Между сном и явью - Гребёнкин Александр Тарасович Страница 13

- Ты че, девочка? - сказал удивленный усатый. – Чего творишь? Тебе еще рано баловаться такими игрушками.

Но девочка неумолимо навела пистолет на бандитов.

- Ну? Отпускайте его! Или стреляю!

Руки разжались, и Федор был свободен.

- А теперь убирайтесь!

На напавших из ствола пистолета смотрела черная смерть.

- Во, дает, а! Девочка, мы же шутили.

- Отдай волыну, дура, - вдруг бросился вперед малый с перебитым носом. Грохнул новый выстрел, сверкнуло пламя и нападающий завизжал, схватившись повыше локтя.

- А вот я не шучу! Вон все! – крикнула девочка.

Нападающие тут же растворились в темноте.

Девочка смотрела на изумленного Федора теперь более мягко.

- Вы свободны, товарищ танкист!

Под шатром бриллиантовых звезд Федор дошагал до поворота, за которым был спуск к лениво ворочающемуся, серебристо-черному морю. Отсюда до корпуса санатория было рукой подать. Не желая светиться на главном входе, Федор, превозмогая боль, перелез через забор и влез в открытое окно умывальника.

К его удивлению, Павла еще не было.

Душ помог смыть все тревоги и усталости дня.

Уже лежа в белоснежной пружинной постели, Федор прокручивал в памяти все события бурного вечера. Перед глазами также предстала его юная освободительница, застывшая в лунном серебристом свете с пистолетом в руке.

Как выяснилось, храбрую девочку звали редким именем – Вилена.

- Я возвращалась от друга. Увидела, что командир Красной Армии в опасности. А мой долг – помогать защитникам Родины. Все остальное, как говориться, дело техники, - серьезно говорила Вилена.

- Ты разбираешься в знаках различия?

- А разве это сложно?

- А оружие боевое у тебя откуда?

- Не беспокойтесь. Пистолет отцовский. Знала, что поздно буду идти. А шпаны у нас тут немерено. В случае чего можно припугнуть.

- Так у тебя отец военный! Вот откуда ты все знаешь. И стреляешь здорово.

- Отец научил. Все в жизни бывает, может пригодиться. Видите – пригодилось!

Юная валькирия стала расплываться перед глазами Федора, и спустя минуту танкист крепко спал. Он не слышал даже возвращения Павла.

Следующим утром Федор попросту сбежал от назойливых врачей, пройдя лишь половину процедур. Хотелось быть свободным и увидеть Ганну.

Ее дом удалось отыскать без особого труда и достаточно быстро. Федора подвез на телеге местный крестьянин рядом с бидонами молока.

Во дворе были развешаны сети, белье и виднелся остов старой рассохшейся лодки. Кудахтали куры, и морской ветерок колыхал радостные головы подсолнухов. Сквозь щель деревянного забора выглядывали красные ягодки малины, и Федор с удовольствием бросил несколько аппетитных ягод в рот.

Во дворе никого не было видно, и Федор осторожно постучал по доскам забора.

Кудлатый пес, выскочивший из маленькой будки, скрытой за смородиновыми кустами, залился хрипловатым лаем.

Долгое время никто не отвечал. Федор пошел вдоль забора, выискивая, где можно перемахнуть через него. Когда уже собирался, то услышал голос:

- Вы просто интересуетесь или штурмом взять собираетесь?

Федор обернулся. Позади него стоял седоусый человек, и хитро прищурившись, смотрел.

- Я Ганну навестить пришел, - сказал Федор.

- Ганну? А для чого вам понадобилась Ганна, молодой человек?

Седоусый говори с явными украинскими интонациями.

- Я вчера поздно провожал ее домой. Да вот не довел. Хотелось узнать, все ли в порядке, дошла ли… А то тут у вас хулиганья… - откровенно признался Федор.

- Уркаганов хватает.А чего ж не довели, раз беспокоитесь?

- Она не разрешила.

- Слава Богу, она пришла, все в порядке. Зайдите, если нужно.

