку и укрывшись расшитым покрывалом. Через отверстие в потолке падал лунный свет. Ночь была безоблачной и ясной. После долгого и тяжелого разговора ей нужно было выспаться, тем более, что им предстоял непростой путь за пределы Куско. Понимая это, Чинча не мог заснуть. Он глядел на правильные черты лица, ставшего безмятежным, как только сон сомкнул веки Окльо и разбросал длинные волосы по руке и вязаной подстилке, на которой она лежала, подтянув к животу колени.