И седоусый открыл калитку, цыкнув на собаку.

В окне мелькнуло лицо Ганны.

Танкист Федор вышел в море вместе с рыбаком Василем и его дочерью Ганной рано утром, еще на заре.

Море напоминало зеркальную гладь – было чистым и прозрачным. Солнце медленно поднималось из-под толщи воды и украсило ровную спокойную гладь оранжевыми сполохами. Очень радовали глаз резвящиеся белобокие дельфины.

Удилище приятно гнулось в руках, леска наматывалась на катушку, и рыба ловилась удивительно хорошо. Вскоре шаланда украсилась блестящими, гибкими рыбьими телами.

Но рыбная ловля не так уж увлекала Федора. Его интересовала молчаливо улыбающаяся синеглазая Ганна. В грубоватой клетчатой рубахе и холщовых штанах она казалась ему очень привлекательной – настоящей рыбацкой царевной.

«Царевна моя морская», - с любовью говорил о ней добродушный Василий и затягивался трубкой.

- Ты что такая грустная, морская царевна? - спросил ее Федор.

- Я не грустная. Наоборот, мне хорошо на душе. Я морем милуюсь, воно завжды для мене радисне и святкове..

И она тихонько запела, глядя в морскую даль:

В час гарячий полудневий

Виглядаю у віконце:

Ясне небо, ясне море,

Ясні хмарки, ясне сонце.

Певне, се країна світла

Та злотистої блакиті,

Певне, тут не чули зроду,

Що бува негода в світі!

Тиша в морі... ледве-ледве

Колихає море хвилі;

Не колишуться од вітру

На човнах вітрила білі.

З тихим плескотом на берег

Рине хвилечка перлиста;

Править хтось малим човенцем, —

В’ється стежечка злотиста.

Править хтось малим човенцем,

Стиха весла підіймає,

І здається, що з весельця

Щире золото спадає.

Як би я тепер хотіла

У мале човенце сісти

І далеко на схід сонця

Золотим шляхом поплисти!

Попливла б я на схід сонця,

А від сходу до заходу,

Тим шляхом, що проложило

Ясне сонце через воду.

Не страшні для мене вітри,

Ні підводнії каміння, —

Я про них би й не згадала

В краю вічного проміння.

- Ах, какая замечательная песня, - был очарован Федор. – А откуда она?

- Це я сама придумала. Точнее мотив, музыку придумала. А стихи Леси Украинки.

- Леся Украинка? Поэтесса, говоришь? Что-то не слышал такой.

- Она давно померла. Писала на украинском языке. Но ее кажется и на русский перекладалы. Так что книги должны быть.

- Не читал. Не доводилось. Значит у меня все впереди! А ты откуда все это знаешь? Много читаешь?

- Мы в школе украинские вирши изучали.

- Ты ходила в украинскую школу?

- Да, очень люблю свою мову. Русский тоже люблю, но знаю гирше. Говорю плохо. А украинскую мову люблю.

Василий все это слушал внимательно. В его густых седых усах пряталась добрая улыбка.

Сматывая удочки, он сказал:

- Спивай, дочурка. Ты своим нежным голосом не пугаешь рыбу, а только приманиваешь. Она у меня певунья. Було як затянет ввечери "Ніч яка місячна» - тихо становиться навколо, все соседи слухают, даже собаки не брешут, даже коники затихают.

Они подплыли к небольшому островку. Отвесные стены высоких скал гладко и прочно уходили вглубь моря.

Василий знал здесь небольшую бухточку, где можно было укрыть шаланду. У камней, обросших водорослями, играла, плескалась юркая рыба. Крабы важно шествовали по зернистому песку узкой береговой кромки. Небольшая рощица создавала приятный уют.

Решили из пойманной рыбы сделать уху. Федор, по просьбе Ганны, почистил картошку и нарезал тонкими ломтиками, пока сама Ганна ловко нарезала лук, морковку и белый корень. Василий чистил рыбу.

Вскоре забурлил вулканом котелок. Заправив уху лавровым листом и перцем, они ждали появления на свет чудесного блюда.